– Поищи в шкафу и в тумбочке, а я исследую кровать… – прошептала Ольвия.

– А что ищем-то? – растерялась Люция.

– Любимые предметы ведьм, с помощью которых и наведена порча, – странные монеты, фотография Аврелия, обвязанная черными нитками, мешочек с маком, солью или землей…

– Землей? – удивилась Люция. – Зачем она?

– Ведьмы часто для колдовства берут землю с кладбища, а она очень сильный атрибут для наведения порчи, вот зачем.

Люция понятливо кивнула головой и принялась рыться в шкафу, но кроме книг и открыток, ничего не находила. Ольвия же сначала взглянула под ковер, затем уже приступила к исследованию кровати. Она сбросила покрывало на пол, приподняла подушки, затем стянула простынь и пощупала матрац. Она очень боялась ничего не найти или же найти, но с опозданием. Приподняв матрац, она вдруг увидела сквозь пружины на полу самодельную тряпичную куклу. Взяв ее в руки, она поднесла ее к окну, чтобы лучше разглядеть. В комнате было довольно сумеречно, а солнце уже легло на горизонт, как в колыбель. Еще пару минут, и жертва испустит дух.

Люция подскочила к подруге.

– Какая странная кукла! – поразилась она, осматривая самодельное произведение ведьмы.

– Еще бы. Это и есть наш Аврелий – смотри, даже похож немного… К голове пришиты настоящие волосы, – это точно его. Одежда из лоскутов – тоже наверняка соткана из его вещей. А рубаха подпоясана веревкой – я чувствую, что это за веревка. От нее исходит темная энергетика.

– Что же это за веревка?

– Этой веревкой связывали ноги покойника, – Ольвия приготовила свой острый ноготь и распорола куклу – тут же на пол посыпалась черная земля.

– А вот и страшная начинка – кладбищенская земля… – произнесла Ольвия, наклоняясь к полу. Всматриваясь в черную землю, от которой несло сыростью, она полила ее святой водой и принялась спешно шептать: – К рабу божьему Аврелию призываю его ангела-хранителя: «Не спи, светлый ангел! Защитник человеческих душ, приди на помощь подопечному своему, защити от темных сил, порази их своим священным мечом!».

Стоило ей произнести это, как в комнату, будто ураган, ворвалась женщина. Лик ее был ужасен – глаза, будто факелы ада, волосы торчат на маленькой голове дыбом, как ветви на метле, а прекрасное розовое платье было все изодрано в клочья, – то нечисть прошлась когтями по нему, предупредив о том, что в соседней комнате совершается ритуал против нее.

– Берта! – с ужасом произнесла Люция, не сразу признав в красивой изящной девушке женщину, ворвавшуюся в спальню.

Берта сверкнула дьявольскими глазами и подлетела к Ольвии. Она знала, кто ее истинный враг, кто ее губитель и на Люцию не обратила никакого внимания.

– А-а-а-а! – из горла ее послышалось жуткое клокотание. Она схватила Ольвию за волосы и стала трепать, шипя, будто змея: – Отойди от куклы!.. Иначе сгинешь!

Ольвия была сильна, – она вырвалась и заломила руки ведьме, но у Берты были могущественные заступники, – быстро освободилась она и расцарапала сопернице лицо, затем, будто вампир, впилась клыками в тонкое запястье Ольвии. Тут же кровь пролилась на пол – Ольвия стала терять энергетические силы. Подоспела Люция с табуреткой, – она с яростью обрушила ее на голову Берты. Колдунья свалилась на пол, будто бревно и замерла.

– Слава богу! – Люция вытерла со лба пот, поправила съехавшие набекрень очки, и спросила у Ольвии: – Ну как ты?

Ольвия отмахнулась от вопроса – кинув тревожный взгляд в окно, она с ужасом увидела, что солнце почти зашло за горизонт. А ведь она еще не закончила!

– Божий ангел, ну где же ты? Отчитать тебя за промедление? За твое чертово равнодушие? – сердилась она. В гневе лицо ее запылало пламенем, голубые глаза жестко взирали на молчаливое небо, виднеющееся в окне. Она понимала, что порча на кукле – одна из самых сильных и что ей одной не справиться без небесных сил.

– А разве так можно разговаривать с ангелами? – усмехнулась Люция, продолжая с опаской посматривать на Берту, которая лежала на полу без сознания.

– Иногда с ними и нужно так разговаривать, – сердито крикнула Ольвия. – Для них человеческая смерть не так уж и трагична, но мы, люди, из другого теста – потому как считаем, что невинные души не должны уходить раньше срока, тем более умирать такой страшной смертью из-за ведьмы…

Комнату вдруг озарила яркая вспышка. Она на мгновение ослепила девушек, и они с болью зажмурились, прикрывая веки ладонями.

– Успокойся, Ольвия! – послышался властный голос. – Ты меня оторвала от важного дела, а еще и дерзишь мне!

Люция пугливо приоткрыла глаза и с изумлением увидела в комнате высокого мужчину в белом костюме. Он весь излучал какой-то золотисто-радужный свет, даже его белокурые слегка завитые волосы. Сверкнув на Ольвию недовольными ярко-зелеными глазами, он присел на корточки, притронулся пальцами к распотрошенной кукле и проговорил: «Чары колдовские снимаю, раба Аврелия исцеляю, зло нечистой Берте возвращаю!».

И тут же кукла воспламенилась вместе с землей, а потом исчезла. В этот миг лежащая на полу Берта истошно завопила – ногти ее выросли в длинные когти – девушка стала царапать пол, оставляя на нем глубокие следы, глаза с безумством шарили по челу ангела, от его строгого взора ее белая кожа на лице покрывалась язвами, будто от прикосновения невидимой огненной руки. Она протягивала когти к ангелу, пытаясь задеть его, а он лишь усмехался, наблюдая за ее корчами.

– Она умрет? – спросила Ольвия. Вид человеческих страданий приносил ей нестерпимую муку.

Ангел сурово взглянул на нее и ответил:

– Иногда ты поражаешь нас!.. Те люди, которые предали божьи заповеди и спелись с сатаной, не достойны жить, но ты заступаешься буквально за всех! Считаешь, что такую как Берта, можно исцелить?.. Ее место в аду и точка! – категорично воскликнул он.

Ольвия промолчала. Ангел, насупившись, вдруг передумал и, щелкнув пальцами, что-то пробурчал под нос невнятное на непонятном девушкам языке. Берта вдруг перестала корчиться и, распластавшись на полу, вперила в потолок пустой равнодушный взгляд. Язвы с ее лица исчезли, кожа приобрела здоровый матовый оттенок.

– Что ты сделал? – поинтересовалась Ольвия, наклоняясь к Берте и заглядывая в ее глаза.

– Спас ей жизнь и дал второй шанс, – ответил он. – И все из-за тебя, благодетельной… Теперь она может искупить свою вину безумием, сидя в психиатрической клинике до конца дней своих… А перед смертью память вернется к ней и мы посмотрим – раскается она или нет? Все будет зависеть от нее… Никто из людей не сможет притвориться: раскаяние – оно в душе, а не в словах – оно или есть или отсутствует.

Ангел подошел к окну и хлопнул в ладоши. Ольвия увидела, что солнце, которое замерло недвижимо на горизонте, когда появился в комнате небесный гость, быстро спряталось. Настенные часы, тоже остановившиеся с появлением ангела, начали снова громко тикать.

«Ангелы умеют останавливать время?» – поразилась Люция. Стоило ей подумать об этом, как пернатый гость вытаращился на нее и произнес недовольно:

– Мне свидетели не нужны.

– Только попробуй тронуть ее, – пригрозила Ольвия. – Это мой незаменимый помощник…

– Давай хоть память ей сотру на события этого вечера, – предложил настойчиво он.

– Не нужно, – покачала головой Ольвия. – Она не выдаст вашу деятельность, я ручаюсь за нее.

Ангел подошел к растерянной Люции и спросил:

– Будешь хранить молчание? – его строгие зеленые глаза будто сверлили девушку насквозь.

Люции даже почудилось, что кто-то невидимыми щупальцами залез к ней в грудную клетку.

– Да, конечно же, буду молчать, – клятвенно пообещала она, сообразив, что шутки с ангелами плохи.

– Вижу, – вдруг сказал он, потом неожиданно добавил: – Не тоскуй о своей неразделенной любви, довольно скоро все изменится… – произнеся это, он растворился в воздухе.

В комнате стало опять сумрачно. Берта что-то бессвязно лепетала себе под нос, Ольвия, сдвинув сурово брови, глазела на пол, где обуглилась и исчезла ведьмовская кукла, а Люция, пораженная словами ангела, размышляла, что же он имел в виду? Она встретит новую любовь и забудет старую? Потом она взглянула на подругу и спросила: