— Бах, бах! — раздавалось вдали, а герцог, наконец, определился с париком.

— Он начал? Вот так с ходу? Бесчестный хитрец! — возмущался французский командующий, поспешая из роскошного полевого шатра, к своим генералам.

*………*………*

Ганновер

18 мая 1752 года. 13:45

Прусский король спешил именно сегодня начать сражение, пусть и не утро, но так даже лучше — французы не будут готовы. Потому, как только король перестроил походные колоны, Фридрих направил в атаку своих гренадеров. Одной из излюбленных тактик прусского короля были неожиданные атаки, иногда и с марша. Вышколенная армия позволяла быстро делать перестроения и атаковать. Да, был риск, что сыграет негативную роль усталость от многочасового марша, но король верил в выносливость своих солдат, тем более, гренадеров.

Фридрих разложил карту на столе прямо на свежем воздухе, благо погода стояла ясная и почти безветренная. Это благо, впрочем, в ближайшее время сильно затруднит управление боем. Очень скоро дымы от выстрелов застелют все поле у прусского города Минден, который стоял на дороге к Ганноверу.

Король Пруссии рисковал. Английские и ганноверские полки еще были на марше и смогут подойти не ранее чем к утру следующего дня. Вместе с тем, Фридрих понимал, что, даже, если он сражение и не выиграет, то неожиданной атакой французских позиций, обязательно добьется локального успеха и де Субиз получит оплеуху, которая превратится в смертельный удар, как только к прусской армии подойдут союзники.

— Всех гусаров, улан и кирасир направьте по центру! — скомандовал король.

— Но, Ваше Величество, это погибель! — запротестовал штабной офицер.

Впервые за уже как десятилетнюю службу Генрих Шидлоф возразил своему королю. Постоянный флигель-адъютант короля фон Шверин сейчас должен быть в стане англичан и договариваться с союзниками о взаимодействии.

— Генрих? — удивился Фридрих.

— Простите, Ваше Величество! Как прикажете Ваше Величество! — пошел на попятную полковник.

— Я не договорил! — уже возмущался прусский король. — Кавалерия должна пройти мимо французских позиций, обстрелять, но быстро уйти. Это отвлечет де Субиза и он не станет посылать своих карабинеров навстречу моим гренадерам.

— Нужно поменять его! Не поверил своему королю! — пробурчал Фридрих, наблюдая, полковник Шидлоф отдает приказания вестовым.

Король был уставшим. Пусть он и преодолел почти все расстояние последних трех дней переходов в открытой карете, но дорога вымотала. Фридрих успокаивал себя тем, что ничего иного, как спешить, ему не остается. Эту первую компанию он должен выиграть. Потом, осенью, состоится новый набор в армию, в том числе из новых территорий, пополнится арсенал оружия, наладятся поставки из Англии. А противникам надо будет зализывать раны. Пруссия будет увеличивать и усиливать свою армию, Австрия и Франция восстанавливать до тех значений, что были на начало войны.

Россия… Вот где непонятный фактор. Фридрих уже думал над тем, что с племянничком можно было договориться. Тот же Константинополь прусскому королю оставался почти что безразличен. Это пусть англичане с французами и австрийцами беспокоятся. А ему, земному королю, не нужны вода и моря. Но нужно проучить Петера, наказать нерадивого племянника.

— Гренадеры продавливают французский левый фланг! — сообщил Шидлоф. — Позвольте полк желтых гусар послать в помощь!

Король посмотрел в свою зрительную трубу и еле слышно сказал:

— А может и рано тебя заменять, Генрих!

Всего один полк лихих гусар внес такую сумятицу во французском построении, что теперь оставалось только добить карабинеров и можно вывести пушки и обстрелять лагерь де Субиза.

— Заканчивайте! — повелел король. — Отводите войска на позиции, что мы присмотрели в пятидесяти верстах у Ганновера.

— Минден оставляем? — спросил о судьбе города полковник.

— Да, — спокойно сказал Фридрих. — Через два часа жду генералов на Совет.

Фридрих опасался того, что две французские армии могут ударить по нему с разных флангов и отрезать пути отступления. Король знал, что герцог де Эстре стремительно движется к Ганноверу, причем он должен проходить Минден. Это, конечно, если его не остановит сын английского короля Уильям Август. Король Пруссии не верил в то, что неопытный сын Георга II сможет оказать сколь существенное сопротивление де Эстре. И тогда Французы не только заберут Хамельн, но и выходят на Минден. Так что нужно успеть подготовить фортеции, соединиться, подчинить себе второй ганноверский корпус и дать решительный бой, о котором будут слагать легенды.

*………*………*

Хамельн

19 мая 1752 года

Высокий полный человек с толстым подбородком и пышными щеками стоял на взгорке и наблюдал, как его армия производит последние подготовки к сражению. Уже вчера корпус маршала де Эстре прошел деревню Хастенбег и подошел к городу Хамельн. Первые столкновения случились вечером, и стало понятно, что следующий день станет днем испытания сына английского короля Уильяма Августа.

В 10 часов утра 20 мая 1752 года французы начали действовать. Английский командующий заметил, как белые мундиры решительно направились в сторону красномундирников, его пехотинцев.

Уильям Август боялся себе признаться, что он проиграет это сражение. Для него лучшим решением было бы погибнуть, но так, чтобы он посмертно доказал свою состоятельность как командующий и смог нанести такой урон более многочисленным французам, что они уже не смогли бы продолжать наступление. Французов действительно было больше на пятнадцать тысяч, кроме того, Уильям Август с самого начала сражения увидел, насколько французская артиллерия качественнее той, что англичанин имел в своем распоряжении.

Французам быстро удалось частично подавить главную батарею англичан, остальные пушки они захватили быстрой атакой. Уже тогда Уильям Август почувствовал неизбежность поражения. Когда же английский командующий увидел, что его левый фланг смят, вместе с тем большой отряд французов вышел к правому флангу и вполне удачно продавливал пятившихся назад английских пехотинцев, Вильгельм Август дал приказ к отступлению.

— И все-таки я проиграл свое сражение! — сказал английский принц и обратился к своему адъютанту.

— Чтобы ни случилось, кто бы ни был, я принимать никого не намерен!

Уильям спрятался в крытой карете, открыл бутылку виски и сделал пару больших глотков. Где-то на уровне даже не слуха, а подсознания, Уильям слышал, что кто-то пытался к нему пробиться, взывая о срочности поговорить с командующим, но принц уже не придал этому значения. Он жалел себя и думал о том, что скажет отец, так любящий Гонновер, путь на который для неприятеля открыт.

В тот момент, когда командующий английским корпусом дал приказ к отступлению, Фердинанд принц Брауншвейгский смело атаковал французов и отбил ранее потерянную батарею. Кроме того, генерал Брайденбах неожиданно не только для французов, но и для самого себя, вышел в тыл французского корпуса и лихой, возможно, безрассудной атакой, обратил две французских дивизии в бегство. Луи-Шарль-Сезал-Лителье посчитал сражение проигранным и приказал отводить свои войска. И принц Брауншвейгский, и Брайденбах, так удачно действовавшие, были способны опрокинуть все французское войско, которое и без того придалось панике, но это были исполнительные генералы и, узнав, что Уильям Август дал приказ к отступлению, поспешили вслед за своим командующим.

К вечеру в поле в пяти верстах от Хамельна были только стонущие умирающие солдаты обоих армий, а немногочисленные жители города, которые забрались на высокие места городских строений и наблюдали за разворачивающейся трагикомедией, недоумевали и строили догадки, что же произошло и почему обе армии разошлись в разные стороны, не заботясь ни о трофеях, ни о собственных раненных [описанные события имеют в основе казус, случившийся в сражении при Хастенбеке]. Ночью смелые, да особо жадные, горожане устремились к месту сражения, чтобы, если трофеи никому не нужны, забрать себе немало полезного и нужного, особенно в военное время. Наверное, по соотношению оружия к численности жителей, город Хамельн стал самым вооруженным в Германии.