Я поглядела на него подозрительно – ножом не грозит, вон, даже улыбнуться пытается… Жуткое зрелище!

– Про старуху я уже рассказала…

Кажется, неукротимый инспектор хотел заставить меня повторить, но Заремба пнул его в лодыжку – из открытого рта Барраки вырвался только сдавленный сип.

– Безликие начали просачиваться внутрь, я и попутчик выскочили в коридор. Я заблокировала дверь купе артефактами из саквояжа.

– Саквояж был у коммивояжера? – морщась от моего монотонного рассказа, перебил инспектор.

– Нет, у меня.

– Почему?

– Потому что коммивояжер его бросил, а я схватила.

– Зачем? – процедил Баррака.

– Затем, что на безликих запертая дверь действует также сильно, как табличка «Не входить!» – вежливо пояснила я.

– А табличка действует? – заинтересовалась госпожа Влакис.

– Нет! – отрезала я.

– Вы не в том положении, чтобы язвить, сссударыня! – инспектор стремительно зверел.

– Для дам в положении путешествия через Междумирье категорически запрещены, – чопорно поджала губы я.

Инспектор на миг застыл с полуоткрытым ртом… и вдруг принялся краснеть, как гимназист в бане. Начальник полиции снова мучительно закашлялся.

– Инспектор… просто… удивляется… вашей сообразительности. Неожиданно для дамы в таком положении… э-э, в такой ситуации… еще и подумать об артефактах…

– Инспектору просто никогда не приходилось организовывать прием на двести персон: учишься думать быстро и обо всем сразу, – снисходительно кивнула я. – Я понимала, что артефакты плохонькие и долго не продержатся, поэтому побежала в соседнее купе…

– Почему тогда не поставили хороший артефакт – если понимали? – въедливо поинтересовался Баррака.

Я поглядела на него недоуменно.

– Не прикидывайтесь! – инспектору очень хотелось пристукнуть кулаком… хотя бы по ручке кресла, если уж по мне нельзя. У него даже рука дернулась, но под заинтересованными взглядами командора и госпожи Влакис он сдержался. – На детей Влакисов вы надели долговременный артефакт личной защиты…

– На мою дочь, – враз насупившись буркнула госпожа.

– Дети маленькие, защитного поля должно было хватить на двоих! – поспешила заверить я. Поэтому я и выбрала ту девочку, а не ее старшую сестру.

– А такой же блокировочный оставили валяться на полу в купе, утащив вместо этого саквояж с дешевками! – не дал сбить себя с темы инспектор.

Там был нормальный блокирующий артефакт? Вот же клятые демоны, могла б и догадаться! Старуха меня убить собиралась, а не себя, значит, кроме личной защиты у нее был и блокиратор на дверь. У нее или у коммивояжера? Стоп! Раньше об этом надо было думать, не сейчас, тогда б и геройствовать не пришлось.

– Поверьте, инспектор, если б я знала, что в купе есть нормальный артефакт, им бы и воспользовалась! А так пришлось брать, что дают, – я развела руками.

– То есть, вы утверждаете, что артефакт личной защиты вам тоже… дали? – мягко поинтересовался Заремба.

– Дали – это из рук в руки, – педантично уточнила я.

А не рывком с шеи…

– Я нашла его в купе. Надеюсь, вы больше не станете спрашивать, откуда я знала, что это именно артефакт личной защиты? Учебник артефакторики пятого года обучения, картинка на весь разворот, до сих пор помню.

– Вы героически спасали пассажиров… – ядом в голосе инспектора можно было отравить все южные герцогства разом.

– Вообще-то я армейцев искала. – перебила я. – Чтобы сообщить им о прорыве.

– К вам с невнятными криками ввалилась какая-то девица и вы тут же побежали за ней? – инспектор перевел взгляд на лорда Улафа.

Я потупилась: просто я умею разговаривать с армейцами.

– Как вы верно заметили, инспектор, я – человек военный. При крике «Прорыв!» – кстати, вполне внятном – мы первым делом закрываем прорыв… а не проверяем документы того, кто кричал, – поднял бровь командор.

– Я так понял, что прорыв закрывала как раз леди? – саркастически хмыкнул инспектор.

– Ни я, ни мои люди Академию не заканчивали, – пожал плечами командор. – Самоподдерживающая пентаграмма – это уровень магистра.

– А если бы у нее не вышло? – продолжал наседать инспектор.

– То леди бы сожрали вместе с нами – шансов удержать безликих у нас все равно не было, – командор пожал плечами с равнодушием человека, не собирающегося переживать по поводу просвистевшей мимо беды.

В кабинете снова примолкли.

– Я все равно настаиваю, чтоб эту женщину задержали, – откидываясь на спинку, так что стул качнулся на задних ножках, сухо объявил инспектор. – История ее неубедительна, а личность – сомнительна.

– Поддерживаю, – важно объявил начальник полиции. – Вы должны понять, сударыня! – в его голосе появились нотки доверительности. – Ваш попутчик исчез…

– И как его искать, вы понятия не имеете! – подхватила я. – А я осталась, поэтому буду отдуваться за всех. Дайте-ка мне бумагу, господин начальник полиции!

– Вы готовы написать признание?

– Заявление. Угрозы, пытки, попытка изнасилования со стороны инспектора Баррака и кто-он-там-есть Зарембы…

– Да кому ты нужна! – вопил как всегда инспектор, Заремба по-прежнему молчал.

– Задержание без предъявления обвинения…

– Имеем право на сутки!

– Задержать – имеете, отказаться принять заявление – нет, – под гневным взглядом начальника полиции я деловито извлекла из его роскошного бювара несколько листов неприлично дорогой веленевой бумаги, и заскрипела пером, – каковое надлежит передать в вышестоящие инстанции тоже в течении суток. А чтоб оно не потерялось… а то инспектор вот, когда нервничает, по полу бумаги расшвыривает, вдруг вы тут все такие… нервные…. Копию я отдам госпоже Влакис и лорду командору, и попрошу переслать секретарю дома Трентонов, госпоже Лукреции Демолиной.

– Очень нужно Трентонам… – презрительно начал инспектор.

– Значит, вам не о чем волноваться… – не прекращая писать, обронила я. Почему-то после этих слов Баррака заметно встревожился, а начальник полиции вытер побагровевшую лысину платком. – Также прошу вас, лорд командор, и вас, госпожа, свидетельствовать, что я не собираюсь брать на себя вину за нападение безликих на поезд, и если завтра вдруг заявлю что-то подобное, значит, меня заставили!

– Я не оставлю вас тут ни на минуту! – решительно объявила госпожа Влакис.

– Не волнуйтесь: убить они меня – не убьют, да и следов физического насилия оставить не посмеют… иначе имперские дознаватели решат, что местная полиция просто пытается скрыть побег настоящего преступника, – я подняла голову, полюбовалась на перекошенную физиономию начальника, и на всякий случай напомнила: – Коммивояжер-то у вас сбежал. Но доктора вы привезите, пожалуйста… будем фиксировать повреждения! – я с шиком расписалась внизу листа… и начала деловито снимать с него копию.

Начальник, инспектор и Заремба переглянулись у меня над головой.

– Я думаю, мы можем отпустить леди в гостевой дом, к другим пассажирам второго класса… – начал начальник полиции.

Я простонародно хрюкнула:

– Угу, чтобы ночью я оттуда исчезла, а инспектор Баррака скорбно качал головой, рассказывая, как он сразу меня заподозрил, но его не послушали и вот, пожалуйста – сбежала!

– Куда бы вы хотели отправиться, леди? – в голосе начальника полиции звучало не меньше ненависти, чем у Барраки. Что ж поделаешь, на уважение и взаимопонимание мы с ним с самого начала рассчитывать не могли.

– Куда и собиралась – в поместье к брату! – пробормотала я, не отрываясь от переписывания. Самое время снова стать леди и деликатно не мешать им переглядываться.

– Хорошшшо! – Баррака шипел как змея, которую завязывают бантиком. – Я сопровожу эту… Эту! В поместье!

Какая прелесть! Опасения О’Тула подтвердятся – я и вправду приеду в поместье с полицией.

– И если… Если! – продолжал Баррака. – Лорд де Молино подтвердит, что она вправду его сестра… И как глава рода возьмет на себя ответственность, что она явится в полицию по первому требованию…