Двадцать километров по ровной дороге, безусловно, дались бы проще, чем те, что они преодолевали сейчас, с тяжелыми рюкзаками за спиной. Больше всего опасений вызывал самый старший из команды – Филипп, но Женька шепнула, что отец в юности серьезно занимался греблей на байдарках, чем всех успокоила.

Наконец взору путников открылось озеро. Тихая гладь воды время от времени шла мелкой рябью – шалила местная рыбеха, за которой охотились чайки. Вдалеке виднелся противоположный берег. Немного в стороне от них, за полосой густого леса, возвышались нагорья Полоусного кряжа.

Здесь берег крупными камнями спускался к самой воде, а дальше, куда Иван показал рукой, путники увидели среди редких деревьев ровную полянку приличных размеров и уже пологий песчаный бережок, окаймляющий своеобразную бухту. Проводник указал на четыре места для палаток. Равноудаленные друг от друга, они образовывали вершины квадрата, а в центре периметра Иван наметил место для костра.

Решили сначала отдохнуть, потом ставить палатки.

– Это нормально, хорошо добрались, – ободрял проводник, – солнце сядет не скоро, успеем и палатки поставить, и ужин приготовить.

Иван забрал с собой Андрея, чтобы вместе раздобыть дров, а Филиппу и Егору указал на берег озера, где лежало несколько стволов деревьев, и велел притащить к кострищу, чтоб сидеть на них. Сказано – сделано. Уже через час вся компания восхищалась травяным чаем, удивляясь, насколько еда и напитки кажутся вкуснее на природе.

Лида сидела на бревне спиной ко всем и к костру, облокотившись на плечо Егора. Спину приятно припекало, чай согревал изнутри, а она завороженно наблюдала за отражением солнца в гладких водах Ожогино. Ей было так уютно в эту минуту, рядом с дорогим сердцу Егором, в кругу новых знакомых. Даже голос Ивана, который что-то рассказывал о быте в здешних местах и заброшенных недалеко поселках, казался Лиде в эту минуту приятным и успокаивающим.

Фоном щебетали птицы, снова где-то им подпевала Женька, ушедшая обозревать округу. Андрей и Таня сидели, обнявшись. Филипп нахваливал чай, Иван закурил. Обсуждали последние нюансы их размещения.

– Вон там, за дальним деревом, видите? – Иван указал сигаретой на пышную ель, одиноко стоящую в двух десятках метров от поляны. – Там туалет.

Действительно, за деревом, приглядевшись, можно было увидеть нехитрую конструкцию, напоминающую ширму.

– Ой, не далеко? Пойдешь так ночью, и медведь сцапает, – забеспокоилась Таня.

– Ну, ночи пока короткие, – усмехнулся Иван, – медведей не наблюдалось в этом районе. Зато для природы как-то экологичнее. Там по типу деревенского туалета. С друзьями в прошлый раз занесли досок немного, да старый баннер утащили с поселка. Вот. Яму вырыли, досками обложили, колья по квадрату наставили и обтянули. Без крыши, конечно, извиняйте… Но в целом, очень даже прилично для диких условий. А в качестве водных процедур – вон, в озеро. Здесь дно проверено, и там, мимо камней проходили, тоже можно – все для туристов.

Иван встал, выбросил окурок в костер и, подмигнув Лиде, направился к туалету.

– Пойду, кстати, проверю, все ли там на местах, – бросил он на ходу, – а то мало ли, медведь какой воспользовался.

Таня хмыкнула.

– Издевается над туристами, – беззлобно сказал Андрей.

Егор аккуратно отстранил Лиду, тоже поднялся.

– Я б, конечно, поспал сейчас, – он потянулся, – давай, Лид, палатку поставим, надуем матрас и поваляемся. Ноги гудят.

– Дело говоришь, – поддержал Андрей, поднявшись вслед за Егором.

– Что, Женька, весь Вконтакт уже в картинках с Ожогино? – с этим вопросом к дочке Филипп последовал примеру попутчиков и полез к рюкзаку выуживать из его недр мешок с палаткой.

– Да куда там, – скривилась девушка, – связи-то нет.

– И электричества нет, посадишь батарею за два часа.

– У меня пауэрбанк.

Очень скоро полянка обросла палатками – они встали по четырем углам площадки, окружая кострище в центре. Между деревьями натянулись веревки, на них уже болтались вещи.

Иван, быстро справившись со своей палаткой, налаживал к отдаленному дереву умывальник – приспособление из силикона, которое раскладывалось и вмещало в себя несколько литров воды. Времени он не терял, мельтешил туда-сюда.

Туристы перекидывались короткими фразами, активнее всех переговаривались Женя с отцом – она спорила, фыркала, цокала языком, а Филипп мягко аргументировал неправоту дочери, пожимал плечами и ждал, пока кратковременный (слава богу) псих закончится.

– Упустил я время, – доверительно сообщил Филипп остальным, пока Женя отлучилась набрать воды в чайник. – Я в работе, она все с матерью. Но ничего, месяц назад вообще разговаривать не могли.

Лиде было немного жаль Филиппа. Видно, что мужчина переживал и был растерян. Наверное, весь быт находился на супруге, а ее внезапная смерть стала ударом для семьи. Хорошо, что Женька уже взрослая, думала Лида, не так мучительно терять мать, как например, девчонке лет десяти. Хотя что она знает об этом? Единственная женщина, которая была для нее, как мама, Елена Сергеевна, детдомовская нянечка младших групп. Последний раз она видела ее два года назад, когда поступала в вуз.

На Лиду напала дрема. Товарищи по походу собирались ужинать – Иван навесил котелок над костром и приготовился готовить свою любимую похлебку.

– Сегодня я кашеварю, – важно сообщил он, – на остальные дни давайте распределимся.

Лиду клонило в сон, и она решила не препятствовать этому состоянию. Сообщив Егору, что собирается прикорнуть, скрылась в палатке, завалилась на матрас и моментально уснула.

Через час, когда ужин был готов, Иван угощал супом со странным для всех сочетанием лапши быстрого приготовления и консервированной сайры. Однако, Лида не просыпалась и не реагировала на зов Егора.

– Пусть восстанавливает силы, – посоветовал Иван, и ужинали без нее, но порцию девушке оставили. Ночи прохладные, не испортится.

Потом долго сидели у костра, Егор все оглядывался на свою палатку. Неужели Лида не слышит их разговора, смеха? Он гадал, действительно ли она спит или просто не хочет общаться. Смутная тревога зарождалась в нем – все ли с ней хорошо?

Наконец, солнце спустилось к горизонту, начало смеркаться, на небе появились первые звезды.

– Ну что ж, – Иван зевнул, – день объявляю удачным. Я – спать.

Затушили костер, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.

Егор залез в палатку. Лида спала крепко – даже не пошевельнулась, когда он немного пошумел застежкой от спальника – расстегнул замок и накрыл обоих спальником, как одеялом. Обнял свою любимую, прижавшись всем телом (не пошевелилась), поцеловал в затылок, минуту пофантазировал о том, как будет делать ей предложение, и сам уснул.

Стояла тихая ясная ночь. Не очень темная, но ночь. Полностью прекратились шепотки в палатках. Захрапел Филипп. Наконец, заворочалась Лида. Она села, потерла глаза. Хотелось спать, но мочевой пузырь настойчиво заявлял о своих правах.

Лида нехотя полезла наружу. Было немного страшновато, но Егора малодушно будить не хотелось, хотя он, конечно, сопроводил бы ее.

Первым желанием было справить нужду за ближайшим кустом, но она представила, как за этим занятием ее настигает проводник, и тут же смутилась.

Встав на четвереньки, Лида выглянула из палатки. Темно, как в густые сумерки, но видимость нормальная. Поверхность Ожогино отражала лунный свет, и он растекался по округе, придавая пейзажу серую призрачность.

Невдалеке Лида увидела заветную «кабинку» и полезла прочь из палатки. Оглядываясь по сторонам, то и дело пугая себя фантазиями о медведях в кустах, Лида дошла до нужного места и сделала свое дело.

Однако ей показался шорох среди ближайших деревьев, она поторопилась обратно и ожидаемо споткнулась, упав на колени.

– Черт!

Коленям пришлось несладко, Лида со стоном завалилась на бок и потом на спину. Боль была одномоментная и уже проходила. Она аккуратно вытянула ноги вверх, проверяя «механизм» сгибания в коленях, немного потрясла ступнями в воздухе, расслабляя их, и тут обратила внимание на небо.