– Ты же был приближенным Примота. Конечно, ты его враг!

– Нет! – с раздражением воскликнул Натан. – Все его «привилегии» он давал мне не за то, что я подлизывался к нему, а за мой труд. Я никогда не просил его об этих услугах.

– Но ты же не платил дань страже, а это как раз говорит о том, что ты был близок к Примоту. Он ведь защищал только самых близких и нужных ему людей.

– Все это было заслуженно трудом, этими самыми руками! – Натан протянул свои руки к Онестусу. Ладони чуть заметно тряслись от кипевшего в нем негодования. – Неужели ты считаешь иначе? Если да, то ты меня разочаровываешь.

Онестус смотрел на Натана. Ему очень хотелось сказать, что он считал себя не менее достойным внимания Примота, и об этом внимании он мечтал долгие годы, глядя на успехи Натана. Зависть уже давно застилала ему глаза, и он искал способ, как воспользоваться положением своего товарища. Но сейчас торговец не стал говорить всего этого, ведь знал, что эти слова испортят все. Он пришел к Натану с другой целью.

– Друг мой, Натан, я все это знаю! Я не считаю иначе. Я просто говорю тебе, что думают другие. Извини, если расстроил. Я просто боюсь, что ты в большой опасности и тебя никто не сможет защитить.

Натан чуть успокоился, а потом стал перебирать мысли насчет опасений Онестуса.

– Не может такого быть, что меня никто не защитит. Я же никому не сделал ничего плохого.

– Бенигус Неро потребует свое. Он заберет все, что у тебя есть.

– Ты уверен?

– Знаю. Кое-кто сегодня мне шепнул об этом.

– Кто?

– Не спрашивай. Будь уверен в моих словах. Если бы я не был уверен, я бы не стал тебе этого говорить.

Внезапно послышался стук в дверь. Собеседники затихли и испуганно посмотрели в том направлении. «Поздний час! Заканчивайте работу! Последний раз говорю!» – уже в третий за вечер гневно прокричал стражник, а потом за дверью послышались шаги.

– Тебе надо уходить из города, – зловеще прошептал Онестус.

– Уходить? Куда?

– Куда хочешь! Отправляйся в Антарсию к эстам или в Юкстомар на родину.

– Нет! Я не хочу никуда уезжать. Слишком поздно, чтобы бросить все, что я с таким трудом нажил.

– Ты не понимаешь? Речь идет не об имуществе, а о твоей жизни. Тебя убьют, если ты останешься.

– Но ты же сказал, что Бенигусу нужны только вещи.

– Я сказал, что он заберет все, включая твою жизнь.

Натан будто оцепенел. Он пристально смотрел на товарища и ничего не отвечал на его слова. Его лицо было хмурым, брови сильно опустились на глаза, будто он решал, как быть. Онестус тоже замолчал. Он сел напротив и стал ждать. В конце концов, Натан, не глядя на своего собеседника, сказал:

– Нет, никуда я не пойду. Если он решил прийти за мной, то пусть приходит. Хватит с меня. Однажды я уже убежал от судьбы, – Натан поднял глаза и посмотрел на Онестуса. – Я буду ждать его прихода.

– Опять ты за свое. Ты же сейчас про то, что бросил Аврелию, верно?

– Именно.

– Это не то же самое. Тогда ты ушел за лекарством, а сейчас на кону твоя жизнь!

– Для меня все едино. Я остаюсь.

– Зачем? Ты глупец! – неожиданно воскликнул Онестус. – Что ты творишь? Ты бы мог спасти себя, но ты хочешь все погубить!

– Я не смогу начать все заново, понимаешь? У меня не хватить больше сил.

– Тебе не придется. Я уверен, что со временем все уляжется, и ты сможешь вернуться. Возможно, года через два-три.

– А вдруг не уляжется? Да и потом, кто будет следить за моим имуществом? Бенигус?

– Я могу присмотреть за твоим домом. Если ты сейчас передашь все имущество мне, то ему достанется только мастерская. На крайний случай, я найду способ откупиться.

– А ты, я смотрю, уже все продумал.

– Натан, я беспокоюсь за жизнь друга. Моя судьба сейчас не так важна. Ты великолепный мастер своего дела. Нет лучше мастера во всех Южных Землях. Нельзя допустить, чтобы ты пострадал.

– Нет, Онестус. Это не мой путь.

– Тебя убьют и все, что тебе принадлежало, достанется прихвостням Бени. Если бы ты не был таким упрямым, ты бы смог спасти себя и свое имущество, – Онестус притих.

– Нет, это невозможно. Я не стану убегать. Я все сказал.

– Ты просто эгоист. Ты же знаешь, что стряслось с моим домом. Все сгорело при пожаре. Мы ютимся в лачуге… Каждый день моя жена убивает меня своими словами.

– Так может быть дело в этом? – Натан стал понимать истинные мотивы Онестуса, но тот вдруг прервал его размышления.

– Нет-нет, конечно. Прости. Просто я огорчился, что ты не хочешь воспользоваться моим советом. И честно говоря, я надеялся, что так я смогу спасти и тебя, и выйти из своего положения.

– Лучше бы ты просто попросил помощи, а не пытался подняться с колен за мой счет, пугая Бенегусом.

– Попросить помощи? – ком встал поперек горла Онестуса. Для него было подобно смерти просить о помощи Натана. Он, хоть и не говорил этого, но всегда думал про Натана так же, как и другие купцы, просто Онестус был умнее и хитрее других. Торговец тканями пользовался Натаном. Наладив отношения с ним, он получал от него эксклюзивные заказы. Это немного сказывалось на его репутации среди купцов, но, в конце концов, кто-то должен был быть поставщиком для знаменитого портного.

– Натан, я привык добиваться всего самостоятельно, – надменно произнес Руфс. Но в данной ситуации это прозвучало, по меньшей мере, странно.

– И поэтому ты решил сделать так, чтобы я отдал тебе все и покинул город? Умно.

– Неужели ты действительно такой, как все говорят? Долгие годы мы были друзьями, а сейчас ты говоришь мне такое – обвиняешь в такой подлости.

– Не обижайся, Онестус, но твое предложение именно так и выглядит. Хотя, может, я и ошибаюсь.

– Это унизительно! – сквозь зубы процедил Руфс. – Я всегда был на твоей стороне.

–Я ценю это, – Натан стал беспокоиться, что перегнул палку. – Я, правда, подумаю о том, что ты сказал.

Онестус замер и с разочарованием поглядел на Натана, а потом сказал:

– Да, обязательно, подумай. Надеюсь, ты поймешь, что ошибаешься, – он протер ладонью вспотевший лоб, и резко направился к двери, но у самой двери добавив: – Уже час поздний.

Онестус вышел из мастерской, не попрощавшись и даже не закрыв за собой дверь. Натан сидел за столом и смотрел в зияющий проход в двери, из которого слышались звуки ночного города: тихий лай собак вдали, пение соловья и далекие, эхом разносимые голоса людей. В душное помещение потянуло ночной прохладой с моря. Бриз закрутил языки пламени свечей, и они с ярким мерцанием погасли. Мастерская погрузилась в темноту.

В тот же вечер Натан отправился к виноделу Поплу. Тот подолгу не закрывал свою винную лавку, особенно для своих постоянных клиентов, поэтому портной частенько засиживался у него. И в этот вечер Натан Алфаят задержался за кружкой вина. Попл бросил лишь один скользящий взгляд на старика, чтобы догадаться, что он был чем-то расстроен. Слово за слово, и Натан рассказал ему о разговоре с Онестусом. Обычно веселое лицо Попла обрело несвойственное ему серьезное, холодное очертание. Из его уст прозвучало:

– На самом деле, он прав. Окружающие о тебе дурного мнения, Натан. Уж не серчай на меня. Странно, что ты сам не замечал этого.

После этого Натан притих. На его глазах непроизвольно заблестели слезы, хотя он и не собирался плакать. Ему стало стыдно, что слезы так против его воли намочили его глаза, ведь он не чувствовал, что хочет плакать. Он незаметно протер глаза. «Должно быть, ветер надул», подумал он, а потом вступился за себя.

– Знаю, какого они мнения. А сами они лучше меня? Тоже ведь со мной не особо общались.

– Тут речь именно о твоих привилегиях у покойного Энрике. Им кажется, что из-за их наличия ты считал себя выше других. И, я тебя уверяю, со стороны действительно возникает ощущение, будто ты высокомерный, – Попл добродушно улыбнулся на последних словах.

– Идиоты. Ничего подобного во мне нет.

– Ты удивишься, но простое общение растворило бы это недоверие. Я годами работаю с людьми и понял, что самые обычные недосказанности рождают непонимание. Где непонимание, там страх, зависть и прочие пороки. Из них черпает свои силы ненависть. Надо только быть более открытым, и недоверие рассеется. Люди любят тех, кто открыт и общителен.