— Михаил Игоревич, ну зачем вы так? — улыбнулся Касатон. — Официальное расследование ведёт контрольно-ревизионный дивизион. Вы самое большее можете рассмотреть вопросы дисциплины и этики, а это как раз мой хлеб. И я оспорю любые действия в отношении товарища Линя, если не буду принимать непосредственного участия в их обсуждении. Петя, ты чего встал столбом? Садись!

Я опустился на стул рядом с ним, устроил на коленях портфель, положил сверху кепку, приготовился внимать.

— Начинайте, господа! — разрешил исполняющий обязанности директора. — Что у вас, Михаил Игоревич?

Оперативник откашлялся, и взял лежавший перед ним до того листок.

— Выношу на рассмотрение вопрос о грубейшем превышении полномочий, повлёкшем за собой тяжкие последствия! — объявил он, кинул недобрый взгляд на Касатона и продолжил: — Сотрудники управления физической защиты не имеют полномочий проводить следственные действия, равно как не имеет права заниматься этим и секретарь дисциплинарного комитета. В результате непрофессиональных действий гражданина Линя была упущена возможность своевременно выявить террористическую ячейку и предотвратить жертвы среди преподавательско-студенческого состава! При возникновении подозрений он должен был незамедлительно уведомить об этом оперчасть Бюро, а не заниматься самодеятельностью!

Касатон хмыкнул и сказал:

— Петя, поясни!

Я переложил портфель с кепкой на соседний стул, сам встал и начал, не повышая голоса, доводить до собравшихся свою позицию:

— В отношении студентов Чертополоха, Крикуна и Крота мной не предпринималось никаких следственных действий. Всё моё общение с ними свелось к вручению повесток. Помимо этого, для прояснения мотивов я пригласил на собеседование лиц, принимавших участие в попытке переправки на территорию студгородка алкогольных напитков. И это тоже входит в обязанности секретаря дисциплинарного комитета. Информация о возможной причастности одного из фигурантов к запрещённому ныне политическому движению была почерпнута из его характеристики непосредственно перед инцидентом. Никому из подозреваемых озвучена она не была, а посему побудить правонарушителей к бегству не могла. При этом в предоставленных нам Бюро материалах никаких компрометирующих фигурантов сведений не содержалось, что ставит под вопрос качество проделанной оперчастью работы. На момент составления протокола об административном правонарушении «Правый легион» был уже запрещён!

Михаил Игоревич аж зубами скрипнул от бешенства, но исполняющий обязанности директора жестом велел ему молчать, и я продолжил:

— Также хочу отметить, что на сей счёт мной даны исчерпывающие пояснения контрольно-ревизионному дивизиону…

— Да это просто возмутительно! — всё же взорвался оперативник. — У нас этот Крикун просто свидетелем проходил!

— Предлагаю воздержаться от развёрнутой полемики и ограничиться обменом мнениями! — остановил его хозяин кабинета. — Андрей Сергеевич, вам слово!

Касатон легонько ткнул мой ботинок носком туфли и глазами дал знак сесть, я так и поступил. Ну а Вяз не стал ни откашливаться, прочищая горло, ни заглядывать в лежавшие перед ним бумаги.

— Выношу на рассмотрение вопрос о вопиющем непрофессионализме заместителя командира группы немедленного реагирования Линя. Неудовлетворительное исполнение им служебных обязанностей повлекло за собой как жертвы среди студентов, так и гибель двух подозреваемых. В силу этого обстоятельства мы лишены возможности допросить их на предмет связей с реакционным подпольем.

Тут уж поднялся на ноги Касатон.

— Поскольку в первую очередь это камень в мой огород, отвечу сам, — широко улыбнулся он присутствующим. — Начну с того, что в обязанности секретаря дисциплинарного комитета не входит физическая защита персонала, учащихся и материальных ценностей, числящихся на балансе института. Так же это не предусмотрено должностными инструкциями Службы реабилитации, в которую на момент инцидента был откомандирован товарищ Линь.

— Он остаётся сотрудником Бюро! — возразил Вяз.

Стройнович его будто не услышал.

— Далее хочу отметить, что товарищем Линем был предотвращён подрыв одного взрывного устройства из двух, первое же было активировано в момент, когда о его наличии никто в силу объективных причин даже не подозревал. — Касатон вынул из кармана платок и вновь промокнул им лицо. — Теперь что касается правонарушителей. Первый погиб в результате активации взрывного устройства соучастником, второй получил несовместимые с жизнью ранения из-за разрушения охранной структуры, завязанной напрямую на его внутреннюю энергетику. Данное разрушение повлекло моё вмешательство, в то время как товарищ Линь просто отвлекал злоумышленника, не позволяя ему скрыться до подхода подкрепления и не предпринимал при этом никаких активных мер к задержанию и не атаковал. Это подтверждается как показаниями очевидцев, так и данными аналитиков службы охраны.

Вяз недовольно поморщился, а Касатон перевёл дух и продолжил:

— Одновременно с этим хочу напомнить, что в соответствии с приказом ректора за номером сорок пять от тридцатого марта сего года предусмотрено усиление охраны общественных объектов особой значимости. Несмотря на предыдущий взрыв, занимаемые студсоветом помещения по неизвестной мне причине к таковым ответственными сотрудниками Бюро отнесены не были. И, как показали вчерашние события, совершенно напрасно!

Если до того я без всякого преувеличения мог сказать, что и сам бы использовал аналогичные формулировки и аргументы, то последний заход Стройновича оказался полнейшей неожиданностью. И не для меня одного! Вяза аж подбросило.

— Мы и так разрываемся! — вскочив на ноги, шибанул он кулаком по столу. — Легко рассуждать, когда…

— Довольно! — оборвал его исполняющий обязанности директора. — Наше судьбоносное время требует принимать ответственность на себя, а не перекладывать её на других! Михаил Игоревич, Андрей Сергеевич, жду от вас объяснительные по означенным фактам сегодня до конца дня. — После он глянул на меня с Касатоном и то ли с лёгким акцентом на первое слово, то ли просто с усмешкой произнёс: — Товарищи, вы свободны.

Ну мы и пошли.

— Спасибо, что прикрыл, — сказал я уже на лестнице. — Одного меня и слушать бы не стали, сразу заткнули.

— С них бы сталось, — кивнул Стройнович. — Видел, как Вяза от слова «товарищ» корёжит? На вид молодой и прогрессивный, а на деле этот старорежимный господин нам определённо не товарищ. Помяни моё слово, коллективу с ним окажется не по пути.

Мы спустились на первый этаж, встали на крыльце. Касатон шумно выдохнул, приложил ладонь к левому боку и запрокинул лицо, подставляя его лучам полуденного солнца. Я отметил бледность кожи и припухшие веки, сказал:

— Плохо выглядишь.

— Перенапрягся вчера, — пояснил Стройнович. — До сих пор толком не восстановился после ранения. С внутренней энергетикой порядок, а как на пределе мощности поработаю, так и прихватывает.

Я задумчиво хмыкнул и спросил:

— А не думал закалкой организма заняться?

Касатон презрительно фыркнул.

— И чем мне поможет эта ориентальная эзотерика?

— Не скажи, — покачал я головой, вспомнив отца Сергия, поймавшего ладонью пулю. — Есть хорошие практики. Если интересно, поговори с Горицветом. Знаешь же такого?

— Наслышан, — подтвердил Стройнович и с нескрываемым недоверием уточнил: — Думаешь, есть смысл?

— Уверен. Видел результаты.

Мы ещё немного постояли, потом двинулись к студсовету. Я поймал себя на том, что подсознательно стараюсь держаться подальше от мусорных урн, тяжко вздохнул и обратился к спутнику.

— Касатон, а что за конструкцию Чертополох задействовал?

Тот лишь отмахнулся.

— Да ерунда!

— Ерунда⁈ — опешил я. — Меня чуть не перемололо!

Стройнович пожал плечами.

— Этот двоечник от обороны действовать намеревался, но стандартную полусферу искажения и ту под контролем не удержал. Слишком много энергии в неё разом ухнул.