Игорь находился в таком состоянии, что стесняться и брезговать не приходилось. Он тут же подошёл, вернее, даже подлетел к выпивохам.

– Это… хм-м… – он не знал, как выразить свою мысль, мужики спокойно и грустно взирали на его попытки высказаться, – ну… скажите, что вы про меня говорили?

– Ничего не говорили, – сказал тот, что повыше. – Вам показалось.

– Пожалуйста, объясните, – Игорь понимал, что выглядит глупо и говорит ерунду, но отступать было поздно, – объясните хоть что-нибудь.

– Не понимаю, о чём он. – Усатый посмотрел на собутыльника. – Федюнчик, а ты?

– Да ладно, Жорик, вишь, парень мучается.

– Ну, так, а я что могу сделать? – Он покрутил в руках полупустую бутылку и сказал тихо, не поднимая глаз: – Все мы мучаемся, а потом привыкаем.

Игорь расценил жест Жорика как своеобразную торговлю.

– Ребята, выпивка с меня сколько надо.

– Выпивка, – мечтательно протянул Федюнчик, но кореш его обрезал:

– Да при чём тут это, – он поставил бутылку на парапет, – мы действительно ничем тебе не поможем. Ты должен сам понять… найти…

– Что?! Ну, скажите! Что?

– Ну… Что-то… Что-то, что ты должен был догадаться сделать и не сделал, забыл.

– А что именно?

– Откуда нам знать. У каждого это своё. Своя… миссия. О!

– И если я это найду, всё будет как раньше? Ко мне вернутся друзья, меня будут замечать?

Жорик ухмыльнулся:

– И это тоже. И ещё много чего. Наверное. Мы не знаем.

– Не знаете?

– Ага. У нас ведь не получилось… найти.

Игорь осознал, что вот сейчас уж точно «без поллитры не разберёшь».

– Ребят, подождите меня, ладно?!

Он почти побежал к стойке, где сделал бармену заказ на бутылку водки, какую-то закуску, бутерброды, сок. Всё это оформлялось долго, он нервно поглядывал в ту сторону, где остались эти странные люди, знающие явно больше, чем говорящие (о, у Игоря к ним было огромное количество вопросов!). К сожалению, он находился в пятне яркого света, а те двое – за его пределами, в темноте, и их не было видно.

Наконец, на поднос водрузили всё заказанное. Игорь вспомнил про сигареты, купил две пачки нормальных, по его мнению. Потом, лавируя между стульев, направился к тому месту, где сидел. Он уже приготовился позвать этих ребят за свой столик, по-нормальному посидеть и поговорить про всякие странные события и вещи, но обнаружил, что парапет пуст. Сердце похолодело. Игорь завертел головой, вглядываясь в посетителей, затем перемахнул стеночку и оказался на улице. Ещё раз огляделся.

Их не было. Лишь тлеющий бычок на асфальте да колбасные очистки доказывали, что пятиминутной давности разговор ему не почудился.

Игорь понуро побрёл обратно в кафе, опустился на стул за свой столик и опрокинул в себя первую порцию водки.

Таксист был одним из немногих людей, кто повёл себя с Игорем не как с прокажённым, а как с нормальным человеком. Нормальным пьяным человеком, если быть точнее. Таксист был приветлив и разговорчив. О чём вёлся разговор по дороге, было не вспомнить, зато Игорь пребывал в уверенности, что таксист – славный малый и заслужил хорошие чаевые.

Игорь ехал домой. Уходя из дома утром, он не исключал вероятности, что день затянется, что его накроет волной каких-нибудь приключений, он был готов к этому и морально, и финансово… Эта готовность проявилась даже в одежде. Но… такого окончания дня он не ожидал совершенно. Почти час Игорь провёл в одиночестве в кафе, иногда в пустой надежде делая прогулку к парапету и… возвращаясь. Он стал свидетелем зарождающейся драки и съёма девиц лёгкого поведения, рядом веселились весьма шумные компании, но… его никто не тронул, не прицепился, с ним никто даже не заговорил. Он пил и ел то, что заказал для тех двух мужиков – не из жадности, а просто так. А потом встал из-за столика, совсем чуть-чуть прошёлся по бульвару, ощущая ватность в ногах и тяжесть в голове, и… взял такси.

За окном жил своей жизнью вечерний город, совсем не похожий на тот, который Игорь наблюдал позавчера с балкона. Теперь это был взгляд изнутри. Мимо проплывали подсвеченные витрины магазинов, рестораны, бары, просто дома. В магазинах что-то покупали люди, в клубах и ресторанах они отдыхали, общались, возможно большими компаниями, и все были друг другу рады. И счастливы. Ну… так казалось.

Некоторые были счастливы особенно, потому как успели что-то такое найти…

Попав домой, Игорь, кое-как раздевшись, обессиленно рухнул на кровать, но едва его тело опустилось на матрас, а глаза закрылись, откуда-то появились характерные «вертолёты», его начало крутить, и он понял, что только действием сможет переломить своё состояние. Действие нашлось самое простое и самое важное. Игорь, сконцентрировавшись, выполз из постели и начал искать. Он не знал, что ищет. Он совершенно не был уверен, что узнает это самое нечто, когда оно окажется в его руках, но продолжал искать, хотя уже через несколько минут процесс этот напоминал погром. Он раскидал все свои зимние вещи в шкафу, перерыл содержимое письменного стола, потом его понесло шариться в древний хлам на антресолях. Мимоходом он снёс стопку старых газет с полки, усеяв пол в прихожей раритетной печатной продукцией. Выругался, но не задержался. На балконе разыскал гантели и сломанный кассетник. Затем, чихая от пыли, стащил зачем-то со шкафа коробку с ёлочными игрушками, в последний раз вскрываемую ещё вместе с Настей. Всё это сопровождалось какими-то бессвязными речами, перемежаемыми руганью и нытьём. Со стороны пугающая и отталкивающая картинка.

Около часа ночи он выдохся и, наконец, свалился в кровать. Сон его был беспокойным и дёрганым. Ему казалось, что в комнате жарко и душно. Игорь несколько раз на мгновение просыпался от каких-то видений и снова проваливался в зыбкую топь беспамятства. Лишь к рассвету, когда с улицы в квартиру полилась свежая и бодрящая сентябрьская прохлада, ему стало лучше, он встал, посетил туалет, жадно выпил кружку воды и снова лёг, на этот раз задремав легко и быстро.

Ему приснился яркий, цветной сон, удивительный и странный, как большинство снов.

Он шёл по тропинке какого-то заброшенного сада, а может не очень густого леса. Над головой пылал багровым заревом закат, а чуть в стороне, на бледно-голубой скатерти неба висела белая таблетка луны.

Тропинка петляла между кустов и деревьев, выходила на полянки, ныряла в овраги и снова ползла на холмы.

И постоянно разветвлялась.

Куда приводили многочисленные повороты-ответвления, Игорь выяснил очень скоро. В весьма занятные места они приводили.

К кроватям.

К постелям.

Придумать такое наяву мог, наверное, не совсем здоровый рассудок, повёрнутый на символизме или чём-то похожем. Во сне же… А, чего только не бывает во сне?! Вот одна из дорожек кончилась у широкой двуспальной кровати, расстеленной и приглашающей прилечь. Но данным предметом мебели дело не ограничивалось. На земле у кровати был разостлан мягкий ворсистый коврик, в метре от него из травы выглядывал носок брошенной тапки. У изголовья, под торшером, располагалась тумбочка, на ней лежала раскрытая книга. С противоположной стороны на точно такой же тумбочке стояли несколько тюбиков с кремами. Игорь покружил вокруг лесной постели, потрогал отогнутый край одеяла, прочёл название на книге, дёрнул шнурок торшера. Торшер неожиданно зажёгся, мягкий свет упал на подушку и очертил вокруг кустов длинные тени, огораживая домашний оазис от остального мира. Это было так необычно! Чуть боязно и… маняще. Игорю захотелось прилечь и полистать книгу, пока не придёт та, что пользуется лежащими на тумбочке кремами.

В том, что она вот-вот придёт, сомнений почему-то не было.

Но Игорь отправился дальше.

Следующее встреченное им ложе было попроще. Какая-то старая софа, укрытая смятым покрывалом и разбросанными по краям подушками. Торшера и тумбочек здесь не наблюдалось, зато имелся стул. На стуле возвышался перекошенный курган из одежды, на вершине которого красовался бюстгальтер как минимум четвёртого размера. От этого ложе пахло страстью, и сердце Игоря застучало сильнее. Простенькая софа притягивала как магнит, хотелось нарастить курган на стуле за счёт своей одежды и прыгнуть с разгона на покрывало. Рухнуть на спину, раскинув руки, наглядеться в синее небо с первыми звёздами, а потом, лишь на мгновенье прикрыв глаза, сразу ощутить сладкий пьянящий запах Её тела и вздрогнуть от прикосновения ноготков к обнажённой груди…