— Уводи ее! — прошипел Кубарев.

— Да хоть расстреляйте после, но вы важнее меня, сами и ведите! — ответил мичман, и столько решительности было в его глазах.

— Отведи ее подальше, мы задержим туземцев, но после вас нагоним! Я уйду, но не могу я раньше иных бежать, я же капитан!

Четыре минуты практически в полном окружении казаки и капитан отбивались от уже не столь решительных туземцев.

— А что, Вашбродь, отходим уже? — спросил один из казаков, лихо увернувшись от летящего камня и уже через мгновенье отрубающий руку одному из нападавших.

Кубарев не стал поправлять станичника, который не правильно к нему обратился. Действительно, ррьб «Вашбродь» куда короче для разговора во время боя, чем «Ваше превосходительство».

— А сможем, станичник, уйти? — выкрикнул капитан, вынужденно делая два шага назад от напирающих на него туземцев.

— Так-то запросто, Вашбродь! — отвечал другой казак, и пластуны, зло ухмыляясь, сделали три шага назад и достали свои револьверы, незамедлительно открывая шквальный огонь по туземцам.

Одни упали, сраженные пулями, другие с ужасом в глазах стали убегать.

— Ух-ух, — тяжело дышал Кубарев. — А что, нельзя было так сразу?

— Так, Вашбродь, они ужо ж и так бояться стали, а тут мы их и подтолкнули. А коли стреляли б сразу, так и не побегли б они. Да, и давно уже кости не разминали, — бахвалился казак, а у самого подкашивались ноги от переизбытка адреналина.

Атака на деревню, где проживала королева, скорее, была отвлекающей. Местным аборигенам не чужды понятия тактики. Вообще, они поразительно быстро всему обучались. Вот, и атака на Елизаветинской острог была скоординированной, мощной и неожиданной. Семьдесят пять русских людей, включая не только солдат, казаков, но и лингвистов, ботаников, специалистов в сельском хозяйстве отдали Богу душу в этот день. Острог был оставлен, и фрегат, на котором находились все выжившие отправился к русской миссии на острове Охайо, где должен был находиться еще один русский корабль, и откуда русские начнут мстить за убитых соплеменников. А могло бы все быть мирно!

Ганновер

18 мая 1752 года. 13:15

Фридрих Прусский спешил. Он принял концепцию «бега вперед», которую сам же и выдвинул. Король намеривался быстро разбивать основные силы своих противников и, не уничтожая их окончательно, стремится в другой район противостояния. Прага была прусской, реки Эльба и Одер полностью под контролем Бранденбургского дома. В это же время Австрии, несмотря на то, от Праги к Вене была прямая дорога, приходилось с логистикой сложнее. Дорога не выдерживала нагрузки от многочисленных беженцев, была уже практически разрушена интенсивностью передвижения огромной массы обывателей и военных. Иные пути снабжения австрийских войск проходили через гористую местность и леса. Король расценивал атаку австрийцев в ближайшие два месяца, как маловероятную. Вместе с тем, Фридрих оставил у Праги порядка шестидесяти тысяч своих солдат.

Генералы Фридриха не жалели ни себя, ни уж тем более солдат, тем паче, что русские и саксонцы, завербованные в прусскую армию хорошо годились для разного рода строительных работ, но воевали плохо. Окопы, ретраншементы, деревянные крепостицы, частокол и рвы с валами — вот неполное перечисление всего того, что возводилось на всей линии соприкосновения, как только прусская армия останавливалась. Было и то, что в России называется «засечная черта», когда валились большие деревья макушками по фронту. Возможно, пруссаки рассчитывали, что между поваленных крон этих деревьев успеют прорасти кусты и сделать невозможным прохождение противником. Но и без свежей растительности такие препятствия не могли быть преодолены быстро. Так что гусарских атак или набегов хорватских гранычар, прусские генералы в Богемии уже не боялись.

А спешить навстречу французской армии нужно было, сильно настаивали союзники-англичане.

Город Везель был взят французами практически без боя, окрестности всей Рейн-Вестфалии подвергались ограблению. Французы не бесчинствовали, грабили с умом и даже забирали не всю найденную провизию и фураж. Французская армия шла помпезно, под звуки барабанов и флейт.

Шарль де Роган, герцог де Роган-Роган, принц де Субиз, граф де Сен-Поль вел с собой до тысячи обслуги. Рядом с его шатром расположились музыканты, чуть поодаль библиографы и поэты, были и художники. Только канцелярия графа насчитывала до пятидесяти человек. Были портные, флористы, целый сонм поваров, так как Субиз любил изысканную кухню, и война — не повод отказываться от красивой и вкусной еды. Ну, и как же без женщин!

14 мая 1752 года герцог де Субиз, пока еще не маршал Франции, но очень рассчитывающий стать таковым в ближайшие месяцы, объединился с другим союзным войском, составленным в основном из герцогства Саксен-Гильдбургаузен, которое вел Йозеф Мария Фридрих Вильгельм Холландинус Саксен-Гильдбурггаузенский. Этот регент небольшого герцогства назначен Марией-Терезией главнокомандующим имперскими войсками.

Обе личности, что Йозеф Мария, что Шарль де Субиз стоили друг друга. Они, безусловно, были родственными душами. Оба не представляли себя без обыденности роскошества, мнили, что великие стратеги. Но было два качества, которые рознили союзных военачальников: Йозеф Мария Фридрих умел признавать свои ошибки и был более честен перед собой, де Субиз же почитал себя непогрешимым и отрицал веру в то, что он может ошибаться. Ну, и Йозеф не был столь изыскан в вопросе искусства приема пищи.

Герцог де Субиз был уверен в своих силах. Сейчас объединенное войско составляло почти восемьдесят тысяч человек. Получилось, на удивление, договориться с мадам де Помпадур и заключить с всесильной королевской фавориткой перемирие [де Субиз конфликтовал с Помпадур, принимал участие в ее свержении и в восхождении Жанны Дюбари]. Де Субиз получил в свое распоряжение войск даже больше, чем маршал Луи-Шарль-Сезар, герцог де Эстре, который командовал сейчас только сорока двух тысячным корпусом и направлялся к крепости Хамельн.

Да! Ганноверцы готовятся, войска, которые рассчитывали отбиться от французов имеют немалое количество и пушек, и хороших мушкетов. Англичане не поскупились и привезли много оружия. Проблема была в ином — этим оружием должны пользоваться опытные, вышколенные воины. Де Субиз, поедая голубя, который был подан с соусом, что уже часто именую именем герцога [одноименный соус Субиз], рассчитывал, что сможет быстро разгромить ганноверцев и те, немногочисленные английские силы. А после он пойдет к Росбаху и дальше, отрезая Рейн от Пруссии.

— Суазель, почитайте мне! — потребовал герцог у миловидной девушки, которую, для собственного удовольствия взял в столь изнурительный и обременительный поход.

Голубь сегодня был чуть более привычного жестковат, от чего у знаменитого гурмана немного испортилось настроение.

— Ваша светлость! — в палатку вошел взмыленный один из адъютантов командующего.

— Фи! Клод, от Вас разит конским потом и грязью дорог! — возмутился герцог, который, как, впрочем и каждый гурман, был восприимчив к ароматам.

— Простите, Ваша светлость, но обстоятельства… — офицер тяжело дышал.

— И? Мне долго ждать? Что произошло? Фридрих здесь и атакует? — ухмыльнулся де Субиз.

В то, что прусский король сумеет преодолеть расстояние между Прагой и Ганновером так быстро командующий союзным войском не верил.

— Да! — сказал адъютант.

— Что? Ты в своем уме? Почему не трубит тревога? Где мой выходной-парадный мундир? Где жезл? — сыпал вопросами де Субиз.

— Простите, Ваше светлость, никак не могу ответить! — сказал ротмистр Клод Бонье.

— Болван! Разве ж я тебя спрашиваю? — выкрикнул герцог, потом осмотрел шатер, где был он, его походная любовница и адъютант. — Суазель! Пошла прочь!

Началась суета. Гремели барабаны, трубили рога, оркестр исполнял ритмичные произведения, скорее марши. Все готовились к сражению, особенно командующий. Срочно был вызван парикмахер, портные. Де Субиза одевали в яркий мундир, который был вышил золотой нитью. Не мог же командующий предстать перед своими войсками в непотребном виде! Все должны лицезреть, сколь красив их командир.