– Просто всегда мечтала тут побывать, решила, наконец, проехаться по давно запланированному маршруту.

– Серьезно? – засмеялась она, не поверив моим словам.

– Природа у вас очень красивая, – поспешила я аргументировать свой, видимо, не самый очевидный выбор.

– И правда, – она тяжело вздохнула и на минуту задумалась.

– Жаль только, люди её не берегут. Вчера на Чимбулак поднималась. Там столько мусора. Пока спускалась, несколько пакетов пластиковых бутылок успела собрать. Что-то с этим миром явно не так.

– Это точно, люди вообще существа странные. Казахи народ специфический – кочевники всё-таки, – она сбавила ход, пытаясь разъехаться с очередным джипом, практически ползком протискиваясь через узкое горло. – В них до сих пор сидят эти привычки, не берегут ничего. Они же раньше, как жили – поживут какое-то время на одном месте, все ресурсы израсходуют, и на новое – пока природа сама собой не восстановится.

Мы проезжали мимо отвесных каменных стен, которые сменяли внезапные окна из покоряющих своим простором долин.

– Я же не отсюда…

– Правда? А откуда, если не секрет? – первичная неловкость постепенно спала, и разговор начал казаться наощупь более гладким.

– Мама татарка, а папа, – её речь споткнулась на этом месте, давая понять, что с папой, как обычно, что-то не так. – Папа кореец.

– Прикольно! – я действительно не ожидала такого ответа.

– Ага, – засмеялась она. – Решили тут выбраться на пикник, последний день июля отметить, так сказать. А вы чем занимаетесь?

– Я? В принципе, я – психолог, наверное.

Мне было сложно себя как-то идентифицировать, весь смысл этого путешествия состоял в попытке узнать, кем я являюсь. Но уже стало понятно, что в ближайшее время мне придётся довольно часто отвечать на такие вопросы. «Кто я?» – да, чёрт его знает. Я – это просто я. В принципе, условия позволяли мне быть практически кем угодно – ведь, люди, с которыми мне предстояло встречаться, не знали обо мне ничего, и это давало большую свободу для творчества. У меня даже имя могло быть любым.

– Работа моей мечты! – как правило, так говорят испытывающие нужду в дезинфекции собственной головы.

– Правда? Но ещё я довольно долгое время проработала в туристической фирме, даже на Бали съездить успела, – мне хотелось как можно скорее уйти от тем, связанных с психологией. – Вы много где были?

– На Бали я два раза была. Но место такое уже – слишком избитое. Мне в Непале больше понравилось. Там такая страна, знаете… – она на секунду прервалась для поиска подходящих слов. – Как бы сказать, я оставила там частичку себя.

– Да, Непал – это мечта, – промычала я под нос, уткнувшись взглядом в ремень безопасности, который я непроизвольно мяла руками с той самой секунды, как села в машину.

– Не знаю, я долго пыталась понять, чем хочу заниматься. Думала пойти в художественный, дома сказали: «Не перспективно». Тогда я решила, буду психологом – они спросили: «Что это вообще за профессия?»

«Справедливо» – непроизвольно проскочило через весь мой мысленный ряд.

– Поэтому пошла на журналистику. Пять лет работала на телевидение, пока не разочаровалась во всей индустрии. Сейчас ушла в рекламу, копирайтинг, и ещё иногда иллюстратором подрабатываю. У меня вообще переходный сейчас период, – мы подобрались к моему самому «любимому» моменту во всех разговорах. – Развелась недавно с мужем, с которым прожила десять лет.

Стоит сказать кому-нибудь слово на букву «п», и всем начинает хотеться укусить кусочек от этого пирога. До сих пор не могу понять, это попытка убедиться в правдоподобности столь громкого заявления – ну раз уж сам назвался, полезай в мой бездонный колодец, или просто спонтанный порыв воспользоваться бесплатной услугой. Иногда мне и самой нравится получать этот «VIP-билет» на право узнавать подробности частной жизни других людей. Истории, наполненные болью и драмой, сначала поражают, потом кажутся любопытными, но, рано или поздно, наступает момент, когда ты начинаешь терять к ним интерес, становишься безразличным и невнимательным. Наверное, это и есть то самое выгорание, которым всех пугали университетские преподаватели.

– Главное, заниматься тем, чем действительно хочется. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на то, что приносит вам лишь неприятные переживания. Всё дело в расстановке приоритетов.

Максимально заурядный и шаблонный ответ, на который я была только способна. Конечно, это было неправильно игнорировать её упоминание о разводе, она же не просто так об этом сказала, но как же мне не хотелось проводить сеанс кустарной психотерапии в полях.

– Да, согласна. Но всё-таки хочется и комфорта, материальной стабильности.

«Вами выбрана опция перестройки маршрута беседы».

– Вечно эта Пирамида потребностей Маслоу, которую все трактуют, как им заблагорассудится. Он имел в виду совсем не то, что, если не освоишь первые ступени, о более высоком уровне можешь и не мечтать. Всё как раз таки наоборот, – надо же было показать хоть какие-то знания.

– Я не очень верю в эту пирамиду его, если честно. Нет, конечно, важны все эти духовные ценности, но хочется и жить комфортно.

– Жил когда-то такой человек – Виктор Франкл…

«Добро пожаловать на передачу «Минутка эрудиции»! Докажи, что от высшего образования есть хоть какая-то польза».

– О, я читала его, как раз после развода. Хотелось заняться саморазвитием, как-нибудь измениться.

– Он создал так называемую Логотерапию, или, если более простым языком – смыслотерапию. Основная суть её заключается в том, что в любой вашей деятельности всегда должен быть какой-то смысл. Индивидуальный, именно ваш, но смысл. Ведь вся суть в мотивации, правильно же?

«Молодец, задача сказать что-то умное выполнена».

– Да, после развода мне было, правда, достаточно тяжело найти, чем бы себя занять.

«Вы вернулись на прежний маршрут».

– Всегда нужно находить какой-то смысл, даже в такие непростые моменты.

«Женщина, откуда мне знать, что такое развод? Мне двадцать шесть лет, я никогда не была замужем, у меня нет детей, я даже не встречалась толком ни с кем. Все, что я могу – это просто выслушать. Почему создается ощущение, что ты ждёшь от меня, что я скажу, как тебе дальше жить? Есть только один ответ: «Никак». Нужно просто жить. Считай, это новый уровень в симуляторе реальности».

– Зачем вам цепляться за прошлые переживания? У вас открылись новые перспективы. Если люди расходятся – значит вместе они больше не испытывают былого счастья, и им больше не по пути. Возможно, стоит смотреть на это, как на освобождение, а не утрату.

– Конечно…

«Неужели, этот ответ был недостаточно хорош, и пауза – свидетельство её неоправданных ожиданий?»

– Вы когда-нибудь думали о переезде?

«А почему бы и нет? Может это мой контрперенос нашёл наконец сеть и подключился?»

– Постоянно, – рассмеялась она, что невольно заставило меня с облегчением выдохнуть.

– А где бы вы хотели пожить? – очень аккуратно спросила я, убавив громкость голоса почти вдвое.

– Где-нибудь в Скандинавии: в Норвегии или Швеции. Я бы поменяла что-нибудь в жизни, но уже сложно с двумя детьми, – её рассеивающийся в дорожном полотне взгляд опустел. – Давайте, мы тоже на БАО поедем? Мы, всё равно, ни к чему не привязаны – просто гуляем.

– О, не стоит менять ваши планы из-за меня, – мне резко стало неудобно из-за её предложения.

– Всё нормально, мы просто хотим хорошо провести время и поесть клубники в красивом месте. Да, Рейка? – улыбаясь, она посмотрела на дочку в зеркало заднего вида.

Минут через пятнадцать мы были у огромного мутно-бирюзового озера, похожего на плошку инопланетного молока. Стоянка была забита под завязку внедорожниками и микроавтобусами. Там же велась активная торговля сладостями и сувенирами, можно было даже сфотографироваться с облезлым соколом, привязанным ниточкой к жёрдочке. Спуск на побережье затруднялся крутым уклоном, и непрерывными потоками из людей, курсирующими по тропинкам вдоль низкорослых сосен.