Проходя мимо вешалки, на которой громоздилась верхняя одежда, я порылась среди вещей, разыскивая свою ветровку. Надев ее, я засунула руки в оба кармана, разыскивая наушники. Воткнув штекер в карманный MP3 плеер, я вставила наушники в уши, включила любимый трек Эммы Фрей «Все в твоих руках» и вышла в подъезд.

Между третьим и четвертым этажами сквозь открытое окно я услышала голоса подруг. Обычно они не выходили без меня на улицу, но не в этот раз. В этот даже не зашли за мной. «Интересно, почему? Стыдно смотреть в глаза, наверное?»

Яркий солнечный свет ударил в глаза. Я вышла из подъезда и увидела сидящих на скамейке подруг. Их смех и разговоры стихли, они молча уставились на меня. Я какое-то время постояла на крыльце, так же молча смотря на них, затем спустилась по ступенькам и ушла.

В моей душе, как ни странно, царили покой и умиротворение. Я не злилась. Единственное, что меня волновало, почему Матвей до сих пор не появился. И как только я об этом подумала, свернув за угол, почти налетела на него. Это было так странно и неожиданно – встретить его здесь. Матвей почти подхватил меня, он очень обрадовался, увидев меня. Продолжая улыбаться во весь рот, он поздоровался.

– Привет, – произнес он так, как будто вчера ничего не произошло.

– Ты где был вчера? – проигнорировав его приветствие, зло спросила я.

– Тебя искал, мне сказали, ты домой ушла. Ну я тоже ушел. Дошел до дома, во дворе никого, к тебе постучаться ночью не решился. И ушел.

Я начала смеяться, сначала тихо, потом все громче. Мне казались такими нелепыми и глупыми его слова. Я всем нутром чувствовала, что меня обманывают.

– И куда ты пошел?

– Ну… – он замялся. – Домой…

– То есть, – начала заводиться я, – ты ничего не слышал и не видел, и просто решил свалить домой только потому, что не нашел меня?

– Ну… да… – таким же тупым тоном промямлил Матвей.

– А может, все же признаешься, где ты был?

– Я же сказал, тебя искал, – повторил парень.

– Ты идиот, ты мне так противен. Я такая дура, что вообще с тобой общалась, что общалась с этими мерзкими, отвратительными предательницами! – я выдернула из ушей наушники и нечаянно разорвала шнур. – Никогда, ты слышишь, – я ткнула указательным пальцем ему в грудь, – никогда больше не подходи ко мне!

Бросив порванные наушники на землю, я развернулась и быстрым шагом пошла домой. Глаза застилали слезы. Это был тот редкий случай, когда я плакала. Я вытирала слезы рукой, но они лились против моей воли. Подходя к подъезду, я поняла, что девочки все еще там. «Ну вот, еще этого не хватало», – подумала я и прибавила шаг.

В этот момент Алена спрыгнула со скамейки и направилась ко мне.

– Пошла прочь! – я с силой толкнула ее и поднялась на крыльцо. Раскрыв двери подъезда, я резко остановилась. Закрыла дверь и повернулась к подругам. Какое-то время помешкав, сняла очки. «Пусть смотрят и на побои, и на мои слезы, плевать!», – подумала я.

– Вы убогие и жалкие. Мне не нужны ни ваши оправдания, ни объяснения. Надеюсь, вы меня услышали. Не хочу вас больше знать, и не попадайтесь мне на пути! Я вас ненавижу! – громко сказала я, почти срываясь на крик. После чего надела очки и зашла в подъезд, хлопнув дверью.

Я сидела за чтением «Белого Клыка» Джека Лондона и была настолько увлечена книгой, что не услышала приближающихся шагов матери. Вдруг дверь в комнату распахнулась, и я испуганно подскочила со стула.

– Ты тут чем занимаешься? – строго спросила она.

– Я все сделала, почитать немного решила, – тихим голосом ответила я.

Мать начала осматривать комнату, пытаясь найти, к чему придраться, но поняв, что в комнате идеальная чистота, молча вышла.

– Фу-у-у-у, – облегченно выдохнула я, но не успела полностью расслабиться, как вновь послышался ее гневный голос.

– Лика! А ну иди сюда.

Мои колени задрожали. Я открыла двери и пошла по длинному коридору. Она стояла, держа в руках мои новые кроссовки.

– Это что? – указывая пальцем на пятку обуви, спросила она.

– Где? – переспросила я, не понимая, о чем речь.

– Вот! – крикнула она, снова ткнув на то же место.

Я испугалась, что кроссовки полетят в меня, и старалась держаться на расстоянии.

– Сюда подойди.

Я сделала два шага.

– Я сказала, сюда иди! – закричала она.

Я подошла на расстояние вытянутой руки.

– Дай посмотрю, – протягивая руку к кроссовкам, сказала я. Я точно была уверена, что они должны быть целыми, так как я внимательно к ним относилась, бережно носила и буквально сегодня утром смазала их кремом и поставила на полку.

– Пошла в комнату! – гаркнула мать и наотмашь бросила кроссовки в угол.

Я подошла и подняла обувь, поднесла их к лицу и внимательно осмотрела то место, куда показывала мама. Ничего не найдя, я с кроссовками в руках проследовала на кухню.

– Мам, ты из-за чего на меня кричала?

– Вышла отсюда, будешь мне тут еще претензии высказывать!

Развернувшись, я вышла из кухни, по пути бросила кроссовки на обувную полку и вернулась в комнату.

– Ты что к ней с расспросами пристаешь? – напала на меня Нина. – Получить хочешь?

– Меня бесит, когда ругают ни за что.

– Она сейчас найдет, за что отругать, не переживай, так что не лезь к ней со своими кроссовками, – смеясь, произнесла сестра.

– Это она ко мне лезет, – я тоже начала смеяться. – Пойду нацарапаю гвоздем на пятке «Хрен тебе» и дам почитать. Скажу: «Мам, ты была права, там есть какая-то надпись».

И мы обе прыснули со смеху.

***

Утром я проснулась оттого, что меня сильно кто-то трясет. Я открыла глаза и какое-то время не могла ничего понять.

– Где ножницы? – мать была просто в бешенстве.

– К-к-какие ножницы? – запинаясь спросила я, все еще с трудом осознавая, что происходит.

– Ножницы! – крикнула мать и дернула меня за руку.

Я, не удержавшись, упала на пол, но тут же поднялась на ноги.

– Они там, где и должны быть: у тебя в ящике, в трельяже! – зло выкрикнула я.

– Я совсем идиотка, что ли по-твоему? Их там нет, я всю комнату перерыла.

– Мама, я вчера вечером сама лично их туда положила, – уже более спокойно сказала я.

– Быстро ищи! Я сейчас на работу опоздаю! – мама была на грани истерики.

Мне нужно было что-то предпринять, чтобы хоть немного ее успокоить. Более спокойным голосом, я сказала:

– Да в спальне они, мам, – и только я сделала шаг, как она сильно дернула за шиворот моей пижамы и я, не удержавшись, полетела на кровать сестры.

Та недовольно дернула ногами и присела.

– Сколько времени? – сонно спросила Нина.

– Брала ножницы? – перебила ее мать.

Сестра заморгала, испугавшись, что мать переключится на нее и ей тоже влетит.

– Они в твоей комнате, – повторила я.

– Ах ты сволочь такая! – мать схватила меня за волосы и начала трепать, как куклу.

– Мама, мне больно! – закричала я.

– Мама, отпусти ее, – заплакала Нина.

Мать, не отпуская мои волосы, повалила меня на пол и продолжала трясти.

– Тварь, сволочь! – она начала хлестать меня руками. Удары приходились в большей степени по лицу. Я по максимуму пыталась закрыться руками.

«Только бы не пошла за кипятильником», – пронеслась мысль в голове. Я молча сносила удары, лишь бы не разозлить ее еще больше.

– Даю тебе ровно три минуты! И чтобы ножницы лежали на месте! – запыхавшись, сказала она и вышла из комнаты, хлопнув дверью так сильно, что полетела штукатурка.

Я не понимала, что делать. Я точно знала, где лежат ножницы, также я понимала, что в ее комнату входить нельзя, она меня просто убьет.

Каждый раз, слыша приближение ее шагов, я бросалась к шкафу, подоконнику, столу и прочим предметам мебели, делая вид, что усердно ищу ножницы. Затем я прошла в зал и открыла дверцу книжного шкафа.

– Я их там уже искала! – сверля меня ненавидящим взглядом, кричала мать.