Кристофер не комментирует желание Джины стать аристократкой. Я понимаю причину. В ее желании и в воле выбирать, кроется наша проблема. Парень не хочет, чтобы этот выбор был у меня, потому как знает, что я назову своим выбором необходимость примкнуть к зараженным.

В таком случае, мы вновь вмешиваем в свои проблемы других людей.

Скоро этому придет конец.

Да, никто никому не говорит официально о разделении группы, но каждый понимает, что ситуация меняется. Идти под началом Кристофера опасно. Людям незачем умирать ради нашего дитя. Теперь есть выход из ситуации, ведь мир вампиров существенно меняется. Это больше не клуб избранных, а зарождение новых сообществ, поселений и, в будущем, городов.

Примерно к полночи мы прощаемся с Николасом, его супругой Милой и нашими Клэр с Дрейком. Они отправляются в безлунную ночь, когда тяжелые тучи закрыли собой чистое небо, возвещая о предстоящей непогоде.

Часть волков сопроводит их до границ, а оборотни остаются на территории, несмотря на то, что луна еще молода и оборот случится нескоро.

– Берегите себя, – Кристофер хлопает по плечу Дрейка и крепко обнимает Клэр, – Мы ждем вашего возвращения через семь дней.

– Они вернутся, – отвечает Николас, – Ручаюсь за обоих собственной головой.

– Все под контролем, – подбадривает нас Дрейк. Он весел, хоть и изредка пробегается взглядом по толпе в поисках Джины. Но та предпочла не присутствовать, ровно как и Марк. Вот только Предтече в принципе не проявлял сантиментов, пропадая в своей крохотной лаборатории.

– Уладим вопросы и вернемся. Вы тоже берегите себя. Время непростое.

Ко мне выходит Мила с распростертыми объятиями. С этой аристократкой мы не успели стать подругами, но и недоверия к ней у меня нет. Она сама будто дитя, пусть и хочет казаться намного старше своих лет.

– Приезжай в гости, когда малыш подрастет! Мы с мужем будем вам рады. Если захотите, можете остаться у нас!

– Мила! – резко одергивает ее Николас, опасаясь неловкого момента. Мы встречаемся с ним взглядом, и он без слов кивает, принося молчаливое извинение за очередной интерес к младенцу, – Нам пора!

Группа садится на сани, и волки воют, подрываясь с места. Все четверо исчезают в ночной мгле, будто их никогда здесь не было.

Люди расходятся, отправляясь в темный дом. Ветер усиливается и мороз забирается под куртку. Я сама замерзаю, но стою на месте. Кристофер рядом. Он видит сани, в отличие от меня, еще долго.

– Николас спрашивал про ребенка, – шепчу я и чувствую, что губы едва слушаются. Холодно. – Но у меня возникло странное чувство. Я должна испытывать к ним недоверие, но почему-то ощущаю нечто похожее на сестринскую любовь.

Кристофер берет меня за руку и подносит к губам, целуя, затем согревает мои кисти в своих ладонях.

– Ты замерзла, – шепчет вампир, – А твое отношение к Николасу связано с нашим общей особенностью. Фертильные словно одна семья. Но женщины испытывают теплые чувства к мужчинам и наоборот.

– Это значит, что избранных пар на самом деле нет?

Я говорю это с опаской. Не хватало еще, чтобы супруг заподозрил меня в интересе к вампиру. Но Кристофер не находит в моих словах скрытого смысла. Он отвечает мне с улыбкой и иронией в голосе.

– Разве ты испытываешь к Николасу влечение?

– Что ты? – возмущаюсь в ответ, – Нет конечно!

– Вот видишь. Избранные пары существуют и это неизменно, как бы мы не пытались обмануться. А то, что ты чувствуешь – это, любовь, близкая к материнской или сестринско-братской. Подобные чувства я испытываю к Миле. Фертильные связаны, но мы не взаимозаменяемы.

Всплывает тема, которой я так долго не хотела касаться. Это вызывает во мне отвращение и боль. Как будто все случилось вчера, и я вырвалась из рук настоящих маньяков.

– Галия хотела свести меня с мужчиной из северного клана. Так они рассчитывали получать новых вампиров, ведь фертильная девушка умерла в родах.

– Она сказала тебе это?

– Нет, зараженная пыталась казаться другом, пока я забыла кто я и откуда. А об этом мне сказала Приемщица. Кайл страстно желает твоей смерти и придумал интересный эксперимент. Он решил перетасовать колоду и проявить в мою сторону – насилие…

Кристофер молчит. Он только крепче сжимает мои руки и перебарывает внутренний гнев. В таком состоянии он похож на голодного зверя, готового к расправе.

– Если мы встретимся вновь, я убью его.

– Прости, я не хотела тебе говорить этого. В мире, итак, много ненависти, а я не хочу расправы. Просто надеюсь, нам не придется встречаться. Я молюсь только об одном – тихой жизни где-нибудь подальше отсюда.

– Так и будет, Эмили. Мы обязательно найдем свой дом.

Кристофер целует мои руки и тянет меня за собой к дому со словами «Ты так простудишься». Я повинуюсь, тем более ветер становится все сильнее, маленькие искры снега танцуют в воздухе, поднимаясь на многие метры в высоту.

Крис же больше ничего не говорит. Уже в доме вампир помогает мне раздеться, приносит ужин с общего стола к постели и находится рядом. Я ем овсяную кашу на воде, рассказываю истории из прошлого, а он все слушает, гладит мои волосы и погружается в свои мысли. Сейчас его глаза совсем черные, а кожа бленда. Возможно голод, а, быть может, ярость, задавленная усилием воли.

В эту ночь мы спим вместе на узкой кровати и я, как никогда раньше, чувствую себя защищенной в крепких объятиях аристократа. Он проживает услышанное и, наверняка, испытывает ненависть хотя бы даже за вольность Кайла допустить мысль о принуждении к браку с посторонним человеком его собственной супруги.

Утром ветер крепчает. За окном все белым бело. Колючий снег бьет в стекло и кружится в адском танце. Температура значительно падает. С ночи к утру примерно до минус двадцати пяти. Печь едва справляется, чтобы сохранить тепло в огромной жилой комнате.

В этом снежном аду даже волки прижимаются к порогу дома целыми группами, чтобы укрыться от непогоды. Братья-оборотни то и дело выходят к ним, проверить все ли в порядке. Между животными и ребятами существует прочный симбиоз и они, как никто другой, понимают состояние стаи.

Сегодня особенно не повезло постовым. К охране территории допущены только вампиры, поскольку людям простоять в метель будет намного сложнее. Дик, Джон, Лора и несколько бывших падальщиков, заняли свои позиции, пусть в метель разглядеть хоть что-то трудно.

А я все думаю о Клэр и Дрейке. Как они там? До клана не добраться за одну ночь. Значит им придется пробираться в самую непогоду. Лишь бы все прошло хорошо…

Кристофер со вчерашнего вечера мрачнее тучи. Все чертит новые карты, а я не отхожу от окна. Примерно к девяти утра входная дверь с грохотом, будто с пинка, открывается. В комнату входит Предтече. Весь в снегу, щеки красные, на усах и бородке собрались капли от талого снега. Мужчина приветствует всех и падает за стол к моему супруг.

– Возишься с картами?

– Этим я занимаюсь уже лет пять, – Кристофер пожимает марку руку и пододвигает листы в сторону.

Предтече снимает свою старенькую шапку, а привыкшие к головным уборам русые волосы ученого, так и остаются прилизанными к голове. Марк чертыхается и взъерошивает их, проводя пальцами против роста. Но эти манипуляции мало помогают восстановить естественность.

– Погода беснуется не на шутку. Это все дыхание подступающего февраля, тянет к озеру бури и ветра.

– Меня это не огорчает. Так даже лучше. Пока видимость плохая, за нами не смогут наблюдать, – соглашается Кристофер.

Озвученная мысль нравится Марку. От откидывается на спинку лавки и протягивает ноги вперед. Мужчина почти вдвое старше моего супруга и примерно вдвое крупнее. В последнее время ученый редко проявлял инициативу в разговорах, однако сегодня что-то меняется.

– Да, я тут посмотрел по приборам, так вот вся эта чертовщина к вечеру не стихнет, – усмехается Предтече, – Пару дней точно продует. Не думаешь, что это хорошая возможность ушмыгнуть не замеченными?