Сказать по совести, каждый в душе понимал : игра в замки – это и вправду не более, чем игра. Со своими нехитрыми правилами. И главное правило в этой игре гласило – на любой хороший замок всегда найдётся хороший вор. Замки вырезали, высверливали, выламывали. А если не удавалось сладить с замком, снимали с петель саму железную дверь. Даже с петель усиленных, утяжелённых и модернизированных. Не надеясь уже на силу дверей, люди устраивали в жилищах стальные сейфы с тайными кодами. Но приходили большие воры с плечами в косую сажень и, усмехаясь, взваливали сейф на горбушку, мечтая только, чтобы тот раньше времени не раскрылся.
Последние надежды возлагали на защиту невидимых сил. Под этим понималось как покровительство добрых жителей Неба, так и зловещие чары служителей Преисподней. Что кому было по сердцу. Неловко крестясь на церковные купола и по советской привычке озираясь по сторонам, оробевшие граждане протискивались украдкой между резными створками в пропахший ладаном сумрак. Ставили скользкие жёлтые свечи перед суровыми ликами, вторили, как умели, церковному хору и с замиранием сердца касались губами пухлой руки священника. Сопричастность церковным обрядам, как ни крути, придавала уверенность в праве на милость Небес и защиту свыше. А если опустишь купюру-другую в прорезь фанерного ящика с табличкой «На церковные нужды», на душе и вовсе станет легко и свободно – так, что хочется петь. За отдельную плату можно было устроить молебен архангелу Михаилу – защитнику от насильников, зложелателей и, главное дело, от подлых квартирных воров.
Те, кто не верили в светлую силу Добра, посещали магазин колдовских принадлежностей на Речном бульваре под многообещающим названием «Тайная власть». В ассортименте было всё потребное для общения со стихийными духами, демонами и душами мёртвых. Магические кристаллы и хрустальные шары. Карты Таро и гадательные таблицы. Всевозможные талисманы и амулеты. Тошнотворные ведьмины зелья. И небольшая, но со вкусом подобранная чернокнижная библиотека, где можно было без труда отыскать заклинания на все случаи жизни. В наличии имелось даже руководство, как вызвать из ада самого Дьявола. Кто, как не он, в самом деле, обладает достаточной силой и властью, чтобы отвадить воров от жилища?
Впрочем, следует признать, покровительство Света и Тьмы помогало неважно. Двери, опрысканные святой водой и окуренные ладаном, открывались так же легко, как и двери, заговорённые по тибетской Книге мёртвых и разрисованные каббалистическими символами. Должно быть, воры ставили свечи в том же соборе на Комсомольской площади. И покупали книги по чёрной магии в той же колдовской лавке.
Мужичок с багровой, блестящей на солнце, словно лакированной, лысиной проворно взобрался на ближайший фонарный столб и теперь сосредоточенно прикручивал концы проводов сварочного аппарата куда-то к основанию разбитого фонаря, собираясь украсть электричество у кого-то незримого и очень далёкого, а потому совсем не страшного.
С улицы раздалась громкая нецензурная брань. Вышло так, что сдавая задом, грузовичок провалился колесом в открытый люк и застрял там намертво. Ничего особенного – чугунную крышку люка на днях украли. Как украли другие чугунные крышки со всех остальных люков в окрестностях. И что тут поделаешь? Время воров на дворе.. Дроздов зевнул, со вздохом бросил окурок в кучу других окурков под самым балконом, вернулся назад в спальню и уснул уже до самого вечера.
**********
Ночное дежурство
С двумя пересадками ровно к восьми часам Дроздов добрался до нужного адреса. Там, где спокойная в прошлом улица Котовского огибала круглый, как блюдце, скверик, сразу за автобусной остановкой вытянулся монументальный жёлтый дом в пять этажей высотой. Пыльный замусоренный сквер местные жители испокон веку гордо называли площадью. Посередине усеянного трещинами асфальтового пятачка на двухметровом постаменте высился отлитый из бетона бюст одиозного борца за Советскую власть, чьё имя носила улица. Крашеный и перекрашенный несчётное количество раз, при последнем секретаре райкома он был обмазан таким толстым слоем густой серебрянки, что разобрать черты героического лица никому уже было не под силу.
Памятник окружали цветочные клумбы без признаков цветов, заросшие густо полынью и лебедой. Четыре истоптанные скамейки с отломанными спинками, все в плевках и окурках, довершали убогий ландшафт. Ну чем, в самом деле, не площадь? На эту площадь и смотрел длинными рядами больших квадратных окон жёлтый дом под номером сорок четыре. Дом с вычурными бордюрами в лепных дубовых венках и выпуклых звёздах. С маленькими балкончиками, где пузатые бетонные кегли подпирали выпуклые перила. С декоративными колоннами на фасаде. И сквозными проходными подъездами, парадные двери которых наглухо заколотили ещё при старом режиме. Ни дать, ни взять – образцовая сталинка.
Третьяк, несомненно, во многом был прав. Жёлтые стены дышали тоской по тем временам, когда окружающий мир казался понятным и дружелюбным. Стены будили полузабытое чувство уверенности в завтрашнем дне. Один только вид внушительного строения вселял безмятежный покой. Чего уже точно нельзя было сказать об окружающей дом территории. В самом деле, трудно отыскать в наше время место более шумное и беспокойное, чем остановка общественного транспорта. И, пожалуй, настолько же грязное.
Тротуар до того был заплёван подсолнечной шелухой, что при ходьбе из-под ног раздавалось тихое шуршание, как это бывает в осеннем лесу. Поверх шелухи прохожие сыпали без разбора мусор самого разного рода. Тут валялись обёртки от жевательной резинки и шоколадных батончиков, обрывки старых газет и журналов, смятые сигаретные пачки, пустые банки из-под заграничного пива, разнокалиберные окурки, горелые спички, яичная скорлупа, картофельные очистки, несортовые фигурные бутылки и растянутые презервативы популярного розового оттенка.
Пожалуй, люди могли бы складывать мусор в предназначенные для этого урны, как они делали при старом режиме. Только все железные урны давно постигла участь крышек колодезных люков – их украли и сдали в металлолом. Дворники с улиц тоже куда-то исчезли, словно их вывезли вместе с урнами на переделку. Мусор убирать стало некому, а потому больше не считалось постыдным гадить прохожим под ноги – ведь ваше свинство уже не могло огорчить почтенных работников метлы и лопаты.
Ну, и ладно! Подумаешь, мусор – переживём.. К мусору нам не привыкать. Зато наконец удалось наладить бесперебойное снабжение граждан товарами первой необходимости. На остановке работал большой павильон под железной крышей, где бойко шла круглосуточная торговля. Кроме обязательных табачных изделий в павильоне имелись в ассортименте полюбившиеся народу продукты, без которых трудно было уже представить нормальную жизнь. Красные баночки с белой вязью «Coca Cola», легендарные батончики «Марс» и «Сникерс», тонкая вафелька «Куку-Руку», бисквиты «Вагон Вилз» со вкусом мучного клейстера, раскрашенные во все оттенки розового американские сосиски в прозрачных пачках, химические порошковые соки в пакетиках и многое, многое другое – несомненно, важное, нужное и хорошо знакомое гражданам по телерекламе.
Сказать по совести, мир автобусной остановки был просто гадок. На площадке у коммерческих ларьков крутилась омерзительного вида пьянь. Воняющие немытым телом, густым перегаром и засохшей блевотиной оборванцы нагло приставали к прохожим, выпрашивая мелочь на хлеб и на проезд неведомо куда. Прохожие хватались испуганно за карманы, ощупывая кошельки, но доставать оттуда деньги для оплаты чужого проезда не торопились. Пьянчуги лениво переругивались между собой, виртуозно матерясь и нарочно искажая голоса так, чтобы они звучали гнусаво и агрессивно.
На самом деле, ехать им было некуда и незачем. Всё, к чему устремлены были помыслы выпивох, находилось на расстоянии протянутой руки. Рядом с большим павильоном стоял ларёк поменьше, набитый разноцветными бутылками до самой крыши. Обычной русской водке здесь отводилось довольно скромное место в левом нижнем углу. За мутным стеклом витрины красовались по большей части недоступные в эпоху застоя, но быстро набравшие в наши дни популярность заграничные марки алкогольной продукции.
