А когда он начал медленно опускать пальцы вниз, руны на его руке, проходя через его пальцы переместились на веки и растворились в них.

– Ух ты, – произнёс Аскольд, удивляясь происходящему.

Но удивляться было рано. Вот когда Октиан вновь распахнул глаза, Аскольд по-настоящему удивился. Его глазные яблоки значительно изменились – в структуре, форме и цвете. Это были явно нечеловеческие глаза. Они больше походили на кошачьи или же на змеиные. Желтые холодные глаза, с кружащими рунами возле зрачков, которые взирали на то место, куда он указал.

И вдруг Октиана передернуло от увиденного. А когда он обернулся, его лицо оказалось бледным и перекошенным. Да и сам он выглядел весьма напряженным. И потом, переведя дух, он сказал:

– Друг мой. Кажется, это был вовсе не демон. А некая сущность. Порядком куда более выше и совершенней, чем все демоны или же ангелы вместе взятые. Ведь даже остаточный след, от его пребывания излучает чистую и абсолютную энергию. Похожую энергию источают лишь высшие силы, коих мы с трепетом называем богами.

Покинув праздник не с самыми хорошими впечатлениями, Аскольд, привез жену домой и уложил её спать. И перед тем, как лечь после столь утомительного дня, Аскольд, захватив небольшой мешочек с подарком, заглянул в комнату своей дочери, чтобы проведать её. И как ни странно, Эвилин проснувшись, лежа на своей кровати играла со своей куклой, заплетая ей косички. Аскольд очень обрадовался увидев дочь и постучал в дверь, чтобы та обратила на него внимание. Увидев отца, Эвилин тотчас же радостно воскликнула:

– Папа ты вернулся, – а затем, вскочив с кровати подбежала к отцу, который сидя на корточках дожидался её.

Взяв дочку на руки и приподнявшись, Аскольд спросил:

– Солнышко, а почему ты не спишь?

– Не хочу.

– Мм, ладно. А ты скучала по папе?

– Да папочка, очень и очень сильно.

Радуясь тому, что отец рядом с ней, Эвилин, начала рассказывать ему обо всём, что происходило, пока его не было.

– Вот как. Значит ты наконец-таки смогла попробовать жаренную рыбку? – спросил Аскольд, радуясь и одновременно удивляясь её рассказу.

– Да. Она была очень вкусной.

– Ну тогда завтра мы пойдём на рыбалку и наловим кучу рыбы, хорошо?

– Хорошо. – без раздумий ответила она.

Вспомнив кое о чём, Эвилин попросила отца опустить её на пол. И как только она коснулась мягкого коврика своими маленькими ножками, Эвилин сразу же потребовала, чтобы он закрыл глаза.

Сидя на корточках, Аскольд выполнил требование дочери и сразу же услышал, как она начала бегать туда-сюда, копаясь среди своих вещей и игрушек. Вскоре, прибежав обратно, Эвилин сказала:

– Всё, можешь открыть глаза.

Приоткрыв веки, Аскольд увидел, что она устроила небольшой погром в комнате, а сама, стоя перед ним с сияющей улыбкой протягивала ему свои руки. В каждой из них девочка держала по небольшому подарку. Её искренняя улыбка растрогала Аскольда до глубины души, как будто дочь протягивала ему весь мир.

В левой руке она держала бумагу, на которой кривовато, но довольно-таки мило, Эвилин нарисовала свою семью и дом. А в правой руке был небольшой браслет, сплетённый из шёлковых нитей.

– Ух ты, спасибо. –Аскольд, взяв первым делом браслет и, надевая его на запястье, похвалил дочь, – Как же красиво получилось. Да ты у меня и впрямь мастерица, вся в отца.

– Я умничка, да?!– возгордилась она, правда, совсем ненадолго, сразу же отведя взгляд. – Ну мама, еще мне помогала, совсем чуть-чуть. Вот столечко.

Смотря на свою дочь, Аскольд широко улыбнулся и сказал:

– Спасибо, – и погладил её по волосам.

Далее Эвилин протянула ему рисунок, взяв который Аскольд, спросил:

– Ого, какой большой рисунок. Ты тут всех нарисовала? А где здесь я?

– Вот же ты, глупенький. Ты тут самый большой и сильный. – сказала она, указывая пальцем на черноволосого мужчину, который держал девочку и её маму за руки.

Вглядываясь дальше в рисунок Аскольд, начал разбираться в нём:

– Так это ты, это наша мама. А это мисс Хадсон?

Эвилин, указывая своими маленькими пальцами, продолжила объяснять:

– Да, это мисс Хадсон, а это дядя Влад.

– Влад? – удивился Аскольд, затем посмотрев на свою дочь, спросил:

– Эвилин, солнышко, неужели ты его видишь?

– Да! – ответ прозвучал довольно-таки быстро.

– И когда ты начала его видеть? – продолжил расспрашивать свою дочь Аскольд, пытаясь понять, когда и как его дочь смогла увидеть того, кто был незрим для других.

Эвилин, на мгновение призадумавшись, но не сумев вспомнить сказала:

– Не знаю, не помню.

– Вот как. – затем призадумался Аскольд. – «Она видит то, что незримо из-за того, что её отцом являюсь я? Неужели она получила некий дар?».

– Солнышко, знаешь, не говори маме, что видела дядю Влада хорошо?

– Почему? Он ведь твой лучший друг и он всегда помогает тебе. Я знаю. Я видела и слышала, как ты называешь его братом.

– Ну да. Вот только, если ты скажешь маме, что видела дядю Влада, то она испугается. Ведь мы видим мир, которого нет.

Эвилин загрустила. Надувая свои пухлые щечки, она промолвила:

– Я не понимаю. Ведь дядя Влад хороший.

Глядя на погрустневшее лицо дочери, Аскольд почувствовал себя виноватым, покуда он не хотел, чтобы его дочь развивала свой талант. Ибо этот дар давал возможность не только видеть мир духов, но и нёс с собой долю опасности из него. Ведь однажды, открыв не ту дверь, она могла бы навлечь на себя нечто ужасное. Но глядя на грустное лицо Эвилин, Аскольда одолевали противоречивые чувства, он колебался. Ведь если можно было бы правильно обучить её пользоваться своим даром, ей бы это наверняка помогло в будущем…

Чтобы как-то подбодрить дочь Аскольд сказал:

– Эвилин. Пускай это будет нашим с тобой секретом, хорошо? И тогда только мы вдвоем будем знать, что дядя Влад на самом деле существует.

– Секретом? – спросила она, всё еще дуясь и глядя исподлобья на своего отца.

– Да. Ведь секреты доверяют только самым близким и хорошим друзьям. А мы с тобой ведь самые лучшие друзья, да? – спросил Аскольд, прячась за улыбкой.

Глядя на отца и перебирая пальчиками на руках, Эвилин сказала: – Хорошо, я не скажу маме.

– Ну, а это кто? – пытаясь сменить тему, указал Аскольд на рисунок.

– А это. Это Курт, наш конюх. Видишь возле него тут лошадки бегают. А вот тут моя лошадка «Пчёлка», она высокая и красивая. Помнишь? Эта та лошадка, которую ты подарил мне на восьмой День рождения.

– Ах да, я вспомнил. Точно-точно. А тут кто?

Продолжая объяснять, Эвилин, позабыв обо всём, переключилась на свой рисунок. И тут Аскольд заметил, что в углу возле дома, была нарисована чья-то фигура с черной струящейся дымкой. Насторожившись, Аскольд, спросил об этом:

– Солнышко, а кто это?

– А.… – послышались нотки страха в голосе Эвилин. Но всё же, переборов страх, она сказала, – это Эго.

– Эго? – встревожившись спросил Аскольд и резко встав на ноги.

Всматриваясь дальше в рисунок, он ухватил дочь за плечи и начал расспрашивать её о нём.

– Когда ты его видела? Он ничего плохого тебе не сделал?

– Он всегда приходит в наш дом в сумерках и, глядя на меня, улыбается. Но ничего плохого он мне не сделал.

– Что? – произнёс Аскольд, будучи ошарашенным новостью.

– Папа? Что с тобой? – спросила Эвилин, очень удивившись такому поведению отца.

Аскольд тут же опомнился, поняв, что его хватка становится сильнее от того, что он нервничает. И если бы он продолжил сильно сдавливать плечи дочери, то мог бы ненароком сделать ей больно.

– Прости. Тебе больно, руки не болят?

– Нет. – ответила она, не понимая, что творится с её отцом.

– Фух, вот и хорошо. – переведя дух ответил Аскольд.

– Надо будет связаться с твоим крестным Владом, чтобы он присматривал за тобой.

– Папочка, у него не получится!