Мягкие нежно-зеленые лианы, реагируя на изменившееся настроение путника, разошлись, как занавес, и так же тихо опустились за его спиной, скрывая прохладный грот от чужих глаз. Оглядевшись, бог-следопыт сел на траву, а потом лег на спину и замер, изучая гирлянды цветов под «потолком» своего убежища. Черные, красные, розовые, желтые, крапчатые, они обвивались стеблями вокруг стволов древних деревьев. На мясистых темно-зеленых листьях подрагивали капельки влаги, гладкие, как шелк, корни почти слились с корой. Орхидеи, запоздало вспомнил Деон, вот как они называются. Тропические цветы, не способные добывать пропитание самостоятельно, и паразитирующие на других растениях. Очень похоже на богов. Да и на других иных темных созданий. Они не могут существовать сами по себе и вынуждены подпитываться от чужой веры.

Если Великой Тьме было угодно сотворить тебя иным, ты не изменишь свою природу. Тебя сложно убить и невозможно обратить, как обычного темного эльфа. Но ты, как и любой другой, вместе с жизнью получил свободу выбора. Можешь страдать вечно, а можешь найти способ разнообразить свое существование. Ливиан нашел счастье в женщинах. Они были его смыслом на протяжении веков – недаром на великом суде он лишился именно способности их очаровывать. О нем можно сказать много плохого, но разве он виноват в том, что Деон выбрал другой путь? Никто не заставлял его идти на поводу у голоса и изводить себя мыслями об утерянной любви. Вокруг было полно красоток, взять тех же сестер, и при желании он выбрал бы достойную жену. Голос бы все понял. Поворчал бы для виду, но рано или поздно смирился. И тогда у бога-следопыта появилась бы любимая женщина, а, возможно, и дети. И темные эльфы, получившие дар, не страдали бы, разрываясь между желанием впустить в свое сердце что-то теплое и светлое и упреками ревнивой твари, с которой по прихоти богов делят тело.

– Ага, так и думала, что ты здесь.

Летисия сорвала ветку с белоснежными орхидеями и водрузила ее на голову.

– Смотри, у меня вышел шикарный венок.

– Прям свадебный, – хмыкнул Деон.

– Не-а, – покачала головой волчица. – Наш свадебный цвет – золотой.

– Золотые там тоже есть. А если нет, придумай их – и появятся. Ты пришла для того, чтобы позвать меня на обед? Или сейчас я выслушаю очередной поток никому не нужных утешений в стиле «ну да, он мудак, но он же твой брат, не злись»?

Поправив венок, Летисия с любопытством оглядела стены грота.

– Какая она, Лиэна?

– Помнится, ты уже спрашивала.

– Я имею в виду, какая она на самом деле? Она с кем-нибудь общается? Как проводит время? Где живет?

Лианы за спиной Деона зашуршали, и в гроте появилась большая белая кошка. Оглядев присутствующих, она легла, поджав под себя лапы, и сощурила фиалковые глаза.

– Да понятия не имею. Мы с ней почти не знакомы. Она ведет уединенный образ жизни. Друзья отвлекали бы ее от страданий по маме и папе.

Кошка положила голову на лапы, продолжая наблюдать за собеседниками.

– Чего она так на нас смотрит? – нахмурилась волчица.

– Скучает, – предположил бог-следопыт.

– Она странная.

– А, типа стада радужных единорогов тебя не смущают, а ручные фениксы и василиски Эрфиана в изумрудных и бриллиантовых ошейниках – это в порядке вещей, но кошка выглядит странной?

Летисия пожала плечами и, протянув руку, осторожно погладила животное между ушами.

– Слишком большая для кошки. Килограмм десять как минимум.

– Магическая темнолесная, – использовал представившуюся возможность шикануть познаниями в сфере фауны Темного мира Деон. – Естественное место обитания – Темный Лес. Там их подсчитывают и помечают: самкам вставляют в ухо серебряную сережку-кольцо, а самцам – золотую.

Волчица уже набрала в легкие воздуха для того, чтобы задать очередной вопрос, но тут кошка, мгновение назад казавшаяся абсолютно спокойной, кинулась к богу-следопыту и вцепилась в его руку. Он вскочил на ноги и метнулся к выходу из грота, но когти успели вспороть запястье. На бледной, как и подобает высшим темным эльфам, коже появились капли голубой крови.

– С ума сошла? – напустилась Летисия на кошку. – Тебя никто не трогал! Ты что, бешеная?

Кошка зашипела, показав острые клыки и ярко-красный язык, а потом тряхнула головой и… перевоплотилась в девушку, плечи которой покрывала шубка из белого меха.

– Я тоже рад встрече, дорогая племянница, – сказал Деон. Он достал из кармана джинсов платок и принялся вытирать с руки кровь. – Уж не знаю, с чего я решил, что мы обнимемся, как родственники.

– Дядюшка. – Яда в улыбке Лиэны было столько, будто она собирала его на протяжении двух тысяч лет – именно столько времени прошло с момента их последней встречи – и готовилась угостить им бога-следопыта в нужный момент. – Ты перепутал. Серебряной сережкой помечают самцов, а золотой – самок. Сережка из темного вампирского золота, дядюшка. В те дни, когда придумали этот обычай, о храмовом серебре еще никто не знал. А темное вампирское золото было самым дорогим металлом в двух мирах. Его использовали для самок потому, что эти представительницы вида магической темнолесной кошки чрезвычайно редки. Но мужчины, скорее, умрут, чем позволят женщинам в чем-то их превосходить, верно? Даже если это что-то – глупая побрякушка из вампирского золота.

Летисия хлопала ресницами, переводя взгляд с девушки на Деона, и, судя по всему, пыталась понять, что здесь происходит.

– Очень приятно, женщина-волчица, – лениво бросила ей дочь Эрфиана. – Моя мать, да даруют ей темные боги хотя бы намек на материнский инстинкт – мечтать не вредно, как говорят смертные – нарекла меня Лиэной.

– Я не совсем волчица, – обрела дар речи Летисия.

– Не позволяй мужчинам определять свою сущность. Может, обращаться ты не умеешь, но в твоих жилах течет волчья кровь. А, значит, ты рождена для того, чтобы править.

– Ну ладно. – Она помолчала и добавила: – Не знала, что боги умеют менять форму тела… вот так.

Лиэна с безразличным видом передернула плечами.

– Я и не умею. Просто иллюзия. Красивый венок, женщина-волчица. Белые цветы выгодно смотрятся на темных волосах.

– Иллюзия иллюзией, но кровь вполне себе настоящая, – вмешался в разговор Деон. – Тебе бы к психоаналитику сходить. Я не шучу. Двадцать первый век на дворе, а ты до сих пор кидаешься на мужчин.

– Не льсти себе, дядюшка, – отпарировала собеседница. – На тебя я не кинусь даже в том случае, если ты окажешься последним мужчиной на Земле.

– Ну конечно, конечно. Куда же мне, особенно по сравнению с Ливианом.

– А на него я не кинусь даже в том случае, если мужчины исчезнут во всех Вселенных.

Лиэна, как и все дети от крови богов, была настоящей красавицей: тонкое лицо с изящными скулами, высоким лбом и аккуратным подбородком, полные губы, ясные фиалковые глаза, унаследованные от матери. От отца ей достались светлые волосы и высокий рост. Эта женщина могла бы показаться идеальной, если бы не ее кошмарный характер.

– Жаль. Уверен, он скучал по тебе так же сильно, как я.

– А уж я-то как по нему скучала, – с издевкой ответила Лиэна. – Кстати, где он? Я ведь не зря явилась в папочкин сад еще до заката? Вы все горите желанием отправиться в путь? – Она посмотрела на Летисию. – Что значит – откуда я знаю, женщина-волчица? Я не видела своего отца так давно, что потеряла счет времени, но никто не мешает нам общаться на расстоянии. Знаешь, как молодой вампирчик, проголодавшись, зовет своего создателя. Суть примерно та же.

– Ты умеешь читать мысли? – вяло подняла брови волчица.

– Темные существа слишком громко думают. К слову, о путешествиях, дядюшка. Я пойду с вами, пророчество, возможность искупить вину, исправить непоправимое и все такое. Но говорю на берегу: идея не из лучших. Многое не продумано. А кое-что мы не сможем контролировать даже при большом желании. К примеру, вот такая незначительная деталь. Печати.

Цветочный полог мягко зашелестел, пропуская Ливиана. При виде Лиэны он остановился, как вкопанный.