Остановившись, не успела открыть дверь, как в стекло постучал длинноволосый старик довольно затрапезного вида.

— Дорогуша, ты встала не у той колонки. Здесь дизельное топливо. А твоя ласточка бегает на бензине, — мерзко улыбаясь щербатым ртом сказал он. — Или ты не знаешь даже этого? Вон там колонка с бензином. Сейчас я позову Джейсона.

— Зовите, — недовольно буркнула я и подъехала к месту, которое указал старик.

Пока старик и его сын заправляли машину, я осмотрела окрестности. Город тонул в лучах закатного солнца. Выглядел он подозрительно. Все дома слишком старые и как будто заброшенные, людей на улицах не видно. Но ехать дальше было неблагоразумно, следующий город на слишком большом расстоянии от этого, а вокруг лес и горы. Нам надо найти ночлег и ужин. Я чувствовала голод и усталость, от которых подкашивались ноги. По дороге попадались источники силы Земли, но были они слабыми и ненадежными.

— Хотите остаться в Лукас Тауне или дальше поедете? — спросил старик, подойдя сзади в попытке напугать. Но попытка оказалась неудачной. Я слышала, как он ковылял от своего сына ко мне, шаркая старой обувью по раскрошенной дороге.

Я обернулась и осмотрела его с ног до головы. Одет как нищий — вид довольно непритязательный. Да и воняет хуже чем от свиньи.

— А тебе что до нас, старик? — высокомерно ответила я, глядя прямо в глаза лавочнику. — Я ещё не решила. Если ваш городишко достоин принять нас, то я подумаю.

— У нас тут конечно не ахти как — в деревне живём, но мотель для проезжающих есть хороший, — коварно улыбнулся старик и махнул рукой в сторону городка. — Вон там, у самой горы, на улице Дня Всех Святых. Рядом с церковью.

— Какой ещё церковью?

— Ты не знаешь, что такое церковь, милая? Это место, где спасают души, — старик махнул рукой и так же шаркая, поплёлся прочь.

Джейсон, почти точная копия старика, разве что моложе и с некоторыми признаками болезни, наложившей печать проклятья на лицо, залил бензин в бак, закрыл крышку и, безумно улыбаясь и гогоча протянул руку за деньгами.

— Что ты хочешь, убогий? — вежливо спросила я. — Деньги?

— Оплату за бензин, мэм! — закричал старик, сидящий на лавочке у двери заправки. — Вы должны нам деньги! Сто долларов! Вас не учили платить?

Я нашла бумажку с цифрой сто и подала убогому. Так же по идиотски улыбаясь он наклонил голову, и подпрыгивая, побежал к старику, тряся бумажкой.

— Мой мальчик! — рассмеялся старик. — Он немного с придурью, но хороший, уж поверьте! Помогает мне во всем. Дети дело такое, мэм… У вас же тоже есть ребёнок. Вон та девочка. Какая милашка! И зажгите фары, мэм, уже темно!

Сандра прижалась лицом стеклу и с любопытством разглядывала окрестности. Неопределенно махнув рукой я села в машину и поехала.

Уже поздним вечером я нашла гостиницу. Кривые улочки города оканчивались то тупиками, то вели в лес. Большинство домов казались заброшенными и полуразрушенными. Фары выхватывали из темноты просевшие крыши, выбитые окна и двери, высокую траву и разросшиеся деревья на участках, задушенные плющом. Лишь в редких домах горел свет. Лукас Таун вымирал, и оставаться здесь было неблагоразумно, но перспектива ночевать в машине на трассе совершенно не прельщала, да и Сандра устала. Ребенку требовался ужин и сон. И еда.

Только по шпилю, торчащему среди деревьев, мы нашли расположение храма среди рядов старых домов. Такое ощущение, что его спрятали как можно дальше от людей. Или чтоб верующие не мозолили глаза проезжим. Гостиница стояла рядом с храмом, как и говорил старик.

Я свернула в проулок и остановилась перед мрачным двухэтажным зданием. Только на первом этаже горел свет в двух окнах. Нацепив мечи на спину я вошла внутрь, почти волоча сонную дочь за собой. В вестибюле горел слабый светильник, лишь разгонявший тьму по углам. Запах плохого жилья словно ударил по голове. Поморщившись, я подошла к старой женщине, сидевшей за стойкой и читавшей большую книгу. Увидев нас, она не выказала удивления, а лишь отвратительно улыбнулась. В глазах притаилась тьма. Старуха была однозначно плохой.

— Какие милашки! — она растянула в улыбке сухие губы. — Здравствуйте, здравствуйте. Добрый вечер! Вы к нам переночевать? Вы вся в крови! Муж избил? Бежите от него?

— Не ваше дело! Да, нам нужен ночлег, и побыстрее, милая старушка! — стараясь казаться доброй, проговорила я, с презрением оглядывая обстановку. — Есть у вас комната поприличнее?

— Конечно есть, мои дорогие! — опять заулыбалась старуха. — Комната малышки Салли. Она была такая же милая, как ваша девочка. Как тебя звать, малышка?

Старуха протянула руку, более похожую на клешню мертвеца к Сандре, чтобы погладить её по голове, но я спрятала дочь за собой.

— Её звать Сандра, — недовольно проворчала я. — Где ключи от комнаты?

— Сто долларов, милашка. Сто долларов и комната ваша.

— Ма… Это дорого, — прошептала Сандра, дёрнув меня за рукав. — Где нам взять денег?

— Не стоит беспокоиться, — высокомерно ответила я, сверху вниз глядя на дочь. — Уж на комнату в этом свинарнике у меня денег хватит. Леди Иллерион не пристало быть нищей.

— Что ты знаешь, детка! — возмутилась старуха. — Это лучший отель в радиусе ста миль!

— Тогда стоит пожалеть другие отели, — холодно заявила я и протянула руку. — Хватит бессмысленных сентенций и бравады. Давайте ключ и мы пойдём.

— Второй этаж. Комната тринадцать. Спокойной ночи! Вот вам дорогие мои, подарочек — яблочный пирог от бабули Лиззи!

Старуха сунула ключ и какой-то отвратительного вида кекс, после того, как я дала её сотенную бумажку из сумки охотника. Мы пошли по скрипящей лестнице наверх. Кекс я тут же выбросила в кучу мусора под лестницей.

Комната, как и ожидалось, так себе. Но переночевать пойдёт.

— Мам, зачем ты взяла ключи у этой старой леди? Ты же открыла дверь как фея, пальцами, — удивлённо спросила Сандра, проходя внутрь комнаты. — Тут темно!

— Тут прекрасно всё видно! — возразила я, но потом вспомнила, что люди не видят так хорошо, как эльфы, и сразу же согласилась. — Хорошо. Ты права. Тут действительно темно.

Протянув руку к светильнику, я на расстоянии включила его, чем вызвала бешеный восторг Сандры.

— Мамочка! Ты фея или даже волшебница!

— Феи и волшебницы не одно и тоже! — опять возразила я. Глупый ребёнок совершенно не разбирался ни в чём.

— Ну и что! Я есть хочу! Пиццу!

— Сейчас посмотрим что припасено к обеду у охотников, — я вытряхнула содержимое большой сумки на кровать и стала рыться в массе вещей. Еда сложена в отдельном пакете. Чего там только не было. Мясо, рыба, ещё какие-то морские гады. Нечто вроде пирогов. Сандра нашла и свою любимую пиццу.

— Мам! Пять видов сыра и пепероне! Вкусно! Попробуй ма!

Я съела кусок, протянутый мне и не нашла ничего вкусного, но промолчала. Обычная грубая массовая еда. Меня беспокоило другое. Весь этот город казался гротескным, как пародия на нормальную жизнь. Ветхость и разруха слишком бросались в глаза и я не могла понять, как люди могут так жить. В Лотрейне я не видела ничего подобного. Если есть пастбища, а они вокруг города были, можно разводить скот, или выращивать злаки и овощи. По крайней мере будешь сыт. А излишки можно продавать туда, где ощущается недостаток. Есть лес вокруг — можно делать товары из него, есть руды и металлы — можно делать всё, что угодно и озолотиться. В Лукас Тауне процветало одно — разруха и нищета. Его жители, встретившиеся мне, казались насмешкой на людей.

Неспеша мы поужинали, а потом тут же завалились спать. Сандра прижалась ко мне и засопела, изредка улыбаясь чему-то. Девочке снилось нечто хорошее и доброе. Я долго не могла уснуть, но потом сон всё же сморил меня. Как всегда, часть моей души бодрствовала и призраком скиталась по дому и тёмным окрестностям.

Город меж тем погрузился в абсолютную тьму и только старый храм подавал признаки жизни. Странное дело, в нём даже ночью не прекращалось богослужение. Из стрельчатых окон лился свет, и слышалось протяжное хоровое пение, иногда чередуемое громкими криками, издаваемыми множеством людей. Зайдя внутрь через запертую дверь, я осмотрелась. Когда-то белокаменные стены изрисованы мерзкими рожами и непонятными рунами. Повсюду горит множество факелов и свечей, чад от которых заполнил воздух зловонием и мешал дышать, но находящиеся здесь, похоже что, привыкли к этому. На возвышении у дальней стены стоял жертвенник с двумя светильниками по бокам, на которых горело множество толстых свечей. К жертвеннику привязана обнаженная девушка. Она в отчаянии извивается, в надежде освободиться от пут, но все усилия тщетны.