Бугай только фыркнул.

— Не, меня точно не возьмут. Для столицы рожей не вышел. Да и тебя, вон, тоже обратно выдернули.

— Ну чего ты собираешь? Василь с Машкой там неплохо устроились! — напомнил я.

— Василь тот ещё проныра, куда угодно без мыла пролезет! — нахмурился Матвей. — А Машка — красотка каких поискать! Мужиками только так крутит!

— Допустим, — не стал я спорить и воспользовался случаем перевести разговор на интересующую меня тему. — А как же Барчук, Михей и Антон? Их тоже в столицу перевели! Кто из них такой уж пробивной? Барчук разве что…

— Вот именно что Барчук! — кивком подтвердил бугай. — Думаешь, их с бухты-барахты в ВОХР взяли? Не-а! Как Дыбу из учебного отделения выжили, так Маленский туда лыжи и навострил. Он раз пять перевестись пытался, пока не выгорело!

— Ты откуда знаешь?

— Да общались время от времени на тренировках.

Мне даже изображать удивление не пришлось, заинтересовался словами собеседника совершенно искренне.

— Это где же?

— В комендатуре, где ещё? — удивился странному вопросу Матвей, вытирая лицо стянутой с мощного торса майкой.

— Да уж понятно, что не в институте! — фыркнул я. — Но тебя же к себе Анатолий Аркадьевич забрал, ещё когда я там служил! Обратно в общую группу перевели, что ли?

— Почему — в общую? — насупился бугай. — Мастер просто и Барчука, и Михея к себе взял. Да и у Митрича тоже с ними пересекались. Не знаю, куда Антона понесло, а эти двое серьёзно к переводу готовились!

Я во все глаза уставился на собеседника.

— Мастер занимался с Барчуком⁈ И Михал Дмитрич тоже?

Даже голова от столь неожиданного поворота кругом пошла. Немудрено, что Михей таким крепким орешком оказался!

Но — как? Как эта парочка сумела попасть в обучение к лучшему наставнику ОНКОР? Сами договорились? Или кто-то оказал протекцию?

Наверное, я не уследил за выражением лица, и Матвей насторожился.

— А что ты так удивляешься? Занимался и занимался.

— И это ты Василя пронырой назвал, да?

Бугай пожал мощными плечами.

— Они с Барчуком одного поля ягоды. Вот таких в столицу и берут. Активных…

Последнее слово Матвей чуть ли не выплюнул, будто кто-то из руководства успел попенять ему на недостаточную социальную активность и сознательность. Не иначе и в самом деле на отправку в столицу рассчитывал.

— Ладно! — махнул он рукой. — Варька заждалась, бежать пора.

— Может, по чаю?

— Точно не сегодня. Бывай!

Он попрощался со всеми и первым ушёл с площадки, а мы ещё немного разминались, после чего двинулись к спорткомплексу. Карл пристроился рядом со мной, пихнул в бок и предложил:

— Ну так что — по пиву?

— Давай лучше по квасу. Посидим чуток в буфете, и я домой рвану. Мне конспектов переписывать — просто жуть сколько. Я ж две недели пропустил!

— Да успеешь ещё переписать! Другое дело, что комендантский час…

— Вот-вот!

Мы приняли душ, переоделись и потопали в буфет. Карл взял себе два стакана чёрного чая без сахара, я — кружку кваса, а заодно пяток пирожков с картошкой.

— А ты чего пустой чай пьёшь? — спросил у приятеля.

— Худею, — то ли в шутку, то ли всерьёз ответил тот. — Ладно, как там в столице? Рассказывай!

Пришлось поведать об осаде республиканского комиссариата в первый день мятежа, да ещё я пересказал услышанные от Стройновича новости, потом взглянул на часы и засобирался.

— Идти пора!

Карл в пару глотков допил чай и тоже поднялся на ноги.

— Провожу.

Мы вышли на улицу и уже двинулись к проходной, когда навстречу попалась компания студенток с красными нарукавными повязками.

— Мальчики, привет! — помахала нам Марина Дичок. — Петя, ты куда пропал?

— В командировке был, — пояснил я. — А вы откуда такие нарядные?

— На Текстильке дежурили, всякое хулиганьё гоняли, — пояснила барышня. — Пока-пока!

Она поспешила вслед за подружками, а Карл глянул ей вслед и вздохнул.

— Вот это я понимаю — активная гражданская позиция!

— И задница у неё ничего так, — поддакнул я.

— И задница… — признал Карл, потом опомнился и глянул на меня с обидой. — Да ну тебя, Пьер… Тьфу-ты, Петя!

— Тьфу — не надо, — ухмыльнулся я. — Да ты на неё никак запал, а? Или у вас тогда что-то в доме отдыха было?

— Да ничего не было! — возмутился здоровяк. — Ты чего? Я ж со своей с первого курса! Ну сейчас уже не знаю даже… Блин, как всё сложно-то!

— Ну так пригласи Маринку куда-нибудь. Тебе ж не обязательно сразу на ней жениться!

— Давай не будем об этом, — попросил Карл.

Я взглянул на часы и присвистнул.

— Ага, не будем. Всё, я убежал!

Разбирал и переписывал одолженные конспекты я часов до двух ночи. Попутно раз за разом запускал пластинку с ритмом источника-девять и культивировал в себе его гармонию, что вскоре начало выходить само собой и от занятий уже не отвлекало.

Утром перекинулся парой слов с Мишей Поповичем и отправился в институт. Раздал большую часть тетрадей и набрал новых, прилежно отучился две пары, а вот с третьей ушёл, поскольку заменять старшего советника Спаса поставили молодого преподавателя, который до того вёл у нас семинары.

Вместо посещения лекции по праву я засел в своей каморке в лабораторном корпусе и занялся разбором протоколов о задержании студентов РИИФС в момент пересечения теми границы особой научной территории. Изредка попадавшиеся случаи банального нарушения общественного порядка я сразу откладывал в сторону, решив оставить их напоследок. При этом не забывал выписывать на отдельный листок установочные данные всех фигурантов, и список этот получился отнюдь не маленьким — набралось в нём под две сотни фамилий.

— Какой только ерундой заниматься не приходится… — с тяжким вздохом произнёс я, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что несравненно больше пользы сумел бы принести не только на фронте, но даже просто в палате интенсивной терапии.

Ну да деваться было некуда — приступил к очередной сортировке бумаг. На сей раз разделял индивидуальные и групповые попытки покинуть Новинск. Вторых оказалось заметно больше первых. Тогда уже начал вникать в суть написанного, и при всём своём неоднозначном отношении к Максиму Бондарю — а большинство протоколов составил именно он, — придраться ни к чему не смог. Почерк был разборчивым, вопросы — правильными, а стиль изложения — лаконичным.

Кто, когда, при каких обстоятельствах и самое главное — зачем. Нет, не с какой целью было осуществлено задержание, а что именно правонарушитель заявлял о причинах, побудивших его предпринять попытку покинуть особую научную территорию без получения соответствующего разрешения в компетентных органах. Разумеется, только самый недалёкий болван заявил бы в такой ситуации, что намеревается примкнуть к мятежникам, но не так-то и просто сохранить ясность мысли, когда тебя снимают с поезда вооружённые до зубов бойцы комендатуры. Простой человек запросто может лишнего наговорить. И даже если нет — установить их политические убеждения труда не составит, достаточно будет в ректорате характеристики запросить, там благонадёжность отразят в обязательном порядке.

А вот с банальными вроде бы случаями нарушения общественного порядка всё оказалось далеко не столь просто, как представлялось мне изначально. Драки и несанкционированное оперирование сверхэнергией перемежались пьяными выходками, танцами на столах полуобнажённых барышень и прочими непотребствами, эти эксцессы категорически не укладывались в какую-то общую схему и потому требовали индивидуального рассмотрения, а противоречивые показания фигурантов и не слишком толково составленные протоколы мою задачу отнюдь не облегчали.

Если большинство беглецов на фронт при отсутствии прочих отягчающих обстоятельств заслуживали разве что строгого предупреждения, то как прикажете поступать с аспирантами, устроившими потасовку из-за спора о наличии жизни на Марсе прямо во время семинара?