Не двинулась с места Ксана, заворожено смотрела в глаза русалочьи. Тлели в которых кроваво-красные искорки.

И увидела она свою бабушку, еще молодушкой, что подкралась сзади незаметно, размахнувшись, камнем по голове ударила. Холод тело Ксанино обнял, проник под кожу ледяными иглами, ни вдохнуть, не выдохнуть.

Очнулась Ксана от наваждения. А над ней русалка склонилась. Говорит что-то, губы шевелятся. Только не слышит Ксана, окруженная тёмными водами, лёд предательства между ними прочный. Дернулась девушка – не выбраться. Гирей тянет ко дну грех бабушкин.

– А дальше, дедушка?

– А дальше, детоньки, вот что было. Искали везде Ксану-красавицу, до озера добрались, а на опушке девица светловолосая, исцарапанная да замёрзшая, без сознания лежит. Ром первым около неё оказался и узнал русалку свою ненаглядную.

Всё хорошо у них сложилась. Поженились, деток завели. Так и живут в деревеньке той, никуда не переехали.

– А Ксана, дедуля? Неужели не жалко?

– А что Ксана? Покоится она на дне озера лесного. В водах памяти. До поры, до времени. Пока не забредет к нему в ночь полнолунную, накануне какого праздника, человек. Да не полюбит деву водную всей душой. А не полюбить её невозможно, детоньки. Красавица она… необыкновенная.

– А бабушка? – хихикнула старшая внучка.

– Ох, умница моя, – рассмеялся дед. – Вся в Вилену. Да окромя вашей бабушки мне вот уже девяносто лет никто не надобен.

Ром, кряхтя, поднялся и подошел к окну. Полная луна, словно старому знакомому, беззвучно подмигнула ему.

– Отдай! – Светка вцепилась в куклу.

– Нет, – тихо сказала Леночка срывающимся голосом.

У неё всегда так: стоить чуть разнервничаться или расстроиться – подступают слезы и бороться с ними бессмысленно, но если сейчас расплакаться…

– Рёва-корёва!!!

Светка скорчила рожицу и дёрнула куклу с удвоенной силой – туловище белокурой красавицы упало на пол.

Лена сжимала пластмассовую голову своего подарка и слёзы текли по щекам.

– Девочки, как не стыдно? – Галина Михайловна встала между ними и, окинув строгим взглядом поле боя, продолжила: – Лена, ну что опять такое? И не стыдно реветь? И это старшая группа! Сегодня-завтра в первый класс, а они, как маленькие, дерутся из-за игрушки! А ну отдай!

Воспитательница требовательно протянула руку. Лена послушно отдала доставшуюся ей часть куклы. Наверное, нужно объяснить, что Лидия – не просто игрушка, это подарок отца. Он уехал.

Далеко и надолго, сказала мама.

Он уехал и оставил дочери Лидию, сказал, что привезёт кукле подругу.

Обязательно привезёт.

Папа вернётся.

Лена стояла и плакала.

– Пойди, умойся, – вздохнула воспитательница. Светка показала язык.

Вечером Галина Михайловна подошла к Лениной матери.

– Вероника Евгеньевна, можно вас на минутку?

– Да, конечно, – растерянно произнесла та, кутаясь в теплый шарф.

– Вероника Евгеньевна, я хотела поговорить с вами о Лене. Понимаете, она хороший, послушный ребенок, но в последнее время с ней творится явно что-то не то. Стоит её задеть кому-то из ребят, даже невзначай словом – она тут же в слезы и успокоить её сложно. Может, стоит показать её детскому психологу?

– С моей дочерью всё в порядке.

– Я не говорю, что с ней не в порядке. Я…

– Извините, но это не ваше дело, – перебила воспитательницу Вероника. – Я развожусь с мужем, дочь переживает. Это нормально. Я заканчивала психологический факультет, я в курсе, что твориться с моим ребёнком. До свидания.

Галина Михайловна покачала головой. Действительно, это не её дело. Но всё-таки девочке нужна помощь…

Темно-синее небо будто подернулось пленкой – стайка серебристых облаков налетела с севера. Вдалеке, у самого горизонта, зажглись яркие звезды. Леночка шла по пустынному пляжу, выборочно наступая на зеленые островки травы. Ей всегда нравился такой пляж: не полностью из песка, а когда посреди золотистых россыпей, словно драгоценности, рассыпаны изумрудные островки пробившейся сквозь песок травы.

– Лена, Лена, – донёсся до неё голос мамы. – Что ты будешь на ужин? Эй, ты меня слышишь?

– Да, мама, – ответила она, окидывая прощальным взглядом свой пляж. – Не грусти, я скоро вернусь, – прошептала она, прикоснувшись к ласково лизнувшим ноги волнам.

Ночь накрыла пляж гулкой тишиной. Лена сложила руки лодочкой и, вместе с водой, зачерпнула крохотную звезду. Она упала в море еще вчера, но девочке некогда было ей заняться – подъём ровно в семь часов, час на одевание и гигиенические процедуры, дорога, серое здание детского сада… и только во время тихого часа она смогла вернуться на пляж.

Звезда была чуть тёплая и пахла морем. Леночка бережно положила её в круглый аквариум из толстого зеленого стекла. Подумала и налила туда воду. Может, эта звезда превратилась в морскую, проведя столько времени в море?

Оглядевшись, девочка поставила аквариум на каменный столб. Она хотела построить здесь дом, но, видимо, выбрала место слишком близкое к воде – столбы (а их было всего двенадцать, по количеству месяцев в году) накренились и осели. К тому же накатывающие во время прилива волны обвили их водорослями. Лена сперва хотела убрать их, и столбы и водоросли, но потом решила оставить. Потому что вышло похоже на Стоунхендж. Отец показывал дочери фотографии: он тогда только приехал из Англии и много интересного рассказывал, обещал в следующий раз взять Лену с собой.

Звезда светилась в аквариуме. Ей, наверное, одиноко, – вдруг подумалось Лене. И тут же другая крохотная звездочка сорвалась в море. Легкий всплеск нарушил тишину. Девочка выловила её и положила к первой.

Вот теперь всё в порядке. Две звездочки озорно перемигивались в аквариуме из толстого, будто бутылочного, стекла.

– Ой, какая подвеска, – Светка сдернула тонкую цепочку с шеи.

– Отдай, – кинулась Лена.

– Рёва-корёва! Ну зареви, – засмеялась круглолицая девчонка.

– Отдай. Ну… пожалуйста.

– А ты отбери! – с этими словами Светка кинулась за веранду.

Леночка бросилась за ней.

За верандой, сбитой из плохо обтесанных занозливых досок, было пыльно и сыро. Лена всхлипнула и протиснулась между стенкой и проволочной оградой. Дальше, было проще – строение не плотно прилегало к забору и можно было передвигаться достаточно свободно. Светка ловко перепрыгивала стальные балки, не понятно как оказавшиеся за детской верандой, и выскочила с другой стороны.

Лена, испугавшись, что Светка разобьет её кулон-раковину, рванулась вперед, оцарапалась, запнулась и… упала.

– Зачем ты полезла туда? – в десятый раз спрашивала мама.

Леночка не сказала ни слова, ни когда приехавшая скорая накладывала шину на сломанную руку, ни когда в больницу приехала расстроенная Вероника Евгеньевна.

Девочка молчала, глотала слёзы и до боли сжимала в руке осколки кулона-ракушки, что подарил ей перед отъездом отец и который был всё же отобран у Светки, уже после падения и перелома.

Леночка плакала, оттого, что не смогла защитить даже эту хрупкую раковину. Она не смогла…

Как объяснить это маме?

Она молчала и плакала.

Огромная, ребристая, отполированная песком до блеска, закрученная в спираль, морская раковина висела в нескольких сантиметрах над песком.

Леночка ахнула и приблизилась к ней. Несмело потрогала рукой, прикоснулась щекой с прохладному, шершавому боку. Такая же, как привез папа. Лена отошла на несколько шагов назад. Нет! – лучше, чем папина, эта навсегда останется с ней.

Лена, обнимая здоровой рукой тряпичного пупса, вышла на кухню. Мама закашлялась и потушила сигарету.

– Иди спать.

Девочка мотнула головой.