– Сам и прогнал, – сказала Нэя, ненавидя его настолько, что, если бы графин стоял на столе, она швырнула бы его в наглое лицо того, кто мнил себя рабовладельцем всякой зависимой в той или иной степени девушки, – Я бы на её месте за такое обращение ушла бы отсюда немедленно.
– Не уйдёт она никуда, пока её отсюда не вышвырнут. Где ещё она такие деньги сможет заработать? Да ещё и еды при случае уворовать? А то, что тискают её тут время от времени, так велик ли убыток. А вот прибыток-то ого-го! какой увесистый.
– Лирэна за утрату своего влияния уж точно её прибьёт. Если не здесь, то где-нибудь ещё, – Нэя уже с увлечением продолжала издеваться над ним.
Но Чапос в чём-то был и туповатым, он важно ответил, – Не посмеет. А для того, чтобы поняла, что мне нельзя перечить, я гонор этой Лирэны сегодня же укорочу.
– И как же? Научи, поскольку я тоже хозяйка своим непослушным и самовольным служащим. Меня не боится никто, а порой и не выполняют мои поручения, ленятся и халтурно работают.
– Распустила, а всё просто. Должно быть неминуемое наказание за любую оплошность, строгое, но каждой по её уму или дурости, как и врождённой впечатлительности. Есть же и грубые люди, как из древесины. Тупят, и ничему их не обучишь. Одни колотушки и вразумляют.
– Девушка с красивым именем Лирэна, она какая? Тупая или умненькая?
– Дерзкая и воровка неисправимая. Но темпераментная, и верховодить любит не только другими девчонками, но и мужиками.
– И как же ты её будешь вразумлять?
– Окуну её лицом в грязную лохань, когда она вымоет все полы в заведении, повожу немного по дну, слегка притопив её злобу, так сразу же и забудет о том, что она тут владычица над прочими. Спрошу, а владычицей над помоями не хочешь себя почувствовать? Я даже себе насилия ни над кем не позволяю! Воруй себе помаленьку, а к чему мне тут девочки побитые, которые должны сиять, как звёздочки светлоликие, гостям навстречу. Тут дом гармонии, тишины, наслаждения от вкушения отменной еды…
– И не только. И что же, прямо на диванах у столов с грязной посудой и располагаются, как иного уже вкушения захочется?
– Тебе не подобает такое говорить, – он поморщился. – Эта сторона жизни, конечно же, существует, но не для тебя, моя богиня. Тебе пристали лишь божественно-возвышенные радости. К твоему пришлому оборотню наши Боги отчего-то милостивы, раз подарили ему любовь богини, пусть и воплощённой в теле смертной женщины. Но душа твоя вовсе не подобна любой из женщин, кого я познал. Телом же и самым лакомым насыщаются быстро, а душевное-то единение, возникни оно с такой-то богиней, уже нерушимо…
– Чапос, – произнесла она его имя, пожалуй, и впервые, так что он вздрогнул, – что ты всё заладил, богиня, богиня. Я женщина, как и все прочие, к сожалению. И то, что полюбила другого, не тебя, прими как необратимость. Да и зачем тебе богиня? Стала бы богиня с тобой вообще разговаривать? Или думаешь, позволила бы тебе к себе прикоснуться, как ты меня хватал и потом тащил на себе? Потому и любопытство моё низкое, женское, жадное на все подробности того, чего я лично не изведала. Хотя любить своего «оборотня», как ты его называешь, не отходя от пиршественного стола, я бы не смогла, – тут она брезгливо потрогала дорогую обивку атласного дивана.
– Все любовные игры, коли у кого и возникнет желание, при условии, что девушки его разделяют добровольно, происходят в той башне, – пояснил он без всякого стыда, да и когда он стеснялся?
– Башенка забавная… – хотела добавить, что не верит в ответные и радостные чувства несчастных девушек ко всем сюда заходящим с целью всласть нажраться и заодно удовлетворить любую сексуальную блажь, но не стала. Да и насколько они несчастные, если сами избрали такую работу? И вот же Ненара, только что лобызавшая с упоением ручищу Чапоса, дала понять, что желание-то как раз имеется…
– Так старую хламину снесли, а эту красоту установили по моей воле. Азира же без вкуса особого была, но не возражала…
– Я уж думала, ты сам там живёшь.
– И там тоже. Места много. Я эту башню спроектировал для своей усадьбы, для собственного отдохновения. Стройматериалы закупил, а потом… – он горестно призадумался. – Продал я свою усадьбу. Тянет меня на откровенность с тобой. Добрая ты и чуткая. Не только обликом, но и душой ты наделена прекрасной. Вся в родителей… История тут вышла, хотел я жениться повторно, а девочку ту бандиты убили.… Для неё башню хотел построить. Чтобы она там как птичка беззаботная жила и на окрестности любовалась. Хорошая девочка была. Не тебе, конечно, ровня, но уж больно тебя напоминала. Сам не понимал, чем. Глаза у неё свет излучали, вроде как нездешний… Хотя и простоватая она была, а личико такой светлой гармонией пленяло. Я и за неё вину несу неизбывную.
– Сам же говоришь, что бандиты убили.
– Да. Но веди я себя по-иному, не оказалась бы она в их лапах. Они за всё ответили. Их всех пожгло дотла…
– Ты? – ужаснулась она.
– Нет. Это был удар свыше. А я лишь поквитался, с кем и положено, кто от опаляющего возмездия уклонился. От меня уже не спрятались, как ни тщились. Она могла бы стать твоей заменой…
После такого откровения разговор уже не клеился. Чапос погрузился в глубину собственных переживаний, так что Нэе стало ясно, ей на данный момент ничего не угрожает.
– С той поры я уже никогда не позволяю нанести обиду ни одной девушке, и другим в том препятствую.
– Как же тогда администратор заведения, твоя любимица Лирэна? Что услаждает тебя своим темпераментом в той башне? Унизительное наказание, что ты ей назначил, и будет насилием над ней.
– Она вовсе не моя любимица. У неё муж имеется. И уж как там они решают эту проблему, связанную с её работой, не моё дело. Родит ему ребёнка, так и уйдёт отсюда. И вообще, я избегаю приближать к себе особых дев, даже если они вольные. Мне достаточно и того, что родного ребёнка моего отдали в чужую семью. Ты думаешь, я отказался? Как же! Закон таков. Она рабыней была, я уж так бился, бюрократов подкупал, – не отдали гнусы! Точно прознали, что и сам я аристократический подкидыш, вот и продали как потомка аристократического рода каким-нибудь континентальным аристократам. Это меня мой родитель признавать не хотел, хотя документ-то имелся. Я же от своего потомства не отрекался. Закон не я придумал. Да и лучше ему будет в богатстве и пожизненном удобстве жить. Что мать? Она сбежала и волю себе купила как-то, я не опротестовывал. Она умоляла, давай спрячем сына в твоей усадьбе, и пусть твоя жена скажет, что она его родила! А мне потом отдаст его. Но посуди, где бы он был в таком случае? Таскался бы с бродячим театром по континенту в тряской вонючей машине… Эти акробаты с малолетства развратили бы его душу, а его тело приучали бы к своим чудовищным трюкам, зачастую смертельным. А пока что я тут вынужденный хозяин и здесь моя зона ответственности за порядок и необходимую клиентам красоту во всех её проявлениях. За то и платят немало. Не в лохани же в самом деле я собираюсь эту мерзавку Лирэну топить. Сказал так, чтобы тебя немного взволновать, коли уж ты такая сердобольная. Поработает чернорабочей какое-то время, а там посмотрю на её поведение. Это и не наказание, а так, лёгкая выволочка.
– Знакомые напевы, – пробормотала она. Голос Чапоса почти убаюкивал, томил своей красотой, так не сочетающейся со странным его обликом.
– Эля что ли жаловалась когда? А о том, как она обогатилась за мой счёт, она тебе не сообщила? Обворовала так, как и не всякая банда осмелилась бы. Всё детьми нагулянными прикрывается, не понимая, что только моё великодушие и причина того, что я не вытряхнул из неё уворованное вместе с её щуплой душонкой. Несмотря на то, что втиснута эта негодная душонка в очень аппетитное тело. А ты, небось, веришь, что она еле-еле концы с концами сводит, как жалобно клянчит у тебя прибавок к уже имеющейся оплате? Не давай ей ничего лишнего! Наоборот, плати меньше, чем прочим. Ибо негодная и лживая особа прилепилась к тебе. Ты вот у Инара поспрашивай, как она облегчила его закрома, войдя в его дом как универсальная служанка, и для уборки помещений, и для кухонных надобностей, а также и для постельного ублажения его хилых потребностей, чего уж тут таить. А поскольку он мало, да и бережно, как я думаю, её пользовал, то она и другим ни в чём не отказывала. У неё и сводница известная в столице была задействована. Её ты тоже к себе протащила в этот бело-безупречный и недоступный абы кому «Лучший город континента». Хорошо ещё, что вовремя прозрела, какая нечисть к тебе присосалась, душа ты доверчивая. Да и оборотень твой ни хрена не понимает в психологии людишек, воображая, что они очень уж все человечные, очень уж способные к тому, что он именует «развитием». Ага! Способны! К обману и набиванию своих нор и мешков чужим добром…
