Я кротко извинялась и, приведя в порядок волосы, снова принималась за свой урок. Обычно такой перерыв случался лишь единожды, но бывало, что моя мать посылала за мной снова, если приезжала какая-то из её подруг, которой она особенно хотела меня показать. Хотя дамы в гостиной моей матери в общении со мной раз за разом прибегали к клише, у меня всё равно были как свои любимчики, так и те, кто мне не нравился. Инстинктивно я понимала, кто из них искренен, а кто нет, и, соответственно, испытывала либо симпатию, либо неприязнь. Неподдельная доброта и чистосердечие леди Карнок безусловно привлекли меня с первой нашей встречи. После того, как состоялся мой первый выход в свет, она устроила в мою честь великолепный бал в британском посольстве, где я получила несказанное удовольствие, впервые в своей жизни вальсируя с таким количеством молодых английских джентльменов. Один из них – юноша примерно моих лет – даже в конце вечера сделал мне предложение и, казалось, был по-настоящему огорчён, когда, поблагодарив его за оказанную честь, я ответила решительным отказом. После этого он ещё долго писал мне, а когда я вышла замуж, прислал в качестве свадебного подарка компактный, отделанный золотом саквояж. Подобно старой деве, живущей прошлым, я улыбаюсь при воспоминаниях об этом всякий раз, когда слышу его имя, и задаюсь вопросом, на ком же он в конце концов женился?

Помимо Карноков, той зимой в Лондоне я общалась и со многими другими интересными людьми: леди Мюриэл Пейджет, основавшей во время войны свой госпиталь в Петрограде и проделавшей там бесценную работу; сэром Бернардом Пэрсом, историком и журналистом; миссис Нестой Уэбстер, известной писательницей; отцом Беллом, секретарём архиепископа Кентерберийского; отцом Нейпиром Уиттингемом; представителями семейства Тюдор-Поул и прочими. Мне даже назначали встречу с министром иностранных дел Великобритании лордом Керзоном, желавшим узнать у меня о политической ситуации в России и о преследованиях Церкви, но из-за моего обещания хранить молчание в течение семи лет мне пришлось отказаться от приглашения. В каком-то смысле моя жизнь в те дни была чрезвычайно интересной, и лишь когда я оказывалась одна в своей крошечной спальне, муки возвращались.

"Мне так холодно сегодня ночью, так холодно, – снова писала я в своём дневнике. – Всё, к чему я прикасаюсь в этой комнате, похоже на лёд, и туман просачивается сквозь щели в окне. Как бы хотелось развести огонь, но я не могу! Во-первых, в камине больше нельзя жечь уголь, так как он переоборудован под использование газа; во-вторых, я бы даже не осмелилась беспокоить мисс Хоу, главную горничную, прося его растопить, ведь у меня нет лишних денег, чтобы платить за это. Итак, 'ан пуан се ту'19, как говаривала моя гувернантка, и именно по этим причинам я сейчас замерзаю. Раздеться в этой комнате – сущее мучение, но ещё мучительнее пытаться согреться в постели, потому что простыни холодные и влажные, и единственный возможный способ заснуть – это завернуться в одеяло, как мы привыкли делать в России во время революции. Я пробовала пользоваться грелкой, но всё закончилось обморожением, ведь однажды она протекла и моя постель промокла насквозь. По ночам я одеваюсь во всякие странные вещи: свитер, постельные чулки и даже свою старую оренбургскую шаль20. Часто, как глупый ребёнок, я плачу и плачу от холода. Надо же было покинуть Россию, чтобы так же страдать и здесь!

И я голодна; прямо сейчас, в эту самую минуту я голодна, и мне нечего есть. Я очень рано поужинала в 'Дейри Экспресс', и, очевидно, мне недостаточно этого, чтобы продержаться всю ночь. И с каждым днём я выгляжу все потрёпаннее: моё единственное чёрное платье приобретает красновато-ржавый оттенок, как и моя шляпка, и мои каблуки стоптаны, и я потеряла зонтик, а потому, когда идёт дождь, я в своей старой меховой курточке похожа на мокрую курицу. Я плохо сплю и несколько раз просыпаюсь, недоумевая, что произошло. Сначала я не понимаю, где я, но потом вспоминаю, и начинается мучение. Возможно, этот шок от пробуждения, за которым следует поток болезненных воспоминаний и полное осознание того, куда меня занесло, является самой невыносимой частью всех двадцати четырёх часов".

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.