– Держи!

Я поднял глаза и увидел перед собой Зухритдина с медным тазом, наполненным бараньим мясом.

– Ты откуда вышел, Зух?

– Оттуда, – вывернув шею назад и указав носом на открытую дверь, ответил Зух.

– Я видел, там девушки переодевались. Одна совсем голая стояла.

– Так, ведь я им не мешал. Забрал мясо и ушёл.

Зух сказал это так правдиво и так просто, что я пожалел о потраченном времени на свои дурацкие размышления. Надо было войти и никому не мешать, а там – будь что будет. Казик навсегда останется терпилой. Ему нравится им быть. Это его зона комфорта и ему никогда не понять, что женщина, будь то львица, волчица, или макака – неважно; всегда ищет самца наиболее сильного. И если алкаш тебя переиграл, то она отдаст себя в его руки. Потому что, по её мнению, от него может произойти лучшее потомство. А ты можешь и дальше изображать собой галантного полотёра.

Тем временем Зух повёл меня к мангалу.

– Если когда-нибудь захочешь угодить своему отцу, готовя шашлык – забудь о маринаде. Всё что тебе нужно – это лук, соль и перец. Всё остальное от лукавого. Тебя будут убеждать, что лучшее мясо получается, если его искупать в кефире или в вине, а то и вовсе в уксусе. Не верь! Маринады расщепляют волокна, и мясо становится ватным. С таким же успехом можно использовать соду, но все эти рецепты справедливы для тех животных, которые умерли своей смертью от старости. Домашнее животное точно так же, как древние воины не должны умирать от старости. Не знаю, для чего я привёл такое сравнение, но, на мой взгляд, оно поэтично, – и Зух театрально рассмеялся.

Он закончил актёрский факультет ВГИКа. Учился на одном курсе с моим старшим братом Джаником Файзиевым. Я не знаю добился ли Зух больших высот на актёрском поприще, так давно его не видел. Однако никто не сравнится с ним в организаторских способностях. Сегодняшнюю вечеринку организовал именно он. Зух неутомимый человек. Пять минут назад он спокойно лежал со всеми на роскошном айване, а уже в следующую минуту рубил мясо в доме, где ходили полураздетые девушки. Теперь он готовится пожарить свой знаменитый шашлык и сопровождает приготовление личными жизненными наблюдениями.

– Домашние животные не должны умирать своей смертью. Это позволено только породистым лошадям, потому что не любая лошадь годна для казы¹³, – продолжает Зух и обильно посыпает шашлык чёрным ароматным перцем.

– Мы не едим конину. Конь священное животное для осетина.

– А вчера, по-твоему, ты оленину ел? – смеётся надо мной Зух. – Машхурду¹⁴ на Чагатае¹⁵ помнишь? Лучшая машхурда в городе, а лучшая готовится исключительно на бульоне из-под казы.

В моих руках острый шампур, которым я хочу проткнуть трясущийся от смеха живот Зуха. С тех пор как я стал совершать самостоятельные поступки, мне в голову ни разу не пришла мысль поесть конину. Однажды папу хотели угостить лошадиным мясом. Есть у узбеков такое блюдо, под названием норын. Это мелко рубленная лапша с мясом. Её можно есть всухомятку, а можно с бульоном, который подаётся в отдельной косе¹⁶. Ещё в качестве бонуса к этому блюду подают несколько кусков конской колбасы. Сомнительное удовольствие надо признаться. В тот памятный день я впервые услышал о священстве коней для любого осетина, и хоть сам верхом ездил всего пару раз, завет отца решил сохранить надолго. Но вчера в чайхане я ел суп на лошадином бульоне, а значит, ел коня.

– Не принимай близко к сердцу, – подбодрил меня Зух. – Ты не знал, а специально тебе никто не скармливал. Да, и нанизывай мясо, чередуя с курдюком.

В этот момент музыканты, аккомпанировавшие Шерали дали заключительный аккорд и узбекский соловей, поклонившись публике смолк. Мне сразу стало легче ещё из-за того, что живот Зухритдина тоже не пострадал. Бибо резко вскочил на царском айване и спрыгнул на землю. Он подошёл и обнял Шерали. Певец от такого эмоционального проявления чувств тут же разрыдался, повиснув в объятиях папы. Поначалу мне показалось, что Бибо не смог скрыть своего восторга из-за того, что с Божьей помощью Шерали всё же заткнулся. Однако эти двое ещё очень долго разговаривали. Папа задавал вопросы. Шерали шмыгал носом, подробно на все вопросы отвечал. Я догадался, что Бибо проявил к смыслу последней песни совсем непоказной интерес, и был, наверное, единственным благодарным слушателем. Когда разговор завершился, Шерали хотел уйти, но ему уже налили. Бибо обняв его худые плечи, потащил певца обратно к айвану. Из дома, перед которым я стоял, размышляя о женской сущности, стали выходить мужчины в синих бархатных кафтанах, расшитых золотом, в тюбетейках и музыкальными инструментами в руках. Они сменили «джаз-банд» Шерали, потренькали струнами, о чём-то ПО переговаривались, затем ненадолго смолкли, а потом разом грянули, да так, что все присутствующие разом забыли о своих разговорах, поняв, что даже ор в ухо соседа будет бессмысленен.

Одна за другой из того дома, откуда ранее появился будущий шашлык с Зухом, а затем нарядные музыканты, начали выбегать девушки, в чьи чёрные как смоль волосы были вплетены сотни тонких косичек. Это была лучшая половина национального ансамбля танца «Бахор¹⁷» . Во всяком случае, я хотел считать именно так. Мне было совершенно наплевать на тот танец, который исполняли девушки. В узбекских танцах я разбираюсь ещё хуже, чем в бурятских или скажем в калмыцких. Но вид этих чаровниц настолько потряс меня, что я застыл с недоделанным шампуром в руках, пока Зух продолжал свой опус по поводу относительности различных людских мотиваций и жизненных приоритетов.

Девушки грациозно плясали, встав в круг. Глаза Бибо светились радостью. Шерали продолжал рыдать, уперевшись лицом в плечо своего друга, а Камбар так просто был счастлив.

Музыка стихла, и танец окончился. Через мгновение музыканты были готовы грянуть вновь, как Бибо опять поднялся во весь свой исполинский рост и скрестил над головой руки. Этот жест означал, что танцами пришёл конец. Бибо решил – в день, когда он отдыхает душой в доме своего дорогого друга, никто не должен его развлекать, а тем более трудиться. Мы с Зухритдином одни были исключением из этого правила. Был ещё Казик, но тот просто страдал. Со страдающих взятки гладки.

Очень скоро вся ватага девушек-танцовщиц скинув свою изящную обувь удобно разместилась вместе с Бибо и другими гостями на айване. Проходя мимо этого приюта блаженства, я вдруг понял, почему сорт винограда называется «дамский пальчик». Более заметного сходства виноградных ягод и поджатых под себя бело-розовых ступней прекрасных танцовщиц невозможно было себе вообразить. Селекционер знал предмет, над которым трудился. В нём тоже было что-то от Тарантино.

Камбар что-то шепнул на ухо Зухритдину и вскоре несколько проворных мужчин стали готовить в глубине двора ещё одну пиршественную локацию, но теперь на европейский манер, со столами и стульями. Гости продолжали прибывать, и вскоре стало понятно, что мест на айване всем не хватит. Любуясь, как заворожённый дамскими пальчиками, я очень удачно сжёг шашлык, за что получил от Зуха справедливый братский подзатыльник и удостоился получасовой отповедью, какие действия необходимо предпринять, чтобы угли в мангале не воспламенялись. Совсем скоро все переселились за европейский стол, тоже накрытый со всем восточным шиком и изяществом, но прежняя обстановка, наполненная негой и блаженством была безвозвратно утрачена. Девочки-танцовщицы поочерёдно покидали стол и возвращались переодетые. Бибо простодушно умолял их этого не делать, но чаровницы одаривали его соблазнительными улыбками и скрывались за той самой шёлковой занавеской. Бибо был романтик и рыцарь, а потому позволял женщинам многое.

– В нём жарко, – чирикала одна.

– И ещё швы натирают! – вторила ей другая, за поцелуй с которой я готов был выкрасть Камбаровский виноградник со всеми светильниками и павлинами, а виноградные листья продать армянам на долму, и всё это бросить к её ногам. Я сын своего отца, но считайте это лирическим отступлением.