В это же время генерал-майор Москвин более успешно продвигался к крепости Килитбахир, не встречая серьезного сопротивления. Если бы оба командира могли переговорить, то они бы поняли, что турки сделали упор на удержание именно Чанаккале, которая была более укрепленная, а сил, чтобы удержать все твердыни, было мало. Однако и в Килитбахире были еще орудия и три сотни янычар, которые собирались сражаться до последнего.

Под звуки боя на земле, в узкий проход Дарданелл входил русский флот. Впереди шел самый вооруженный линкор, имевший на борту шестьдесят восемь пушек. Сразу же начались артиллерийские дуэли, где более оснащенный русский линейный корабль показывал свое преимущество в количестве орудий. До пушек крепостей оставалось еще четыре версты, поэтому те немногочисленные вражеские орудия, стрелявшие из турецких фортов, быстро подавлялись залпами из русского корабля.

Скоро форты были взяты русским десантом, действующим синхронно с флотом. Но то форты, не крепости!

При подходе к самому узкому участку Дарданелл, линкор опередили два брандера, которые под шквальным огнем устремились в сторону турецкого линкора, который перегородил проход в проливах. Ни один брандер не достиг цели и все они были потоплены.

Русский линкор пошел на таран… Вероятно, далеко не самое мудрое решение, но развернуться в проливе было невозможным, а оставаться под огнем артиллерии так же губительно. Только вперед! А впереди турецкий корабль. Столкновение было катастрофичным для двух кораблей. Еще до того, как состоялся таран, русский линкор получил три очень чувствительных попадания в нос, но смог пробить брешь во вражеском корабле. Вместе с тем турки не собирались сдаваться, а быстро перебегали на русский корабль, где разгорелась бескомпромиссная схватка.

Русский фрегат в это время хотел прийти на помощь линкору, но, огибая место морского сражения, сел на мель и превратился в отличную мишень для турецких артиллеристов. Началось еще одно сумасшествие, когда русский фрегат не захотел быть безответно уничтоженным. Пушки с корабля палили на раскол стволов. Впрочем, одно орудие из двадцати пяти, действительно раскололось и убило трех стоящих рядом матросов.

Юнга, пятнадцатилетний парень, Никита Светлов, так старался быстрее приносить мерные мешочки с порохом из крюйт-камеры, что образовалась дорожка из пороха, который высыпался при спешке и беге. При разрыве ствола пушки эта дорожка загорелась и огонь быстро, пока моряки отходили от взрыва, добрался до порохового склада.

Фрегат «Морской охотник» перестал существовать.

Бой на линкоре так же заканчивался. Да! Русские победили. Но сейчас элементарно не было людей, способных продолжать эффективный обстрел турецких крепостей.

В это же время в пролив уже вошли два линкора и один фрегат. Однако, скученность получилась такой, что пришлось ставить корабли на сцепку, бросать якоря и использовать линкоры и фрегат в качестве артиллерийских платформ.

Теперь, после потопления турецкого линкора и взрыва русского фрегата, даже при условии захвата крепостей, было сложно пройти в проливе. Образовалась ловушка. Если бы только турки имели в своем распоряжении больше артиллерии и опытных топчу, то Дарданелльская операция уже могла закончиться бесславно [похожая ситуация случилась во время Первой мировой войны, когда англичане потерпели поражение при попытке захвата Дарданелл].

Умирали русские пехотинцы, уже вскарабкивающиеся на стены Чанаккале и Килитбахира, взяты иные прибрежные форты и османам ничего не оставалось, чтобы перенаправить часть своих пушек на наступающие колонны русских пехотинцев и егерей. Это в некоторой степени оставляло шансы для кораблей под Андреевским флагом прожить дольше.

Раненный в ногу и руку подполковник Никольский до последнего был на острие атаки, казалось, не замечая ранений. Он вел своих солдат в тот самый последний и решительный бой. Возможно, только пример командира еще поддерживал боевой дух и не давал место малодушию в сердцах русских солдат. И вот, когда уже начинался бой на стене Чанаккале, когда, Мирон Иванович, казалось, находился в безопасности, вражеская пуля попала в голову бесстрашного командира и прервала его жизнь. Солдаты дрогнули…

— Стой, ребята! — прокричал полковой протоиерей Трофим Егорович Куцинский. Православный священник взял в руку крест, демонстрируя его бегущим русским солдатам. — Вот ваш командир! [описывается подвиг священника при штурме Измаила, имя не изменено]

Солдаты, которые уже, казалось, покорились страху, стали разворачиваться и изумленно смотреть, как протоиерей Трофим бросился в сторону крепости. Один, два, десять. Уже сто и больше солдат развернулись и, преисполненные решимости, бросились на стены Чанаккале. Они умирали, может еще больше, чем до того. Крест священника уже остановил одну пулю, но крепость была обречена пасть под напором русских солдат.

Теперь дрогнули турки. Воины умирающей Османской империи пытались сдаваться в плен, но русские солдаты и немногочисленные офицеры уже не замечали проявлений покорности. Все защитники крепости были уничтожены.

Когда янычары, что малым числом обороняли крепость Тилитбахир, увидели, что твердыня на другом берегу осветилась русским флагом, они, понимая безысходность, собрали весь оставшийся пороховой запас, подорвали и себя и часть крепости. Немало русских солдат, ведомых генерал-майором Москвиным, оказались в эпицентре взрыва и отправились на суд Божий.

Формально пролив Дарданеллы был взят. Дальше были только немногочисленные форты, которые, как показала разведка, проделанная шлюпом «Отважный», либо были лишены артиллерии, либо она была столь незначительной, что даже шлюп, имеющий на вооружении только двенадцать орудий, смог подавить вялое сопротивление.

Мартын Петрович Шпанберг хотел застрелиться. Он потерял почти весь десант, выживших из почти четырех тысяч солдат и офицеров было не более семи сотен, все старшие офицеры пали в бою. Потеряны три линейных корабля, два фрегата и два брандера. В проход в проливах может протиснуться только малогабаритное судно, а на расчистку фарватера понадобится время. Пусть задача и решена, но такая цена сродни Пирровой победе.

Глава 4

Восточная Пруссия

20 апреля 1752 года

Петр Семенович Салтыков был недоволен тем, что обстоятельства, как и воля императора, вынуждают его поспешать. Российское общество будто в одночасье сошло с ума, требуя решительно и жестоко покарать тевтонов за их дерзость и зверство. Все требуют вражеской крови. Вместе с тем, крикуны, крайне критично отнесутся к любому поражению. А при спешке и неподготовленности, с таким серьезным противником, как Пруссия можно и проиграть не только сражение, но и войну.

Собранный у Риги корпус в пятьдесят тысяч солдат был явно несбалансированным. Чего было действительно немало, так это пушек. Салтыков уже привык воевать в условиях, когда русская артиллерия была представлена большим количеством орудий. Сейчас же у него в наличии всего сто двадцать пушек. Еще лет пять-шесть назад генерал-фельдмаршал мог считать такое количество орудий более чем достаточным, а, с условием еще и качества пушек, так и вовсе артиллерия могла казаться избыточной. Сегодня, нет! Этого мало для реализации большинства тактических приемов, которые уже становятся характерными для русской армии.

Однако, ощущался существенный дефицит и в кавалерийский частях. Даже иррегулярные войска, к многочисленности которых Петр Салтыков привык во время сражений в Молдавии, были представлены всего двумя полками, один из которых был казачий, второй представлял сборную «салянку» из ранее разрозненных отрядов калмыков, башкир и кайсаков. Не смотря на то, что, казалось, русское общество во всеобщем порыве собирало провизию и фураж для армии, всего нужного для большого корпуса было явно недостаточно. А то, что организация корпуса была большей частью стихийной, сыграло не лучшую роль в боеспособности.