Но народ слишком напуган, чтобы внимать голосу разума, они все на панике.

В итоге я опять забираюсь в расщелину, чтобы дать людям прийти в себя. Слышу, как Штефан пытается собрать всех туристов и увести их от меня. Для развлечения, я, то шебуршу чем-нибудь в укрытии, чтобы немного попугать их, то высовываю лапу наружу.

– Медведь! Медведь! – снова кричат они.

По ходу Штефану не сладить со своей группой, они отсюда не уйдут, слишком интересно и опасно, адреналин так и бурлит в их крови, я чувствую его запах наряду с запахом страха. В итоге мне надоедает сидеть в узкой тесной сырой расщелине, и я вновь выползаю на камень.

– Медведь!

Да достали уже. Я вскарабкиваюсь наверх, и прежде чем скрыться в кустах, виляю напоследок мохнатой попкой с хвостиком и нырк… меня нет.

Топаю на четырех лапах до камня-гоблина и осматриваюсь. Тут наверху нет никого, тишина, шум водопада не доносится до этого места. Превращаюсь в человека и вытаскиваю из кустов свой рюкзак.

Во рту вдруг появляется омерзительный привкус сырой рыбы. Вот я даю, совсем забыл, что до сих пор держу в зубах рыбий хвост. Вот бы кто меня сейчас увидел – сидит нагишом, изо рта торчит рыбина – принял бы за сумасшедшего. Выплевываю её на землю.

Достаю из рюкзака одежду и переодеваюсь. Отпихиваю рыбий хвост носком кроссовка. Она высоко подлетает и исчезает где-то за кустами. Надеюсь, местные зверьки быстро найдут рыбий хвост и съедят, как и ту часть, что осталась в ущелье. Выворачиваю рюкзак мехом внутрь, наружу джинсовкой, чтобы выглядел как обычный человеческий рюкзак, забрасываю на плечо. Скомкиваю пакет из супермаркета и беру с собой, чтобы не валялся здесь с запахом рыбы и эмблемой рыбного магазина. Достаю из кармашка рюкзака баллончик. С виду выглядит как обычный мужской дезодорант от пота, а на деле хитрая вещь – отбивает запах оборотня, достать можно только на черном рынке. Я обрызгиваю им куст и вокруг, даже возвращаюсь с ним снова почти до ущелья, обильно поливая всё по пути и обратно. Аромат от баллона специфический, но быстро выветривается, и хорошо убирает запах оборотня. За одним осматриваю, не осталось ли следов: ни медвежьих, ни моих босых, ни в кроссовках. Вроде всё в порядке, здесь земля твердая, каменистая, не оставляет вмятин.

Выхожу из леса к дороге, что ведет к концу нижней туристической тропы Кламмгайстервега, и убираю баллончик в рюкзак. Топаю через деревянный мост к бревенчатой лесной хижине с высокой крышей, это местный трактир, на открытой террасе расположены длинные дощатые столы и лавки. Захожу внутрь, беру в баре кружку пива и картошку-фри, и иду на террасу, сажусь за стол, возле перил, подальше от всех. Жду Штефана.

Тут хорошо, не сыро как в ущелье, осеннее солнышко неплохо так припекает, от нагретых опавших листьев поднимается пряный аромат. Народу в трактире по раннему часу немного, мало-помалу подъезжают разрозненные туристы.

Его группу слышно издалека, они бегут все красные, вспотевшие, возбужденные. Через пару минут весь трактир уже стоит на ушах. Они наперебой рассказывают о медведе, чем взбудораживают всех посетителей и даже трактирщиков. Штефан довольный заходит в трактир, берет газировку и садится ко мне за стол.

– Привет, как прогулка? – бросаю ему, небрежно поедая картошку. – Слышал, на Кламмгайстервеге медведь объявился. Это правда?

– Конечно, – улыбается он, – еле-еле ноги унесли.

– Гонишь? – притворно улыбаюсь я.

– Да, молодой человек, это правда, – вклинивается в наш разговор полная женщина средних лет в ярко-салатовой ветровке. – Мы своими глазами видели медведя.

– Скорее всего духи проказничали, а никакой не медведь, – с каменным лицом произношу я.

– Эй, ты, малолетний пацан, не умничай, чего не знаешь. Это был медведь, – вмешивается спутник этой женщины, сурово сдвинув брови, сам похожий на медведя.

Хочется долбануть его по башке, но мне не стоит устраивать драку в этом трактире, так далеко от белой линии Ленера, не нужно привлекать к себе внимание.

– Вот, мы фотки сделали, – вопит она от восторга и сует мне под нос свой смартфон.

Я беру из её рук телефон и листаю фотографии. Слава богам, из неё вышел никудышный фотограф, снимки в основном размытые и не четкие. По ходу, она даже не старалась, чтобы медведь попал в центр кадра, просто щелкала, как придется. На фото получались – то только одна смазанная лапа, то кончик моего носа, то мохнатая попка с хвостом. Рыба вообще не попала ни на один снимок. Хорошо, если бы все оказались такими же недофотографами.

– Понятно, – говорю я, возвращая ей телефон. – Признаю, был не прав.

И они с торжествующими минами наконец-то отходят от нашего стола.

Народ, кто только что приехал в Лойташ-Кламм, торопится скорее купить билеты и отправится в ущелье, чтобы тоже посмотреть на медведя, но их будет ждать разочарование. Мишка больше не покажется, он предпочитает попить пивка среди людей и поесть картошку-фри.

– Так-то мне уже пора, и неплохо было бы, если б меня подбросили до дома на машине, – намекаю я Штефану.

– Ладно, – говорит он и бессовестно утаскивает пару картофельных палочек с моей бумажной тарелки.

Пока он со всеми прощается, отвечает на бесконечные вопросы и договаривается о новых экскурсиях, раздавая туристам свои буклеты, я доедаю картошку-фри и допиваю пиво. Наконец, Штефан машет мне рукой, и я спускаюсь с террасы, идем к его машине.

Подходим к его «БМВ», одиноко стоящего поодаль ото всех припаркованных тачек, и Штефан снимает блокировку. Я сразу залажу на заднее сидение.

– Ты чего? – удивляется Штефан, садясь за руль и не обнаруживая меня рядом.

– Так безопаснее, – бурчу я. – Мало ли, вдруг навстречу тебе инспектор Хофлер попадется и меня засечет. Лучше я тут посижу. Кстати, гони евро.

Штефан усмехается, раскрывает свой рюкзак и кидает мне на заднее сидение пачку обещанных банкнот. Я тут же их прячу в свой рюкзак. Взамен бросаю ему комок из грязного вонючего пакета.

– Эээ… что это? – спрашивает Штефан, подозрительно косясь на мой «презент».

– Твой пакет из-под рыбы, – отвечаю на его вопрос.

– И на кой он мне? Ты не мог его выбросить в мусорку возле трактира? – взрывается Штефан.

– Не мог, – ворчу я. – Не нужно, чтобы кто-то засек воняющий рыбой пакет, да ещё и с эмблемой фирменного рыбного магазина недалеко от ущелья, где видели медведя с рыбиной. Выбросишь его где-нибудь в центре Зеефельда. Ты думаешь, егеря не захотят поискать самого медведя и всё что с ним связано? И постарайся что-то сделать со всем этим пиаром, пусти слух что ли, что это фейк.

– Ладно, – пожимает плечами Штефан и заводит двигатель. – А ты сегодня молодец, хорошее представление устроил, – добавляет он, весело глядя на меня через зеркало заднего вида, и подмигивает мне.

Усмехаюсь.

– Как ты им вообще втравил байку про медведя, что они купились? – спрашиваю я.

– Я не говорил именно про медведя. Я лишь сказал, что люблю наблюдать за фауной и знаю, на каких маршрутах и в какие дни можно встретить диких зверей, – улыбаясь во весь рот, сообщает Штефан.

– И проканывало?

– Конечно. Я их к овцам на пастбище водил, ты бы видел их радостные лица, – прицокивает языком Штефан, – и оленя подсовывал. Таких развлечений больше ни у кого из местных проводников нет. Зверушек люди любят, особенно человеки из мегаполисов. А тут я им сказал, что по слухам видели крупного дикого зверя, направляющегося в Лойташ-Кламм, и если они хотят увидеть его, то нужно идти со мной рано утром, и обязательно его встретим. Я специально выбрал время, когда в ущелье нет постороннего народу. Цену хорошую поднял и сказал, что места ограничены. Они быстро раскупили билеты.

– Штеф, ты гений, – присвистываю я.

– А то, – хмыкает он. – Ты тоже молодец, так задорно вилял хвостиком.

– Но рыба, Штеф, рыба! – ржу я и демонстративно хлопаю себя по лбу.

– А что с ней? – спрашивает Штефан, посмотрев на меня через зеркало заднего вида. – Я специально хорошую подбирал, большую и вкусную, жирненькую. Тебе не понравилась что ли?