Когда дошли, человек пожал руки прибывшим командирам, минут десять разговаривал с ними и один из командиров обратился к арестантам на английском языке:
– Now you will listen the major Horrisman which will give you all recommendations and advices about your staying in this place. Please listen carefully because this will be introduction to your camp life and you won't be told twice!
Переводчик переводил слова майора Хоррисмана. Арестанты заполнили зал и майор Хоррисман начал речь:
–
So, in this hall we always meet new guests of this wonderful place…
Для арестантов непонятно, смеялся ли он над ними или нет, сказав «новых гостей сего замечательного места», что они услышали в своих наушниках.
–«…Новая Америка – это по-своему уникальное место, потому-что здесь можно увидеть марсианские недра своими глазами. Если бы вы не сделали того, что сделали, то есть не совершили преступлений, вы бы никогда не смогли увидеть эту планету своими глазами…» – говорил им переводчик.
Осуждённые решили, что майор над ними издевается, говоря такие вещи, хотя на лице его не было насмешки. Но они также понимают, что это, в принципе, нормально для такого места, и готовились к тому, что за время пребывания в этой колонии им придется услышать много чего неприятного.
Адриан, в свою очередь, думал об Бауыржане, монгол оказался прав – колония называется «Новая Америка». Он не особо слушал инструктора, но в один момент он стал внимательно слушать. Он запомнил слова, переведенные переводчиком:
– Прелесть «Новой Америки» в том, что, если кто-то вдруг взбредит сбежать отсюда «на свободу», и даже если у него это получится, что в принципе невозможно, за ним не будет никакой погони, вооружённый отряд охранников не будет гнаться за этим идиотом, его отпустят, плюнут и забудут. Когда этот ловкий и быстрый придурок окажется на долгожданной «свободе», вместо зелёной травы, просторного поля, деревьев и свежего воздуха вокруг него будет мёртвая пустыня, где нет травы, деревьев и даже воздуха. Он и не поймёт сразу, что он вместо свободы обрёк себя на верную смерть в этой мёртвой пустыне…
Потом он подумает: «Без них я умру, придется вернуться в лагерь…» И он вернётся, вернётся туда, откуда бежал! Но его сюда уже не пустят…
На Адриана это подействовало. Слышать это ему было также приятно, как приятно стоять у смердящей мусорной или навозной кучи, и он вспомнил майора Марка Плевина, которого избил и зарезал.
После нескольких минут лирики человек перешёл к делу и стал говорить о распорядке дня, правилах поведения, что можно и что нельзя делать заключённым.
Через полчаса инструктаж был закончен, командиры поблагодарили майора Хоррисмана и приказали всем арестантам идти за двумя местными охранниками, которым командиры сказали отвести всех арестантов к их камерам, в которых им предстояло жить и спать в течение всего срока заключения.
Охранники стали вести их по коридору, тесному для такого количества людей. Коридор вёл в основном вниз, под башню, и арестанты поняли, что их ведут в шахту, где и расположены их камеры и где они будут работать, копая марсианские недра.
Спускаясь вниз, арестантам становилось любопытнее. Им интересно увидеть камеры, в которых им уже оставалось задержаться и поселиться, а также им интересно было увидеть саму каторгу, в которой, они думали, и находятся их камеры.
Они подошли к концу коридора. Там стояла такая же, как и прошлые, крупная, на всю стену дверь, у которой стоял вооружённый охранник в костюме лагерного персонала. Один из охранников, которые привели арестантов к этой двери, сказал:
–
This is a new fresh team.
Open it.
Тот подошёл к кнопке на стене и нажал. Дверь загудела и открылась, при открытии поднялась пыль.
Оба охранника, которые вели арестантов, молча пошли и за ними пошли все остальные. Шахту они не увидели, но они увидели классическую тюремную картину.
Это большое помещение, даже огромное, оно больше, чем зал, в котором им проводили инструктаж. По форме оно прямоугольное, по площади как стадион, по высоте как спортзал. Есть три сектора, в каждом по два этажа, на которых расположены десятки камер, вдоль них на первом этаже и на втором этаже-балконе бродят вооружённые охранники и командиры.
Охранники спустились по лестнице на первый этаж (вход в помещение, через который зашли новые арестанты, расположен на балконе) сектора посередине, за ними молча шла толпа арестантов в магнитных наручниках. Когда новые арестанты спускались по лестнице, они увидели интересную картину.
Напротив каждой из десятков камер сектора посередине, как на первом этаже, так и на балконе второго этажа, стояли арестанты, которые уже отбыли свои сроки в «Новой Америке», то есть их предшественники. Они стояли спинами к своим камерам, напротив каждой камеры стоял ровно один арестант, каждый в оранжевой форме и связанный такими же магнитными наручниками. Рядом с ними стояли вооружённые охранники и офицеры. Все стояли и ждали, пока не появились два охранника, за которыми шла толпа новых арестантов, ещё без тюремной формы и без опыта пребывания в этом месте.
К двум пришедшим охранникам подошел офицер в тёмно-зелёной форме и в фуражке. Пришедшие арестанты, стоящие спереди всех остальных, увидели на фуражке офицера ту же эмблему, которую они увидели на голограмме в главном зале в башне.
Офицер спросил охранников:
– Is this new?
– Yea. – ответил охранник.
Офицер окинул взглядом пришедшую толпу, часть которой стояла на лестнице. На них также смотрели местные арестанты, стоявшие около своих камер, и местные охранники с другими несколькими офицерами. Прибывшим стало неловко от этой картины. Хотя их самих было много, но они почувствовали себя в меньшинстве перед местными людьми.
Один из прибывших арестантов, он стоял спереди, который в своё время интересовался историей и что – то читал в Сети про период давно прошедшей и давно забытой Мировой войны в далёком двадцатом веке, представил себя и своих «товарищей» людьми, которые только прибыли в концлагерь и на которых из-за колючей проволоки смотрят узники и охранники. Офицер, который оглядел прибывшую толпу, ему показался похож на немецкого офицера, который осматривает своих жертв и решает, кому отправиться на рабские работы, а кому – в газовую камеру, а вместо эмблемы «Новой Америки» на фуражке он представил белого орла.
Офицер обратился на английском языке ко всем арестантам, сказав, чтобы каждый подошёл к его коллеге (который стоял сзади и в этот момент подошёл к нему) и назвал свои имя и фамилию. Все осуждённые поняли и стали в очередь, обошлось без конфликтов, и каждому другой офицер, в соответствии с его именем, указал на номер его камеры, куда ему следовало идти прямо сейчас. Они подходили, называли имена и фамилии, получали номера и заходили в них.
Если бы арестантам в оранжевой арестантской форме можно было что-то сказать прибывшим, они дали бы им напутствие, посоветовали бы что-то исходя из своего опыта пребывания в этом месте. Им нельзя было этого делать, они молча стояли, встречаясь взглядами с новыми арестантами, которые занимали их старые камеры.
Когда самый последний прибывший арестант в скафандре, но без шлема зашёл в свою камеру, офицеры переключились на арестантов в оранжевой форме.
Арестанты, которые отбыли свою «сессию» (у большинства арестантов степень преступления связана с «первичной сессией», то есть они отбыли минимальный срок в 2 года, хотя есть и те, кто был здесь дольше), уже знали, что скоро они улетят отсюда и вернутся на Землю. В то время как одних корабль привозит сюда для исполнения приговора, других, отбывших срок, он увозит обратно на Землю. Два земных года, минимальный срок для арестанта на Марсе, называют «первичной сессией», или просто «сессией». Эти арестанты, уже готовые к тому, чтобы навсегда покинуть свои камеры, к которым они уже привыкли, стояли и слушали инструктаж перед выходом, как вошли два охранника, а за ними толпа новых арестантов. Новые арестанты заняли места старых, и свободных камер на них хватило – некоторые камеры остались свободными, так как число отбывших свой срок арестантов больше числа новоприбывших.
