Нэю утомила его житейская премудрость – поганая лабуда для слуха, но пусть уж лучше болтает, чем начнёт распускать ручищи. Её даже порадовало, что он не томится отсутствием утешительниц, их у него и после отказа от позорного ремесла хватает. Чапос, наконец-то! достиг того уровня благосостояния, когда мог презрительно отвернуться от собственного прошлого. Он мечтал о проникновении куда-то выше, хотя бы приблизиться к тем зонам благополучия и реальной власти, где совсем недавно обитал и его отец Ал-Физ, так и не пригревший своего незаконного первенца. Отец, о котором он знал, и который знал о нём, не желая его признавать, остался страшной неисцелимой язвой души Чапоса. Он мнил себя законным аристократом, выброшенным, по сути, на свалку жизни, в простонародную семью, где его не любили, а породивший его отец, изливающий блага на всех прочих своих отпрысков, никогда не дал ему ничего. А мог бы открыть доступ к отменному образованию и к власти.

Она припомнила его откровения о гибели Ал-Физа, содрогнулась, но отбросила всё как бред, насланный Матерью Водой. Галлюцинация, необычный сон, да что угодно. Никогда бы Чапос не признался в таких вещах никому, будь они правдой. Но ведь Чапос мог быть и не совсем нормальным… Он обладал расщеплённой душой, и мог забыть о своих же откровениях, мог облачить свои адские мечты о мести высокородному отцу в одеяния фантомной реальности. Ифиса же говорила, что Ал-Физ умер от внезапной остановки сердца…

Перед ней сидел чудовищный фантаст, снедаемый честолюбием и глубоко-проросшими комплексами. Рудольф иногда верил ему, а Нэя нет. Это был лицедей высшей пробы, не отличающий реальную жизнь от порождаемых им же воспалённых образов, пребывающий в игровом лабиринте всегда. Так убил он её отца Виснэя Роэла? Или же… Кто-то заставил его в это поверить, как заставили и Рудольфа поверить в то, что он виновник гибели Нэиля. Нэиля ужалили в шейные позвонки, а отца в запястье, отчего он и умирал столь долго, в отличие от мгновенной смерти тех, кого Кристалл кусал в особые точки на теле человека. Опять же Ифиса проболталась; Ал-Физ ей поведал ещё в бытность их совместного проживания в имении, – у отца на запястье был укус неведомого зверя или оружия, но вовсе не рана, причиняемая ножом наёмных убийц. А Чапоса притащили в камеру к уже умирающему отцу, лишь бы куда деть после того, как подвергли пытке. То, что хромоногий тесть Ал-Физа по уговору впустил Хагора в узилище, отлично знал Тон-Ат. А Чапос на то убийство оказался просто не способен, или же хромоногому Главе Департамента Безопасности вовремя доложили; мальчишка – отпрыск аристократа Ал-Физа…

Она сжалась, словно ледяное дыхание и смрад страшного подземного узилища коснулись её сердца. Тёмные тайны не подлежали окончательной разгадке, поскольку само их понимание выходило за рамки сформированной ею картины окружающего мира. Интуитивное прозрение подлинной сущности того, кто сидел напротив, пришло внезапно, впервые, и вошло в неё как бы извне. Он и Рудольфу всё врал, окружая себя ореолом очень опасного преступника, будучи лишь расчётливым жадным работорговцем и банальным распутником, обладающим поверхностной начитанностью, развитым воображением наряду с повреждённой психикой. От того Рудольф и сетовал на постоянный обман и всю ту чушь, каковой и загружал его Чапос. Чапос же не имел сил оторваться от такого источника лёгких денег и запредельных тайн, кем был для него тот, кого он величал оборотнем, вкладывая в определение и восхищение, и страх, зависть и мистический ступор перед непознанным тоже. Знай он больше, был бы разочарован.

– Тон-Ат всегда был обманщиком, – сказала она вдруг. – Он настолько всех презирает, что ему всё равно, говорит ли он правду или лжёт, всё зависит от его личных целей. А может быть и такое, что он давно уж утратил дар предвидения будущего, как и смертоносная сила его Кристалла заметно ослабла… И всё дело в том, что его цели не сходятся с целями Хагора, а уж кто из них первым объявил войну друг другу, неважно. Ведь жертвами этой войны стали те, кто вовлечён в их битвы помимо своего желания.

Чапос подался вперёд, возложив ручищи на стол, как будто надеялся через стол придвинуться к её губам и уловить все произносимые слова, ничего не уронив.

– Ты стал рабом Тон-Ата, потому что он обманул тебя. И меня тоже…

– Я не был его рабом никогда, – ответил Чапос.

– Ты же служил ему без всякой награды, потому что думал, что виноват перед ним. Боялся быть убитым его Кристаллом. Но ему не за что было убивать тебя, потому он и не мог этого. Иначе, ты был бы мёртв, как произошло это с хромоногим Реги-Сэнтом, впустившим в подземную тюрьму Хагора…

– Хагора… Отца Гелии?

– Ты был почти без сознания, когда тебя бросили в ту же каморку, где уже находился мой отец, укушенный Кристаллом Хагора. Реги-Сэнт и внушил тебе, что это сделал ты. Да ведь будь у тебя нож на самом деле, как и ясное сознание при этом, ты бы всех там поубивал и сбежал бы! И первым Ал-Физа за избиение твоего приёмного отца-кормильца. Сознайся, что не принадлежишь ты ни к какой секте наёмных убийц? Ты всего лишь разбойник-одиночка. И нож у тебя самый обычный, вернее, бандитский.

– Откуда ты взяла всё это… – выдавил Чапос. Теперь-то она точно знала, он уже не посмеет её тронуть, в ту башенку не затащит. Она ничуть не верила, что он не насильник. Насильник и бандит, а при том и талантливый лицедей.

– А вот знаю. Насмотрелась я на многое в том Архипелаге. Ведь Тон-Ат воспринимал меня как цветок, у которого нет ни слуха, ни разумения человеческого. Только оборотень небесный на многое открыл мне глаза. И вот я соединила науку и Тон-Ата и оборотня, и твою тоже, в одно целое и кое-что поняла вдруг…

– Что же?

– Видишь ли, Хагор очень уж хочет заполучить меня себе, вырвать из рук и Тон-Ата, и оборотня. А уж о тебе-то и речи нет. Я никогда не буду твоей. Не мечтай.

– Хагор старец. Зачем ты ему?

– Это он здесь старец. А в своём-то мире он возраста не имеет. Он погубил моего отца из-за того, что одержимый ненавистью к Тон-Ату, наносил своему врагу рану за раной, поскольку моя семья стала частью рода Тон-Ата поневоле. Ведь Тон-Ат когда-то сделал маму собственной частью, поэтому все её дети стали тоже его частью. И мой отец также через порождённых им совместно с мамой общих детей стал частью рода Тон-Ата. Какая-то коллективная душа у них. Может, и у нас также, но мы того не понимаем. Но Хагор, не желая того, противясь тому, через выбор Гелии стал с Рудольфом частью одного рода, коллективной души. Ненавидя Рудольфа, Хагор бессилен его уничтожить. Однако же, ему удалось поломать все проекты будущего, начертанные Тон-Атом. У Тон-Ата осталась одна надежда, это я. Мой ребёнок необходим ему. А вот меня Хагор уничтожить не смог, потому что…

– Почему? – Чапос настолько расширил свои глаза, что она впервые увидела, что они у него, оказывается, имели фиолетовые вкрапления в насыщенно-чёрной радужке. Поэтому он так и поражал, когда его глаза начинали мерцать при эмоциональном накале лиловыми всполохами.

– Влюбился! – она засмеялась.

– Старый пёс с отдавленными временем яйцами и влюбился?

– А ему достаточно всего лишь подключиться к чужому биополевому ресурсу, чтобы… – и тут она замолчала. – Душно, открой окно.

Чапос с готовностью исполнил её пожелание, и тут же стало холодно.

– Закрой. Холодно.

И опять он выполнил всё с тою же готовностью.

– Как же он это проделывает? – спросил он.

– Ты же сам фантаст, чего ж ты столь доверчив-то? Вот не надо было тебе поить меня наркотическим напитком. Я тебе и не такое ещё наболтаю. Я вот вдруг подумала, что ты прав, осмеивая Рудольфа. Он действительно верит, что вокруг него только человеки обитают, пусть и разноликие, и разнохарактерные. А если подумать, то ведь поведение человека не может быть иным, как только человеческим. И когда говорят о бесчеловечном поведении, как-то не задумываются о том, что такое поведение присуще лишь нечеловеческим существам, как бы они ни вводили в заблуждение своим обликом. Ждать от нечеловеческого существа человеческих поступков, тем более с ним договариваться о чём-то, бессмысленно. Мы же не ждём человеческого поведения от зверей, понимая, что они устроены иначе, поскольку их облик другой, чем у человека. А оказывается, что бок о бок живут рядом абсолютно несхожие существа, имеющие примерно одинаковый облик! И вводят друг друга в заблуждение, а зачастую в продуманный обман, если изворотливый рассудок и коварство это позволяют. Только ведь человек на то и человек, что он добрый и доверчивый, хотя и разумный.