– Твоя очередь.

Я поднял мяч и собрался бросить его в корзину, но Ева остановила меня.

– Ты думаешь, что бросаешь, но на самом деле нет. Отпусти мяч.

– Хм…

Я отпустил мяч, и он полетел вниз, шумно ударился об пол, подскочил и снова упал.

– Скажи, почему мяч упал? – спросила Ева.

– Как почему? Ну, сила притяжения… – начал я и осекся. – Эмуляция силы притяжения?

– Только в том случае, если ты не контролируешь объект.

– В смысле?

Ева подняла мяч, двумя руками стала держать его перед собой, затем развела руки в стороны. Мяч остался висеть на том же месте.

Я осторожно прикоснулся к нему.

– Это называется контролировать объект?

Осмелев, я хотел забрать мяч, но он даже не шелохнулся.

– Я всё ещё держу его! – сказала Ева. – Теперь отпускаю!

Мяч вдруг поддался с такой легкостью, что я чуть не упал на спину.

– И… как же провернуть такой фокус?

– А это не фокус.

Ева пристально смотрела на меня. Мне вдруг стало не себе. Я хотел поменять позу, и обнаружил, что не могу пошевелится.

– Что происходит?

– Вырывайся! – твердо сказала Ева.

Значит, Ева каким-то образом держит меня. Ладно.

Я мысленно представил, что Ева, которая стоит в полуметре от меня, на самом деле крепко обхватила меня руками. Нужно как-то высвободится. Как? Я начал дергаться телом вправо-влево, и, как-будто, что-то начало поддаваться.

– Сильнее! Изо всех сил! – крикнула Ева.

Я представил, что сбрасываю с себя что-то тяжелое, обхватившее меня, и вдруг почувствовал легкость. Я мог двигаться!

– Неплохо! – сказала Ева.

– Мне понравилось! А почему не делать то же самое на общей тренировке?

– Это уже арена, а на арене твои возможности ограничивают показатели. Это здесь, за её пределами, можно делать всё без ограничений.

– Тогда какой смысл, если на арене это не пригодится?

– Ошибаешься! – снова покачала головой Ева. – Это всё полезно! Пока мне не исполнилось восемнадцать, я занималась прямо здесь, в этом зале. И знаешь, потом на арене я чувствовала себя увереннее, а это важно!

– Ясно…

– Правда, очень странно, что с тобой серьёзно не занимаются даже элементарными вещами. Контроль объектов на арене – это магия, а я даже не маг, но могу делать простые штуки, вроде этой.

– Ты – «танк»? – вспомнил я, то что сегодня услышал от Мики.

Ева едва заметно улыбнулась.

– Вообще-то просто воин. «Танк» – это неофициально.

– Значит, ты можешь научить меня сражаться как воин?

– Посмотрим.

В руках Евы оказался меч, она взмахнула им и подняла высоко над головой.

– На арене любое оружие – объект, и любой объект – оружие. Воины обычно контролируют один объект в ближнем бою, продвинутые маги могут манипулировать несколькими на большом расстоянии. Держи! – Ева бросила мне меч. Я схватил его за рукоять и взмахнул.

– Итак, что ты сейчас делаешь?

– Э-э-э… Махаю мечом.

– Уверен?

Я задумался.

– Ну, это ощущается так же, как и в реальном мире…

Ева покачала головой.

– Самый простой способ манипулировать объектом – взять его в руку, потому что ты так привык. Но на самом деле ты машинально представляешь

в своем сознании, как объект должен тебе подчиняться. Меч в твоих руках двигается не потому, что ты его держишь, он двигается потому, что ты знаешь, что он должен двигаться.

– А… это означает, что объектами на арене можно управлять силой мысли?

– Не всё так просто.

Я почувствовал, что какая-то сила вырывает меч у меня из руки.

– Чтобы управлять силой мысли, как ты сказал, нужно сначала получить полный контроль над объектом. А для этого твои показатели магии должны быть сильнее, чем у противника – это я говорю о реальном бое на арене.

– Значит, если мне в бою дать в руки меч, его сразу же отберут? – сказал я, одновременно пытаясь удержать меч в руке.

– Грубо говоря, да.

– Так как же мне тогда драться?

Меч вылетел у меня из руки и оказался снова у Евы.

– Вот это и странно, – сказала Ева.

– Что странно?

– Что тебя берут в команду. Честно сказать, ты совершенно не боец. А до боя, в котором ты должен будешь участвовать, всего три месяца.

– И… что всё это тогда значит?

Ева выглядела глубоко задумавшейся. Она вздохнула.

– Пойдем. Не стоит тебя сегодня больше мучить.

– Почему это?

Я взял в руки мяч и попытался подвесить его в воздухе. Ничего не вышло, мяч со стуком упал на пол. С досады я схватил его и бросил в корзину. Мимо.

– Пойдем, – повторила Ева.

Мы вышли из спортзала и поднялись на второй этаж, зашли в аудиторию.

– Ева, – обратился я к девушке, – а ты смогла бы подготовить меня за три месяца?

Ева отрицательно покачала головой.

– Я не тренер, – сказала она, – я могу объяснить самые простые вещи, но я не смогу подготовить тебя к экзамену.

– Ну, а что если я попрошу Вику снова со мной позаниматься?

– Я думала, что она и так будет это делать. Лучше спросить её саму.

Ева села за парту. Теперь на девушке было что-то вроде школьной формы тёмно- синего цвета. Юбка на Еве была до самого пола.

– Слушай, а как ты проводишь свободное время? – спросил я. – Неужели просто сидишь тут и всё?

– Иногда просто сижу, – пожала плечами Ева, – иногда занимаюсь в спортзале. Ещё читаю. Беру книги в библиотеке.

– А тут есть библиотека?

Ева удивленно посмотрела на меня.

– Я думала, что ты читаешь книги! Разве ты не хочешь больше узнать об этом мире?

– Ну, я читаю то, что мне дают… Иногда. А о мире мне рассказывала Ди, но я не очень-то вникал.

Ева продолжала смотреть на меня широко распахнутыми глазами.

– А что? Я же не думал, что меня возьмут в команду. – сказал я.

– Ты не можешь отпустить свою прошлую жизнь? На Земле осталось что-то ценное для тебя?

– Конечно! Там были родители… Друзья… Девушка, в которую я влюбился, но так и не смог признаться… Я готовился к поступлению в университет, я думал стать кем-то… Кем-то значимым…

– Ясно.

Ева смотрела в окно, как-будто там что-то могло быть. «Ты же сама создавала это пространство»,– думал я, – «Так что же ты хочешь там увидеть?»

– У меня не так, – наконец сказала она. – Посмотри.

На парте появились фотографии девушки в школьной форме, такой же, как сейчас у Евы. Девушка была в огромных очках, с растрепанными волосами и очень, очень полная.

– Кто это? Это ты? – догадался я.

Ева кивнула.

– Мерзко выглядит, да?

Я промолчал.

– Это из-за болезни. Обмен веществ. В какой-то момент мне как-будто стало всё равно, и я практически перестала за собой следить. Одноклассники надо мной насмехались, учителя ругали. Школу я ненавидела. Я не хотела туда ходить, но не могла пойти против воли родителей. Они тоже постоянно меня ругали и за внешний вид, и за неуспеваемость, и за нежелание делать хоть что-то. Я не видела выхода.

– А почему они не отвели тебя к какому-нибудь психологу? – спросил я.

– Они отводили. Но это было бесполезно.

Ева помолчала немного, потом продолжила.

– Кажется, я начала сходить с ума. Мне стало казаться: если школы не будет, мои страдания закончатся. Я раздобыла канистру бензина, ночью проникла с ней в школу через окно, вошла в первую попавшуюся аудиторию, разлила бензин повсюду и подожгла. Я даже не думала, как буду выбираться, просто стояла и смотрела на огонь. А когда я поняла, что огонь вокруг меня и идти некуда, было уже поздно… А потом я оказалась здесь.

Ева бросила на меня испуганный взгляд. Похоже, её сейчас трясло как в лихорадке.

– Но я не хотела никого убивать! И себя тоже не хотела! Просто психанула и перестала отдавать отчет своим действиям… Я…

Ева встала и, кажется, собралась убежать из аудитории. Я схватил её за руку, и, снова, как это было с Алисой, повинуясь внезапному порыву, обнял.

– Я не знаю, что сказать… – прошептал я. – Но, если бы я мог помочь…