Разворачиваюсь, иду вниз. Пора.

В планах посмотреть финал турнира, проводить «Зенит» и отправиться в аэропорт.

Так прикольно: ребята выезжают раньше нас, а в Питере мы окажемся вперед них.

Тимофей феерит и даже когда уже кажется, что мяч летит в ворота, каким-то немыслимым образом спасает команду.

Женя вся на эмоциях, болеет не хуже родителей рядом. А еще пытается подействовать на меня:

– Смотри, какой Тим красавчик!

– Ты видела?!

– Вот это сейв!

Не знаю, каким образом успехи Тимофея могут повлиять на то чувство, что он вызвал у меня, но я не вдаюсь в подробности. Спорить с Женькой – бесполезно.

«Зенит» в буквальном смысле вырывает победу, и драйв от их успеха мощной волной передается болельщикам, и даже я что-то кричу и размахиваю руками вместе с подругой.

Церемония награждения для меня – привычное дело, и я, сама того не желая, сравниваю схожесть и отличия процедуры.

Тима называют лучшим вратарем турнира и вручают статуэтку. Парень белозубо улыбается и поднимает ее над головой.

Красиво, эмоционально, незабываемо!

В холле Женька виснет на Володе, поздравляя победителя горячими поцелуями, едва он выходит из раздевалки, а я поспешно отворачиваюсь.

Не могу смотреть на них. Удивительно: целуются они, а смущаюсь я.

Замечаю Тимофея. Парень широко улыбается, и я в ответ искренне растягиваю губы.

– Поздравляю! Ты круто защищал ворота!

– Спасибо.

– Знал, что ты смотришь. Это подстегивало.

Вижу, пытается пустить пыль в глаза, но я какая-то неправильная девочка, на меня подобное не действует.

Вчетвером идем к автобусу провожать ребят.

Уже подходя к нему, замечаю Чертанова и его приближенного – Ваню.

Черт пялится так, будто собирается сжечь во мне все внутренности.

Вспыхиваю, нервничаю, сержусь…

Как он умудряется пробивать во мне броню и лишать спокойствия?

Тимофей что-то втирает, а я даже не слышу его. Сердце колотится, словно выхожу на ковер, и от каждого моего движения зависит, выиграю я турнир или нет.

– Лиза…

Поворачиваюсь к парню и вопросительно смотрю.

– Ты меня совсем не слушаешь?

Виновато улыбаюсь.

– Извини. Задумалась.

Тим опять что-то рассказывает, я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на его словах, но этот невозможный Чертанов, пользуясь своими сверхъестественными способностями, создает какие-то помехи, которые не дают мне ни слышать, ни понимать.

Подходим вплотную, и я не верю своим глазам.

Тимофей знаком с этими…?!

То, как они радостно приветствуют друг друга, не вызывает сомнений в этом.

Направляюсь в сторону, подальше от опасного черта и слышу голос Тима:

– Лиза, не уходи.

Киваю и жду, слушая, как парни эмоционально хвалят «лучшего воротчика турнира».

– А тот, когда ты из девятки вытянул пальчиками, это вообще бесподобно. Уже все гол орали! – доносятся до меня восторженные слова Вани. А Чертанов рядом больше молчит, только произносит между эмоциональными репликами друга:

– Да, Тим. Красава!

Их излияния длятся минут пять, после чего они так же эмоционально прощаются и уходят.

Тимофей окликает меня.

– Лиза.

Поднимаю глаза и смотрю на парня.

– Вы сегодня в Питер?

Киваю.

– Вас проводим, заедем в гостиницу за вещами и в аэропорт.

– Отлично, – и спустя мгновение с надеждой в голосе: – Еще увидимся?

– Не знаю.

– Я тебе совсем не понравился?

Парень выглядит таким милым, но я не имею ключей от собственного сердца, а оно закрыто для него.

Растягиваю губы и пытаюсь объяснить:

– Ты мне нравишься, но…

– Как друг?

Киваю и смотрю виновато, словно это я выбрала для себя такой расклад.

Неожиданно мелькает мысль: может, я просто еще не осознаю своих чувств?!

Спохватываюсь и добавляю:

– Тим, у меня сейчас нет возможности строить отношения. Надо вкатываться в тренировки, а потом пахать, как проклятая, до олимпиады.

– Удачи тебе!

– И тебе!

Он обнимает меня, и я не возражаю, но не чувствую в объятьях парня ничего, чтобы подтвердить свою теорию, что Тимофей мне нравится, просто я не понимаю еще этого.

Вхожу в квартиру и кидаю с порога:

– Мам, я приехала.

Нас встретил папа Жени, и я рада этому, поскольку моя мама начала бы допрос с пристрастием еще в аэропорту, и мне бы пришлось отбиваться от ее вопросов всю дорогу без возможности сбежать под каким-то благозвучным предлогом.

– Лиза! – мама смотрит на меня сканирующим взглядом, и мозг экстренно калькулирует, сколько лишнего я наела за поездку и не отложились ли непотраченные калории на моем теле.

– Как ты?

– Все хорошо! Отличная поездка! Наболтались, нагулялись, отдохнули!

Конечно же, маму, которой нужен почасовой отчет о каждом дне, это не устраивает, и она тянет меня в гостиную.

– Рассказывай.

За время перелета я уже приготовила устное сочинение на тему: как я провела неделю в Риге и сейчас, словно отличница у доски, пересказываю составленную версию.

– Прекрасно, а в музеи ходили?

– Конечно. В Дом Черноголовых, в Ар-нуво, в Художественный.

Ага. У моей Женьки аллергия на одно только слово «музей» и вся наша культурная программа обошлась быстрой пробежкой исключительно для фотодоказательств по Старому городу и переформировалась в забег по местным кафе и магазинам.

– А фотографии есть?

– Мам, я же присылала тебе.

– И все?

Чувствую разочарование в ее голосе, но фотоотчет к каждому прожитому часу без ее присутствия в моей жизни я бы не осилила.

– У Жени простуда вскочила, она не фотографировалась, а у нее руки-крюки, все ее фотки страшно показывать, – вру без зазрения совести, ведь это никому не вредящая мелочь. Правда может привести к куда более опасным последствиям.

Допрос продолжается еще минимум минут двадцать, после чего я, сославшись на усталость, сбегаю в свою комнату.

Плюхнувшись на кровать, перебираю в голове уже другие воспоминания о поездке в Ригу, среди которых дурацкое столкновение, чертов парень, клуб, как будто ничего другого больше и не было.

В общем, глупости, которые, последний раз обмусолив, я отправляю в мусорное ведро своей памяти.

Все! Было и прошло. Настрой потихоньку возобновлять тренировки и двигаться к намеченной цели!

В пустую квартиру ехать не хочется, и я сворачиваю в сторону «Балтики». Знаю, никого из наших еще не будет, но зато подключусь к общественно полезной работе и, может получится, выкину все терзающие мысли из головы.

Припарковаться возле стадиона – это игра «успей среагировать и воткнуться на место того, кто уезжает». Нарезав пару кругов почета, мне удается отхватить шикарный кусочек обочины практически рядом со входом, и я втискиваю свою «бэху» на место «соляриса».

Вхожу на территорию и сразу сталкиваюсь с директором клуба. Он мировой мужик: всех своих пацанов знает, со всеми здоровается и ни на кого сильно не наезжает, предоставив роль «плохого мента» тренерам.

Круглов, махнув крылом, бросает:

– Что-то ты рано.

Киваю в сторону пацанов младшего возраста, шуршащих с лопатами на поле, исчезнувшем с глаз после прошедшего снежного заряда.

– Вызвался на помощь.

– Ааа… Молодец! Дерзай.

Захожу в наше стремное помещение. Ни у одного клуба Вышки нет таких плохих условий.

Может, оттого «Локо» все больше скатывается в середину турнирной таблицы?!

Все, кто выстреливают, стремятся перейти в команду попрестижней, исключая, конечно, некоторых игроков нашего года. Тех, кого Саныч растил с малолетства, учил азам, сплачивал. Но он вообще у нас уникум: обладает редкой способностью видеть в пацанах потенциал, и когда нашу команду в очередной раз обдирают топы, он снова выискивает, собирает перспективных ребят из низших дивизионов и показывает результаты.

Наш год – лучший в «Локомотиве».