Доказательством того, что сказка всё-таки была, служили двенадцать фото на сайте сделавшего их фотографа. Иногда, тайком от Насти, которой он никогда не рассказывал эту историю, Игорь заходил в галерею Порфирьича и смотрел на обнажённую целующуюся, обнимающуюся и глядящую глаза в глаза пару – него и девушку по имени Иванка. Девушку, с которой он провёл одну ночь и один день и не встретится больше никогда в жизни. Такое вот у Игоря было лекарство от плохого настроения.

Было. До сегодняшнего дня.

«Данная фотосессия снята с показа по просьбе модели». Надпись стояла на месте заглавного снимка. Переход внутрь галереи не работал. Всё остальное на сайте Порфирьича было как обычно.

Игорь безвольно опустил руки. Конечно же, эти фотографии имелись у него в скачанном, сохранённом виде. Конечно же, он открыл папку, успокаиваясь, что мистики в данной истории нет и фото на месте. Просто невероятное стечение обстоятельств. Или неудачный день.

Подумалось, что можно и связаться с Порфирьичем. Узнать подробности, может, даже попросить координаты Иванки. Не даст, конечно. И вряд ли что-то расскажет. Когда несколько лет назад Игорь нашёл данный сайт, он уже писал мастеру. «Личную информацию моделей не разглашаю» – такова была его безоговорочная и, в принципе, достойная уважения позиция.

Оставались сохранённые фото. Игорь в очередной раз полюбовался юными телами, переплетёнными в танце любви на фоне прибоя, и со вздохом закрыл папку.

Человеческие встречи, человеческие отношения, а также красота человеческого тела – мимолётные вещи, а вот море… море пахло вечностью.

Игорю позарез понадобилось к этой вечности прикоснуться.

В последнее время он редко брал машину. Если быть точнее, он редко брал машину с тех пор, как от него ушла Настя. От дома до работы без труда можно было добраться на маршрутке, и занимало это обычно не более двадцати минут, в то время как в гараж нужно было идти минут десять, ещё столько же проводить там, подготавливая автомобиль к поездке… По меньшей мере столько же… Ну, потому что автомобиль у Игоря был отечественный, да ещё и неновый, а отечественному, ещё и неновому, автомобилю нужно оказывать хотя бы минимальное внимание. Плюс дорога… Вот и получалось, что на маршрутке было и дешевле, и быстрее, и надёжнее.

Так что Игорь брал машину, только когда накапливалось несколько важных дел помимо работы. Ну а сейчас машина бралась для удовольствия.

Игорь проверил давление в шинах, уровень масла, наличие всех других жидкостей, заглянул под днище, находя в этих действиях сегодня какое-то наслаждение и умиротворение. Завёл машину и, пока она прогревалась, протёр все стёкла, уложил сумку на заднее сиденье.

И поехал.

Около университетской остановки, где обычно приходилось долго стоять на светофоре, он поймал себя на мысли, что раньше всегда здесь делал музыку погромче и украдкой поглядывал на хорошеньких студенточек, ожидавших автобуса. Ждал, что на него обратят внимание. Сейчас он поразился этим глупым мыслям. Повзрослел. Или, скорее, начал считать свою машину недостаточно интересной. Так оно и было, но раньше его это не останавливало. То есть всё-таки повзрослел.

В общем, звук громче он не сделал и глазеть по сторонам не стал.

На него тоже никто не посмотрел.

За городом Игорь разогнался, но лететь на пределе, словно убегая от кого-то, не стал. Просто ехал, расслабившись, поглядывая по сторонам. За несколько километров до конечной точки путешествия он увидел безлюдные зелёные холмы как с картинки и, включив правый поворот, съехал на обочину. Пыльная и грязная придорожная трава уже через пару шагов превратилась в пышный густой ковёр, украшенный маленькими белыми и жёлтыми цветами. Бабье лето…

Игорь взобрался на один холм, на второй, третий… и его охватило необъяснимое чувство простора, земля ушла куда-то вниз, а он остался, и вместо привычных перспектив перед ним… нет, даже вокруг него, оказалось небо – простор безграничный и какой-то осязаемый.

«Вот же! – проговорил про себя Игорь. – А ведь я никогда раньше такого не ощущал».

Он раскинул руки как можно шире, запрокинул голову. Синь неба была настолько пьянящей, что захотелось зачерпнуть её ладонью или, того лучше, нырнуть в неё, разрезая телом.

Он уже даже видел себя как бы со стороны, висящего в нескольких сантиметрах над землёй, ощутил (хотя не понимал, как это вообще можно ощутить), как проворачивается под ним планета.

Душу переполнило ощущение осторожной радости. Осторожной оттого, что радость эту казалось так легко спугнуть.

Так и произошло. Со стороны шоссе послышались гудки: водитель большой фуры выразил недовольство его парковкой. Игорь проводил взглядом скандалиста, а когда вновь повернулся к холмам, иллюзия объёмности и глубина неба исчезли. Сказки больше не было. Тогда он вздохнул и, нащупав в кармане ключи, побрёл к машине.

Берег был каменистый, грязный, засыпанный мусором и кучками подсыхающих тёмно-бурых водорослей, прижатый со спины развалившимся бетонным забором. Но у него имелось одно неоспоримое преимущество: он был безлюдный: ближайшая машина с каким-то тихим любителем подводной охоты виднелась метрах в трёхстах. Обычно они с компанией не останавливались здесь: девчонки хныкали, что на этих камнях только ноги ломать и вообще пляж плохой – ехали дальше, где пляж был лучше, где… фотосессия при особом таланте могла стать бесподобной.

Настя иногда соглашалась и на это место.

Море, несмотря на неприглядный берег, было чистым, и медуз почти не наблюдалось. Не то чтобы Игорь их боялся, но всё-таки когда приходится разгребать желеобразные тельца руками… Не особо это приятно.

Через пять минут Игорь уже опустил своё освобождённое от одежды тело на видавший виды пляжный коврик.

Над берегом стояла удивительная, наполненная мирным спокойствием, тишина. То есть не полная, абсолютная тишина… разве это слово совместимо вообще со словом «прибой»? Просто не было привычного для таких мест шума: визга детей, лая собак, хлопанья дверей автомобилей, бумканья модной музыки…

Пару раз Игорю слышались какие-то голоса… будто бы рядом, за грудой камней, но в следующий миг он понимал, что разговаривающие люди далеко от него, просто так расположился воздух, что легчайший порыв ветра донёс этот звук.

Вообще звуки словно дробились, распределяясь по слоям. Дальний слой составляли треск моторной лодки, гул пролетевшего самолёта, шум машин с шоссе. Это были звуки цивилизации, и очень хорошо, что они были в дальнем слое. Ближе звучали редкие человеческие голоса, крики каких-то птиц, шелест порванного кулька, зацепившегося за колючку, ну и совсем рядом – тонкий треск кузнечиков и плеск волн. Плеск волн вообще можно было вынести в отдельную категорию – ленивый, умиротворяющий, монотонный. Фон ко всем остальным звукам…

Как хорошо, что здесь и сейчас голос ветра и моря ничто не заглушало…

Вода была прохладной даже у берега. Игоря не волновало это обстоятельство, он не ставил цель обязательно искупаться. Но зачем он тогда ехал? Чтобы не отвечать себе на последний вопрос шаблонными книжными фразами, вроде «У моря я хотел поразмыслить о жизни», вчерашний именинник зашёл по колено, привыкая, думая о моржах или хотя бы приезжих, например сибиряках, которые преспокойно могли залезть в море и в октябре. Наконец, собравшись с духом, он плюхнулся в воду, выкрикнул сдавленное «ух ты!» и, работая энергично руками, поплыл. Согревшись в движении, Игорь подумал о закрытии сезона и попытался запомнить это ощущение бодрящей лазурной воды, тёплого, но не жаркого уже солнца, прозрачного воздуха, законсервировать всё это в памяти.

Во второй заход, после того как тело вдоволь погрелось на солнышке, он входил в воду быстрее, практически бухнулся. И, поняв, что никто его не видит, принялся бултыхаться, нырять, дурачиться, прыгать с камня… Игорь делал это, словно хотел наплаваться и наныряться за всех, кого нет с ним. Потом он понял, что это глупо. Но остановился не сразу, проскрёб животом дно, полежал минуточку на мелководье, потом выбрался на коврик, с фырканьем вытерся полотенцем, попрыгал то на одной, то на другой ноге, выливая воду из ушей. Упал на своё ложе, тёплое и родное, и понял – завод кончился. Стало грустно.