Самому Максу за все время работы в агентстве встречаться с Тенью вот так, лицом к лицу, еще не доводилось. И теперь он пытался вспомнить во всех подробностях ту, что назвалась Алиной Арзаковой. Ее слова, жесты, взгляды. Макс, конечно, и раньше знал, что большинство Теней – женщины, причем очень красивые, но все его знания были из разряда голой теории. Теперь, так сказать, убедился на практике.

Ему было абсолютно ясно, что у Николая Арзакова не было ни одного шанса устоять перед красотой Тени, да и подбирали ее без сомнения с учетом его индивидуальных предпочтений. Утонченная, спокойная, умная, она наверняка казалась такому битому жизнью мужику, как Арзаков, просто идеальной.

На этом всегда и строится игра Теней. Какой нормальный мужик откажется провести ночь с красивой женщиной? Вот именно – никакой. Тени хорошо обучены, они соблазняют, играют на эмоциях, манипулируют, неумолимо затягивая в свои сети. А по ночам, пока жертва спит, Тени, проникая в беззащитное сознание, нащупывают слабые места и выискивают подходящие алгоритмы для создания чужака.

Идеальные шпионы, которых практически невозможно вычислить, совершенные неуловимые убийцы. Каждая из Теней могла бы стать стражем, но сделала свой выбор в пользу Ордена.

И все-таки что-то во всем этом было не так. Все как-то слишком. Слишком легко Тень раскрыла себя. Слишком грубо была сработана ее биография, раз Борзов так быстро выяснил, что она не та, за кого себя выдает. Обычно Теням не свойственна такая небрежность. Да и вообще, нанять Тень, чтобы свести счеты с Арзаковым – это все равно, что спустить круизный лайнер в парковый пруд. Абсурдно дорого и до обидного нелепо.

Макс не мог избавиться от мысли, что он упускает нечто очень важное. Но сколько он ни пытался ухватить за хвост это неясное ощущение, прокручивая раз за разом все события последних дней, ничего не выходило. И это настораживало.

Нет, это конкретно нервировало.

Густой молочно-белый туман обступил со всех сторон. Сквозь него ничего невозможно рассмотреть. Но приближающийся звук тяжелого хриплого дыхания, не оставляет сомнений: Нечто, которое прячется за пеленой, прекрасно знает, что человек здесь. Что он один, обездвижен и совершенно беспомощен.

Нечто уже давно отыскало свою жертву и сейчас наслаждается ее паникой, жадно втягивая густой влажный воздух, смакуя запах человеческого страха. Это всего лишь игра хищника со своей добычей. У человека нет шансов. Он обречен, но все еще надеется на спасение и бьется в путах изо всех сил, стараясь отползти подальше. Человеческая глупость всегда забавляет Нечто, но мерзкий душок надежды раздражает его обоняние, перебивает гнилостно-сладкий аромат страха, портит аппетит. Пора заканчивать.

Нестройным гулом издалека пробиваются чьи-то голоса. Они слабые, едва слышные. Голоса шепчут, обещают, настойчиво куда-то зовут. Невозможно разобрать, о чем они говорят. Их слишком много. Так много, что человеку хочется закрыть уши, чтобы избавиться от них, но руки крепко связаны за спиной.

Нечто голоса тоже раздражают, оно злится и яростно втягивает в себя воздух. Они мешают ему сосредоточиться на добыче, особенно смех. Звонкий, как хрустальный колокольчик, девичий смех.

И в этот момент где-то очень близко раздается истошный детский крик. Он в клочья разрывает барабанные перепонки, и в наступившей внезапно тишине отчетливо слышны только глухие удары – тук -тук, тук, тук-тук…

Макс подскочил в кровати и сделал глубокий судорожный вдох, пытаясь унять бешено колотящееся сердце – тук -тук, тук, тук-тук… Казалось оно бьется из последних сил, и каждый следующий удар может стать последним. Что за…

Макс откинул почти насквозь промокшую простыню и сполз на пол, покачиваясь добрел до ванной, включил холодную воду. Из зеркала на него смотрел трясущийся тип с побелевшим покрытым испариной лицом. Расширенный до предела зрачок почти полностью вытеснил привычную синеву, отчего глаза казались черными провалами. Темные влажные от пота волосы противно липли ко лбу. Макс подставил дрожащие руки под струю воды и плеснул себе в лицо. Еще и еще, пытаясь вернуть себе способность связно мыслить.

Ему только что приснился сон. Самый настоящий, мать его, сон. Первый раз в жизни.

Несмотря на то, что шеф лично беседовал с главврачом больницы, куда поместили Арзакова, к Николаю его и Борзова пропустили только через два дня. И сразу после встречи Кучер дернул Макса и Малого к себе в кабинет.

– Договор с клиентом подписан, – первым делом сообщил шеф. – Так что приступаем к работе.

– Как он отреагировал? – поинтересовался Макс.

– Ну, как… – невесело усмехнулся шеф. – Не каждый день тебе сообщают, что твоя обожаемая жена на самом деле – подосланный убийца. К счастью, долго убеждать его не пришлось. Алина Арзакова исчезла, перед этим основательно подчистив семейный банковский счет.

– Есть какие-то зацепки? На что могли подсадить смертника?

– Нет. Николай подтвердил, что Алина часто расспрашивала его о семье, о друзьях и, конечно, о том времени, когда он служил.

– Излюбленный прием всех теней: расскажи мне о себе, для меня важно понимать тебя, – фыркнул Макс.

– Именно, – кивнул шеф. – Но что конкретно тень выбрала из его рассказов, сказать трудно.

– Значит, работать будем вслепую? – подал голос Малой.

– К сожалению, да. Сейчас погрузить клиента в нейросон возможности нет, и она еще не скоро у нас появится. Однако, Николай дал разрешение на подключение к его естественному сну.

– Мы здорово рискуем, – Макс качнул головой. – Смертник сейчас очень силен.

– Да, поэтому рядом с ним будет дежурить док, а вам с Константином подготовили соседнюю палату, там будет развернута мобильная лаборатория.

Малой удивленно присвистнул:

– Все так серьезно?

– Пока не знаю, но чувствую, что дело это непростое,– шеф устало потер переносицу и вдруг в упор уставился на стража. – Ты как? Выглядишь паршиво.

От неожиданности Макс застыл, и шеф тут же прищурился:

– Выкладывай!

Мысленно чертыхнувшись и помянув недобрым словом наблюдательность и какое-то сверхчеловеческое чутье шефа, Макс нехотя выдал:

– Мне приснился сон.

– Да иди ты! – выдохнул Малой. – Этого не может быть! Стражи ведь не видят снов.

– А то я без тебя не знал!

– Т-а-а-к, – протянул шеф. – Приехали. И что ж ты видел?

– Ничего конкретного. Так, чушь какую-то.

– Ты смотрел со стороны или участвовал в том, что происходило?

– И то, и другое, – Макс поморщился и вкратце пересказал свой сон.

Шеф некоторое время задумчиво барабанил пальцами по столу и наконец изрек:

– Пожалуй, свяжусь-ка я с директором Северной школы, Шевцов. Думаю, совет опытного стража нам не помешает.

– А что с Арзаковым? – спросил Малой.

– Ничего. Пока не выясним, какого черта происходит с нашим стражем, работу по договору  с Арзаковым приостанавливаем.

– Но у него смертник, шеф, – попытался возразить Макс. – Он же угробит мужика, пока мы будем разбираться.

– А  что ты мне предлагаешь?  – рявкнул Кучер. – Подпустить к Арзакову стража разума, который, оказывается, сам по ночам бьется в кошмарах? Какова вероятность, что после такого сеанса Арзаков вообще проснется? И что потом будет с тобой? Отправишься прямиком в лечебницу Братства?

Ответить на это Максу было нечего. Видеть собственный сон для стража – уже плохой признак, а видеть кошмар – это реальная угроза лишиться дара.

На знакомый мрачный особняк за кованым забором Макс смотрел почти равнодушно. Сюда, в Северную школу стражей, его привез отец, как только Максу исполнилось четырнадцать, и на долгие шесть лет эти стены стали его домом и тюрьмой.

Макс закурил. Чуть прищурившись от дыма, он разглядывал окна своей бывшей спальни на втором этаже. Парапет террасы внизу они с парнями сломали после выпускного, когда пьяные вусмерть вывалились из окна. Макс ухмыльнулся и сделал последнюю затяжку.