Упреки были справедливы.

— На что надеялся? — переспросил я. — Да ни на что. На удачу. Думал, изобрету колючую проволоку, тачанки с пулеметами, оптический телеграф — и мы непременно всех победим.

Кера посмотрела на меня изумленно, а потом расхохоталась.

— Я все время забываю, что тебе совсем немного лет!

— Хватит об этом. Возвращайся к Еве. Я справлюсь. Я вроде бы вытащил пулю и прочистил рану. И, по-моему, даже не задел никаких сосудов, так что если не сдох до сих пор, то теперь и не сдохну. Возвращайся к Еве, и найди способ сбежать от них.

— Хорошо, — кивнула Кера. — Твое тело правда больше не сжигает себя. Только скажи мне еще одно. Зачем ты вообще решил спасать всех этих незнакомых тебе людей? Ведь наша цель — месть, а не спасение. Я не обвиняю тебя, — богиня даже руки подняла. — С этим ты справишься сам. Мне просто любопытно.

Я задумался. В самом деле, откуда во мне это стремление защищать всех, кого ни встретим? Нет, понятно, что людей жалко. Картины, остающиеся после визита в селение легионеров ужасают, и наполняют душу желанием уничтожить эту мразь. Но почему я-то записался в спасители?

— Я не уверен, что скажу тебе правду, потому что сам не знаю точно, — осторожно начал я. — Даже себе не могу это объяснить. Наверное, сошлось несколько причин. Жалость… Тебе не понять, но мне было жаль этих людей, над которыми издеваются и убивают ни за что. И потом, я как-то привык считать, что первейшей задачей армии является защита мирного населения. Раз уж мы объявили себя республиканской армией, значит, нашей главной задачей является защита граждан новообразованной республики.

Если раньше на лице богини было просто изумление, то теперь это было невыразимое удивление.

— Скажи мне, Диего, ты откуда появился? За все века я впервые слышу такое объяснение назначения армии. Армия нужна для того, чтобы захватывать новые земли и народы, для того, чтобы защищать страну от врагов, внешних, и еще она нужна для того, чтобы хранить власть от посягательства народа. То, что ты сказал — побочная задача, и никогда никто из римских патрициев не утверждал обратного.

Отвечать не пришлось. Кера вдруг как-то сжалась, побледнела.

— Мне действительно пора уходить, — сказала богиня. — Для того, чтобы не дать тебе уйти в Аид, мне пришлось приоткрыть свою сущность, и чистый это увидел. Нужно срочно возвращаться к Еве, находиться в истинном облике мне сейчас опасно. Даже здесь, в Демос Онейро.

Ева боялась. Дрожала от ужаса и отчаяния, страдала от боли, которая проявила себя во всей красе, стоило только Кере уйти. Любое движение приводило к тому, что тонкая проволока сильнее врезалась в тело. Кожа снова была покрыта кровью, только теперь это была ее кровь. Мучительно было даже дышать. Ева боялась, что ее разум не выдержит, и она снова погрузится в мутное ничто, потеряет себя, перестанет мыслить и чувствовать. Ева твердо знала — во второй раз она не сможет вернуться. Впрочем, теперь стало немного легче. Теперь у нее была цель: запомнить каждого из них, запомнить, освободиться и сделать так, чтобы они пожалели. Те, кто сломал ее — они далеко, до них трудно добраться. Вряд ли это произойдет быстро. С этими легионерами намного проще. Каждый из них по отдельности и все они вместе слабы. Их не защищает мерзкое божество, не дает им сил. Ненависть, как и всегда, помогала справиться со страхом, загнать его вглубь и на время забыть. Ева еще вздрагивала, когда на нее обращали внимание, но не отводила глаз.

Кера ушла ночью, а наутро Еву отвязали от очередного столба, возле которого ей пришлось провести ночь, и забросили на лошадь. Руки и ноги дополнительно связали под брюхом. От одежды остались одни лохмотья, так что она сама понимала, насколько бесстыдное зрелище представляет. Не удивительно, что среди бандитов нашлись ценители.

— Слушай, старший, ну можно нам по разику? Ты посмотри какая девка! Как довезем, уже возможности не будет. Чего тебе, жалко, что ли?

— Драгош, я что-то не пойму, у тебя резко мнение появилось, что ты его высказываешь?

— Не, ну чего ты, командир? Я ж ничего такого. С нее не убудет же…

— Ну-ну, продолжай, что ж ты замолчал?

— Да чего продолжать? Я уж сказал. Который день с ней уже возимся! У меня бабы уж две декады не было! Хоть на стенку лезь! И у других так же, правильно, парни?

— Тебе бог руки дал? Ну так и поиграйся руками. Или вон, друг другу помогите.

— Да чего ты ее жалеешь, Адро? Ты на нее сам, что глаз положил?

— Драгош, у тебя и в самом деле все мозги в штаны стекли, я смотрю. Тебе повезло, что ты оставался на дороге, и не видел, как эта сучка голыми руками человека надвое рвала. Да будь моя воля, я бы к ней связанной на милю не подошел! Мне еще жизнь дорога. А уж совать в эту тварь член… Да я лучше кобру поимею, чем эту гадину.

Ева нашла в себе силы, чтобы поднять голову и посмотреть на спорщиков. Виток проволоки, перехватывающий ее между губ, и не дающий толком говорить, от этого только сильнее впился в уголки рта. По подбородку потекла кровь, но девушка не обратила внимания. Она видела сомнение в глазах Драгоша. Ева поняла — как только Адро отойдет, утратит бдительность, Драгош решится. Не один, наверняка позовет еще кого-нибудь. Будь Кера здесь, рядом с ней, Она наверняка сделала бы так, чтобы этот мерзкий червь даже взглянуть на нее боялся. Хотя… Неужели она настолько никчемна, что не справится даже с такой мелочью?

Ева улыбнулась, еще сильнее разрывая уголки губ. Кровь, смешанная со слюной, струйкой брызнула на землю, на лошадиные бока.

— Хочешь развлечься, малыш? — прошипела Ева. Слова из-за проволоки звучали невнятно, но вполне различимо. — Иди же сюда. Тебе понравится моя ласка.

Драгош отшатнулся, а Ева вдруг расхохоталась.

— Что же ты испугался, милый? Я ведь так хороша собой! Может, мы даже поженимся потом!

Ей действительно было до безумия смешно. И вот это ничтожество она боялась, пыталась ненавидеть? Да он же чуть не обмочился от одной ее улыбки! Ева продолжала хохотать даже после того, как Адро отвесил ей пощечину, а Драгошу ударом кулака выбил пару зубов. Боль ее уже давно не пугает, что ей какая-то пощечина! Она чувствовала себя победительницей. Она даже без Керы смогла до дрожи напугать этих убогих легионеров. Сама!

[1] Прозвища Гекаты

[2] Легионер перепутал. Антонов огонь — это отравление спорыньей, которое может привести к гангрене, а может и нет. Не одно и то же, в общем.

С уходом Керы, сон потерял стабильность. Жар в сочетании с лауданумом породил причудливые и непрекращающиеся кошмары — казалось, это никогда не закончится. Порой я забывал о том, что сплю, и тогда было особенно плохо. Безысходный, беспросветный ужас, боль и непонимание, что происходит и как это прекратить — вот рецепт маленького личного ада. Хорошо, что все заканчивается. Я очнулся в тюремной камере, одиночной. Было темно, но я разглядел полуподвальное помещение, некрашеные кирпичные стены, железную дверь, небольшое зарешеченное окошко под самым потолком, деревянные нары и металлическое ведро в углу. Ошибиться невозможно. Помнится, когда я присутствовал в реальности в последний раз, до Сарагосы оставалось еще три дня пути, то есть бред мой длился по крайней мере трое суток. Жаль, что самочувствие было далеко от ощущений хорошо выспавшегося человека. Болело все, и прежде всего нога, в глотке пересохло, слабость была такая, что даже голову поднять требовало серьезных усилий. Мне оставалось только ждать — ни пошевелиться толком, ни даже крикнуть, чтобы попросить у тюремщиков воды, не было сил. Даже жаль, что не удалось провалиться обратно в забытье — мешала дикая жажда. Все, что я мог — это наблюдать, как темное небо в единственном окошке медленно светлеет. Этот факт давал некоторый повод для оптимизма — возможно, утром кто-нибудь появится в камере, и мне дадут воды.