— Хватит бздеть — посмотри со стороны. На нас нигде не написано, что мы идем отдельно от основных войск — мы выглядим как дозор, разведка основных сил. А ни одна засада не трогает разведку — дозор не атакуют, чтобы не спугнуть остальных, его пропускают.

В следующую засаду. Но об этом говорить необязательно.

— А-а-а, вот отчего мы держимся на виду у отморозков… — Гена тут же расцвел, толкая свою аутистичную спутницу локтем и выдавая «я же говорил!». — Как в былые, славные дни, верно, сир? Обращаем их же подлость и коварство супротив них самих! Словно мы снова спускаемся с городских стен и примеряем личины наемной швали в разбойном лагере!

В башке пацана все это являлось очередной страницей сборника его удивительных приключений. Проведя со мной почти год, он и так не понял — выживание скорее дело случая, а не личных навыков, подготовки, или какой-то там «высшей правды». Его необоснованная вера в решения командира только подтверждали давно известный факт — хреновый из меня учитель.

А я еще над дедом прикалывался…

Ведьма перестала брыкаться, сосредоточившись на дерьме в волосах и в речах:

— Ох, так нас сожрут не сразу, а оставят на десерт — как успокаивает! — женская ладонь мстительно вытерла о мой китель кусок субстанции, настолько же свежей, насколько вонючей. — Все равно, это самое отвратительное свидание в моей жизни… По части абсурда переплюнет даже того наемника с дурацким именем «Грегор» — «эротическое приключение» у озера обернулось стаей потерянных гусей и бегством кавалера. Ты когда-нибудь имел дело с гусями? У них зубы даже на языке… Ненавижу птиц! Даже тех, что умещаются в кастрюльке…

По мере приближения к лесу, болтовня ведьмы становилась тем невыносимее, чем сильнее ее пальцы смыкались на моей руке. Не нужно иметь диплом мозгоправа, чтобы понять в чем дело — куда больше птиц она боится остаться со своими страхами наедине.

Киара прятала эмоции за наглостью, Гена хорохорился перед аутисткой, пафосно держа руку на мече да вещая про былые подвиги, а я… А я вспоминал полузабытый многоквартирный дом, вставший щитом между танками и станциями помех. Наверное тогда я тоже говорил, что иностранцы не рассчитывают на сопротивление, что сдриснут едва из окна прилетит кумулятив и застрекочут автоматы.

Такое же вранье, как и сейчас. Это чертовы птицы, что они могут знать о тактике, о группе наблюдения, группе уничтожения, группе прикрытия? А даже если и знают, даже если впрямь пропустят маленькую рыбешку, дабы сожрать крупную, — один хрен уйти не позволят. Нет, никакой мы не «дозор», мы приманка. Сусанины, заводящие одного противника под удар другого. Мы допустимые потери, чье выживание рассматривается командованием как элемент случайности. Очередная жертва на алтаре победы.

Проблема в другом — остальным я признаться не могу. Не имею права, ибо Киара обязательно взбрыкнет, а то и ломанется к федералу. Она уже предлагала «переговоры», а в безвыходной ситуации может пойти на все, в том числе и на отчаянную попытку выторговать свою жизнь ценой предательства. Нет никакого смысла испытывать ее верность.

Черт, начинаю рассуждать как замполит! Аж тошнит от всей этой рациональности…

Уверен, тогда, гоня взвод под танки, я оправдывался тем же. Логикой, высшими целями, ценой поражения… И инспектор то же самое себе говорит, осознанно гоня две сотни людей в лес под бритвенные когти и зубастые клювы. Уж он-то сразу все понял, едва алтарь из костей увидел.

Но даже не подумал дать эскорту подготовиться, дабы они получили хоть какие-то шансы вернуться домой.

Что-то с нами не то. Вообще нихрена не то. Безумие, форменное безумие… Если федерал все же сумеет призвать своего божка, то что скажет, когда прозвучит вопрос о стольких загубленных душах? О куче говна, вознесенного на алтарь мармелада? Про долг затирать начнет, тяжелые решения, высшие блага?

Как-то уж слишком сильно действия с намерениями расходятся. И у него и у меня.

Но иных решений я в упор не вижу.

Мы миновали первые деревья, за которыми открылся вид еще теплых кострищ и примитивных шалашей, с круглыми лежбищами явно не для человеческой анатомии. Оценив внушительные размеры лагеря, Киара еще сильнее вцепилась в мою руку, не обращая внимания на кровь, выступающую из длинной зашитой раны, оставленной кинжалом.

Судя по количеству перьев возле импровизированной кухни и пирамидок из птичьих черепков то тут, то там, петухи не чурались каннибализма с жертвоприношением себе подобных. На нескольких алтарях покоились ржавые ножи, как близнецы похожие на мою чесалку. Походу, изготавливались они вовсе не из железа, а очень даже из кости. И нихрена это не ржавчина, а то ли остатки костного мозга, то ли какой-то ритуальной гадости.

Мда, а ведь я ей бреюсь…

— Сир вы оказались правы! Коварные твари воистину приняли нас за часть северного войска! Они же пропустили нас в самое сердце своего стана! — воодушевленный голос Гены потонул в настоящем океане, воя, визга, и нечеловеческого улюлюканья.

Следуя за нами с серпантина, пехотный строй северян оказался вынужден вытянуться в длинную колонну, что послужило отличным моментом для атаки. Через листву и деревья сложно что-то разобрать, но раздающийся со всех сторон визг в пояснениях не нуждается.

Промеж листьев замелькали испещренные боевой раскраской пернатые твари, одна другой уродливее. Яростно квохча, они волнами колошматились о спешно выставленную «стену» северян, постепенно ломая ее и превращая «цивилизованное» сражение в «варварскую» мясорубку категории «каждый сам за себя».

В вопле высыпающих из леса крылатых мутантов тонул даже жалобный гул северного горна, сигнализирующего о точке сбора.

Из меня вырвался тихий смешок — не такие уж эти птицы и дикари…

— Тебе кажется это забавным, сбрендивший недоумок⁈ — истеричный тон Киары больно резанул по уху.

— Та… Просто ты угадала — такая засада в учебнике так и называется, «Молот и наковальня».

Один отряд бьет в тыл, два других жмут с фронта, не позволяя оперативно организовать оборону. А смешнее всего то, что именно таким хреном я и надеялся остановить танки…

Звонкая оплеуха сменила неугомонный визг на протяжный писк в ушах. Хватив за грудки, Киара с силой тряхнула меня:

— Клянусь титьками, если сегодня я услышу как ты бормочешь еще один монолог, я лично кастрирую тебя через задний проход! Чего замер⁈ Смерти ждешь⁈ Дешевле театра и кровь настоящая⁈ Нас всех убьют, скудоумия кусок!!! Сделай уже что-нибудь, ты же уме-е-ешь!!!

Тоже верно. Не время «зависать», херня сама себя не сотворит!

Скрежет когтей о сталь, крики, визги и чувство смерти будоражили сердце, словно запах блинов на пороге родного дома.

Не дожидаясь пока ведьма выговорится, я воспользовался уже проверенным трюком — сунул руку под платье, нашарив «нужное место». Гена закашлялся, аутистка вздернула брови, а Киара отскочила, мигом отпуская меня и тревожно обхватывая себя между ног.

— Кретин! Думать о похоти в момент… Во время… Дегенерат!!! Содомит!!! Не подходи, слышишь⁈ Я закричу, я порчу наведу, у меня отец в гвардии сержантом!!!

Фиолетовые глаза испуганно дрожали в такт губам, но все эти вздохи-охи блекли на фоне ожившего леса. Кусты у тропы, ведущей сквозь лагерь, угрожающе затрещали и тут же потонули в истошном визге. Видать, про группу прикрытия курицы тоже в курсе…

Правда, ни через секунду, ни через пять, из-за листвы никто так и не выскочил. Даже когда Киара успела десять раз назвать меня кретином и потребовать сделать хоть что-то, а Гена столько же сиркнул, кусты продолжали трястись без каких либо попыток атаковать.

— Гром гремит, земля трясется, кто-то в кустиках ебе… Ай, ладно. Вы все равно не поймете.

Еще раз оглядев окружающий лагерь и оценив количество кострищ и шалашей, я начал догадываться, в чем дело. Хреново мы «цыплят» посчитали — куриц, «разобранных» на алтари, здесь куда больше, нежели цельных. Чтобы это понять, достаточно поглядеть на скромные размеры помойных ям.