Пешеходы пересекали проезжую часть вприпрыжку, озираясь в ужасе по сторонам. А перебежав, благодарно крестились на золочёные купола новенькой церкви, выросшей недавно на главной площади Кабановска аккурат напротив гранитного монумента борцам за Советскую власть на Дальнем Востоке. Справедливости ради надо заметить, что сами водители рисковали ничуть не меньше. Нередко случалось так, что первая поездка оказывалась последней для непривычного к бешеным скоростям и правому рулю новоявленного автолюбителя, пересевшего из горбатого отцовского Запорожца в реактивный Мицубиси ГТО.
Поворот у Ботанического сада получил в народе название Петля смерти. Пятьдесят послевоенных лет мирно похрюкивающие рейсовые ЛиАЗы и натужно рычащие самосвалы преодолевали опасный участок без каких-либо приключений. Но вот, наступили новые времена, и оказалось вдруг, что угол дорожного полотна совсем не стыкуется с резким изгибом трассы. Разогнанные до ста двадцати Скайлайны и Виндомы вылетали с дороги кручёными бильярдными шарами. Те, кто поворачивал по первой полосе, легко ломали латаное-перелатаное ограждение и улетали в глубокий овраг. Машины, что выскакивали на вторую, по причине безжалостных и непонятных большинству водителей законов физики, неведомая сила выносила на встречную полосу.
Бывало, что происшествие заканчивалось лёгким испугом и мелкими царапинами. Чаще фрагменты раздавленных тел приходилось мучительно долго вытаскивать из объятий покорёженного металла, как медведь выковыривает тушёнку из расплющенных могучими лапами консервных банок. Скорая помощь, понятное дело, не могла оставаться в стороне от театра военных действий. Вот только помощь, даже самую скорую, зачастую оказывать было уже некому.
Один особенно жуткий вызов на дьявольскую петлю запомнился Дроздову надолго. Дело было перед рассветом. Маленький юркий Спринтер, не попытавшись даже затормозить, влетел на предельной скорости под железный рекламный щит с тремя огромными буквами МММ, установленный на повороте только за день до катастрофы. Седан превратился мгновенно в кабриолет с открытым верхом. Странно и страшно было видеть на залитом кровью бежевом бархате четыре неподвижные фигуры, начисто лишённые голов. Вот этот случай и вправду стоило назвать удивительным. А что могло удивить бывалого доктора скорой в обычном перевёрнутом автомобиле? Пусть даже с орлом на переднем бампере.
**********
Встреча друзей
Дорога с трамвайными рельсами посередине – такими прямыми и чёткими, словно нарисованными по асфальту серебряным карандашом – далеко впереди задиралась кверху, упираясь в широкую улицу Ленина. На следующей остановке тоже толпился народ. Под рифлёной пластмассовой крышей примостилась фанерная будка вроде сапожной. Из тёмного дымного окна несло прогорклым пережаренным маслом. Над окном нестройным хороводом плясали большие красные буквы, писаные от руки – ХИЧИНИ.
Люди раздражённо поглядывали на часы, недобро косились, морща носы, на окошко с вонючими хичинами и ругали распоследними словами трамвайное ведомство, городские власти, гласность, перестройку, пропившего Советский Союз алкоголика Ельцина и тайного агента ЦРУ Горбачёва, помеченного при рождении багровой печатью сатаны.
У обочины стояли четыре японские тачки, в которых сидели бомбилы с наглыми рожами. Они зазывали пассажиров прокатиться «с ветерком» совершенно в духе Козлевича. Из ближайшей машины – длинной, белой, с тонированными стёклами – высунулся бледный парень в тёмных очках с такими же бледными, под цвет лица, почти что белыми волосами – коротко стрижеными на затылке, но с длинной чёлкой, свисающей к самой оправе очков.
– Уважаемые граждане! Трамваи, того – не ходят. Давайте уже на такси, – хрипло частил бледнолицый, – Мужчина, вам куда ехать? Отвезу недорого. В салоне работает кондиционер.
Алексей не сразу смекнул, что водила обращается к нему лично. Запрокинув голову к небу, какое-то время он следил за быстрым полётом ласточек в голубом просторе, пропуская мимо ушей болтовню надоедливого шофёра.
– Мужчина, в небе такси не летают. Давайте уже определяться! – повысил голос водила, – Едем – значит, едем, и все дела! Главное дело – недорого. Вам конкретно куда?
– Туда, где нет труда, – грубо ответил Дроздов в уголовной манере и обернулся, чтобы послать назойливый сервис в известное место.
– Лёшка?! – вдруг вскричал белобрысый, толкая дверцу машины и выбираясь из салона наружу. – Лёха! Корефан! Вот это встреча!
Скрытое очками лицо точно показалось Дроздову знакомым. Да не то, что знакомым – почти родным. Неужто..
– Саня? Саня Третьяк?! В рот печенье..
– Лёха! Чувак! В рот компот! Сколько же лет мы не виделись? А ну, погоди-ка.. Семь.. Восемь?! С ума сойти.. Дай-ка, я тебя обниму! – и с этими словами Третьяк взаправду затеял обниматься.
**********
Дроздов совсем не противился. Внезапная встреча со школьным другом приятно его взбудоражила. От обычной после дежурства сонливости даже следа не осталось. Из пыльных кладовых памяти потянулась череда почти уже призрачных, но всё ещё милых сердцу картин. Игры в таинственных рыцарей-тамплиеров на заброшенной стройке гостиницы «Интурист». Тусклый блеск старинных монет, пьянящий запах альбомов-кляссеров с марками всех континентов и зачитанные до дыр книжки Майн Рида и Фенимора Купера.
В ушах заметался собственный дерзкий голос, фальшиво кричащий под неслаженный звон желтобокой гитары : «Smo-o-o-oke on the water!..» Волосы на плечах. Джинсы, вытертые наждачкой до белизны. Аллеи старого парка. Бормотуха из горла на танцплощадке. Пряный дым папиросы с волшебной травой. И кружащие голову поездки тёмными вечерами к весёлым, совсем уже взрослым чувихам в общагу Политехнического.
Какой же это был прекрасный мир, полный ярких красок и свежего ветра! Чистый воздух безоблачной юности вихрем ворвался в душное июльское утро, унося прогорклый смрад подгоревших хичин. Лёха сам рванулся старому другу навстречу и, похлопывая Третьяка по спине, крепко прижался лицом к жилистому крепкому плечу в бордовой рубахе. Щека скользнула по мягкой ворсистой ткани с удивительно приятной для кожи фактурой.
– Саня, чувак, да откуда ж ты взялся?– вскричал Дроздов удивлённо и радостно.
– Вот тебе и пожалуйста! Я никуда не девался. Это ведь ты на север подался, как институт закончил. А я после армии из Кабановска ни ногой. Все эти годы здесь и крутился.
– Раскрутился неплохо, как я погляжу. Такой аппарат, наверно, штук на пять зелёных потянет. Это что у тебя? Тойота?
– Хонда Аккорд. Только с ценой малёхо не угадал. За семёрку в Находке брал. Девяносто первого года. Свежак. Непосредственно с парохода.
– Ого! Базаров нет, уматная тачка. Так ты, по ходу, бомбишь?
– Ну, типа того.
– И как? Нормальная тема?
– На жизнь хватает, не жалуюсь. А ты тут чего? На трамвай? Трамваи ж не ходят.
– Да в курсе. На Ботаническом чурка на рельсах машину перевернул. Я остановку прошёл пешком от станции скорой.
– Выходит, на скорой пашешь? То-то, чую, аптекой несёт за версту. А мне говорили, ты до сих пор в деревне гасишься.
– Третий год уже, как вернулся. Помню, принялся сразу тебе названивать. А в трубке гудки короткие. Типа «занято». И так три дня подряд. Приехал в «Черёмушки» – в вашей квартире чувиха живёт какая-то. Даже дверь не открыла, прикинь! Сказала, что бывших хозяев здесь уже нет. В Анапу уехали. Тут я на жопу и сел. Ну, сам посуди – где Кабановск, и где Анапа?
– Так это ж не я, а мамка! – хлопнув себя по бедру ладонью, воскликнул Третьяк – Мамка в Анапу свинтила!
– Одна, без тебя?
– Ясное дело, одна. Дело прошлое, мы с ней жили, как кошка с собакой. Мне на заводе комнату дали в общаге, я и свалил из дома. Так мамка, прикинь, хату втихую приватизировала, да тут же и закатала по конскому ценнику.
– А тебя, что ли, с деньгами по бороде?
– Какие деньги? Даже не попрощалась.
– Что же ты в суд на неё не подал?
– Какой там суд? Всё по закону вышло. Сам же, дурень, из хаты выписался. Короче, с днём рождения мамку пришёл поздравить, а там хозяева новые. Уже успели замок поменять. Сейчас успокоился, зла на неё не держу. А тогда у меня, в натуре, просто крышу рвануло. Прикинь, в Анапу хотел на разборки ехать..
