– Ксанди, не надо, – шепчет она.

– Хорошо. – Я убираю руки и кладу на её бедра, чуть сжимаю её тазовые косточки. – Но ты можешь трогать меня, если хочешь.

Она залазит ладошками под худи и гладит мой живот.

– Мне снять? – спрашиваю её.

– Ага, – кивает она, прикусывая нижнюю губу.

Я чуть приподнимаюсь и стаскиваю с себя худи, бросаю его на деревянную перегородку. Сегодня я без футболки, она рассматривает мой обнаженный торс. Ей нравятся мои мускулы, моя накаченная грудь, мой рельефный впалый живот. Думаю, ни один её знакомый парень не сможет похвастаться таким красивым телом. Но я многим проигрываю в росте, но не парюсь по этому поводу. Я выше её и многих девчонок и этого достаточно.

Сабина нагибается ко мне и целует меня в губы, я жадно целую её в ответ. Она чуть приподнимается и смотрит на меня, её глаза блестят. Я не даю ей выпрямиться, хватаю её за кофту, начинаю расстегивать пуговицы, пока не дохожу до самого низа, а затем распахиваю полы. Теперь я уже расстегиваю её белую блузку, и узкая полоска её нежной кожи предстает перед моим взором, она сегодня без лифчика. Сначала я провожу пальцами по впадинке, затем мои ладони расходятся в стороны, чтобы оказаться на холмиках. Сабина не сопротивляется, она любит, когда я касаюсь её малышек, когда её титечки наполняют мои ладони. Я нежно ощупываю соски, хватаю её за попу и толкаю на себя, целую и ласкаю её грудь.

– Ксанди… – шепчет она, обжигая меня своим горячим дыханием.

Я глажу её спину, затем опускаюсь ниже, приподнимаю её юбку и лезу под резинку колготок и трусиков, чтобы сжать её ягодички. Она дрожит. Ей нравятся мои ласки, но она ещё девственница и не хочет пока расставаться с этим статусом, хоть ей уже девятнадцать. Особенно ей страшно заниматься сексом с оборотнем, боится моего узла – моя головка может увеличиться, находясь внутри неё и некоторое время ей придется быть в связке со мной. Говорят, обычным девушкам, не изомерского происхождения, в этот момент очень больно.

– Ксанди, не надо…

– Ладно.

Я отпускаю её. Она выпрямляется, возвращая на свою попку трусики и колготки, оправляет юбку. Но не застегивает блузку и кофту. Во время ласк мой дружочек поднялся и мне хочется, чтобы она дотронулась до него.

– Расстегни на мне джинсы, – прошу я.

– Нет. – Она мотает головой.

– Ну, пожалуйста! – Я строю милую рожицу.

– Ладно, – наконец сдается она.

Она хватает зиппер, тянет полозок молнии вниз и в раскрывшейся ширинке видит мои трусики, а я её плавочки так и не увидел, хотя очень хотел.

– Потрогай его, – шепчу я.

– Нет.

– Ну, немножко, ну, пожалуйста.

Сабина слегка касается его, проводит двумя пальцами от основания до кончика. Хоть это происходит через трусики, мурашки всё равно пробегают от этого ощущения. Я ведь тоже девственник, потому что ни с кем не встречался, кроме неё. Мне хочется схватить Сабину, бросить на кровать, задрать юбку, стащить с неё колготки вместе с плавками и зайти в неё. Я еле сдерживаюсь. Конечно, насильно трогать я её не буду, я же не насильник, хоть и зверь.

– Сабина спусти мои трусики и потрогай его, – прошу я.

– Кёлер!

– Ну, ты это уже делала, что такого? Ну, сделай ещё раз. Мне будет приятно. Он уже вставший.

– В смысле?

– Он от твоих ласковых рук приподнялся.

– Как это?

– Ну, он в пассивном состоянии лежачий, а когда ты его возбуждаешь, он поднимается, – объясняю я.

– Серьезно? – удивляется она.

– А ты не знала?

– Нет.

– Ты же в прошлый раз трогала его.

– Я только немного, не обратила внимание. Подними попку.

Похоже, у неё проснулся интерес. Я приподнимаю попку, и она немного спускает мои джинсы, затем и трусики, внимательно разглядывает моего. Мне даже становится как-то слегка стыдно.

– Я не могу так, когда ты на меня смотришь, – краснея произносит она.

– Хорошо, я закрою глаза.

Поднимаю руки и ладонями прикрываю глаза. Сердце начинает учащенно биться от предвкушения, и наконец я ощущаю влажное прикосновение к своей головке. Я раздвигаю пальцы и вижу, что она целует моего прямо в купол. Дрожь расходится по всему моему телу, мой дружок дергается под её теплыми губками, увеличивается, становится твердым и напряженным. В мешочках сладостно разливается гудение. Мне хочется застонать, хочется, чтобы она продолжила, но она прекращает, приподнимается и натягивает обратно на меня трусики.

– Мне пора домой, – говорит она, застегивая пуговицы на блузке.

– Хорошо, – судорожно сглатывая произношу я.

Я понимаю, это её предел и больше ничего не будет.

– А хотелось бы продолжение, – вырывается у меня.

– Перехочешь, – усмехается она.

Слазит с меня, приводит себя в порядок. Я тоже поднимаюсь, надеваю худи. Она сует ноги в туфельки, и я опускаюсь на одно колено, чтобы застегнуть ей ремешки. Она взъерошивает мои волосы. Мне хочется поцеловать её, но она только что касалась губами моего, и я не уверен, что хочу ощутить вкус своего дружочка. Интересно, а как ей?

Она ждет, когда я обуюсь, и мы выходим из номера, тем же тайным путем выбираемся из пансионата. Солнце уже укатило за гору, и стремительно надвигались сумерки. Я помнил, что мне пора домой, но не проводить её я не мог.

Я довожу её до самого Гассе, до белой линии, целую её в щечку.

– До встречи, позвони мне как-нибудь, – шепчу ей в ухо, поглаживая её шелковистые немного волнистые волосы.

– Хорошо, Ксанди.

Я отпускаю её, и она уходит, растворяется в вечерних сумерках, но взгляд волка видит её, различает среди теней, провожает до самого дома, пока она не взбирается на крылечко и не исчезает за дверью.

Как же сильно ноет в трусиках, хочется поскорее добраться до дома, заползти в кровать, зарыться с головой под одеяло и дать волю своим чувствами.

Я спешно топаю домой, заворачиваю за угол гостиницы Штутцлерхоф и вдруг чувствую, будто кто-то наблюдает за мной. Замираю на месте и напряженно вглядываюсь в темноту. Дорога пуста, вдалеке вижу очертания своего дома. На востоке уже поднимается почти полная луна, и легкий ветерок шелестит опавшими листьями. Принюхиваюсь – знакомый запах долетает до меня.

– Штефан! – кричу я, – ты где там прячешься?

Живая изгородь шевелится, и оттуда выползает Штефан Эдер, мой старый приятель.

– Тише, – шикает он, поднимаясь с колен, и отряхивает джинсы.

– Ты че там делал? – смеюсь я.

– Унюхал всё же меня, чертов оборотень, – ворчит он, приближаясь ко мне.

Я не злюсь на него за это, раньше в детстве, когда мы играли в прятки, я всегда его находил по запаху, чем очень сильно выводил его из себя. Штефан старше меня на два года, выше, рослее, но он не изомер, не живет здесь, хотя часто гостит у бабушки с дедушкой в деревне Пуйтбах. Это всего километр от моего дома через лес, да и по дороге не сильно дальше. Ещё ребенком я любил исследовать окрестности и километр для меня не расстояние. Так я с ним и познакомился, и часто прибегал играть.

– Так зачем ты там прятался? – спрашиваю я.

– Дык… егеря тут повсюду разъезжают, не хотел нарваться, – отвечает он.

– Ну дак, гюфеликс-мондциклус. А что ты хотел? Караулят нас, вас от нас защищают, – язвительно произношу я. – А что ты тут делаешь? Ты же вроде работаешь в Зеефельде?

– Тебя искал.

– Зачем? Позвонить не мог?

– Неее… – Он мотает головой. – Ещё просекут разговор, да и по телефону ты сразу отказался бы.

– Конечно бы отказался, – соглашаюсь я. – А от чего?

– Короче, – Штефан переходит на шепот, – завтра я веду группу к водопаду Лойташ-Кламм. В десять утра мы войдем на Гайстеркламм – на тропу духов ущелья. Мы пойдем по нижней тропе, будем на железных мостиках, а ты в виде медведя высунешься с противоположного берега.

– Что? – Не верю я своим ушам.

– Ксанди, пойми, они хорошо платят, если они не увидят медведя, то разочаруются и уже никто не согласится на следующую экскурсию.