Как ни бы ни было удивительно, но мой муж довольно легко согласился. Я потащилась домой, пересаживаясь на станциях и пытаясь мысленно найти выход из той западни, в которую я сама себя загнала. Не надо было выходить замуж за Кирилла, не надо было имитировать семейное счастье, не надо было соглашаться быть хорошей. Нужно было иметь свое твердое и непоколебимое мнение, а теперь, как говорится, поздно пить боржоми.

Кирилл встретил меня у станции метро, к этому времени на улице разыгрался настоящий ливень. Мы молча доехали домой, молча поужинали, а я все думала о том, чтобы залезть в холодильник и открыть бутылочку вина, облегчив свои страдания. Поцелуй со свекром никак не хотел стираться из памяти, и потому мне нужен был какой-то допинг, лекарство для потери памяти, чтобы лечь, уснуть и больше не вспоминать ни о чем. Однако, думать об этом было намного легче, нежели осуществлять задуманное.

Дождь не прекращался, а я лежала в темноте, слушала дыхание Кирилла и смотрела в окно, глядя на деревья, устрашающе качавшие своими ветвями и огромные струи дождя, налетавшие на окно. Шторы ни я, ни Кирилл, закрывать не стали, и атмосфера за окном как нельзя лучше соответствовала состоянию внутри меня.

В конце концов, я не выдержала и вылезла из постели. Проскользнула на кухню, чтобы сделать глоток вина, который должен был унести меня в страну сна. Но едва я открыла дверцу холодильника, как будто бы кожей почувствовала, что в кухне есть еще кто-то, кроме меня. Так и было. Стоило мне закрыть дверцу, как тут же я увидела мужской силуэт, стоявший у входа. И, разумеется, это был он – мой свекор.

– Вы меня напугали, – тихо произнесла я, радуясь тому, что не успела отпить спасительную жидкость прямо из горлышка бутылки. Представляю, как бы это выглядело со стороны: молодая алкашка, трясущимися руками вливавшая в себя алкоголь посреди ночи.

– Извини, – ответил Андрей Иванович и, пошарив по стене рукой, зажег в кухне свет. Светильник, висевший над микроволновкой, давал достаточно тусклый свет, но даже при свете него я видела, что Андрей Иванович стоял в совершенно мокрой одежде.

– Вы попали под ливень? – спросила я, а сама почувствовала себя полной дурой. Человек, пришедший с улицы, где лил дождь, стоявший передо мной в промокшей до нитки одежде, что еще с ним могло произойти?

– Попал, – усмехнулся Андрей Иванович, – Думал выпить горячего чаю. Сделаешь?

Я кивнула и метнулась к чайнику. Сделала вид, что готовлю чай, а сама слышала, как мой свекор снимает с себя одежду. Обернуться и увидеть его без рубашки и джинсов было равносильно удару под дых.

Но я осмелилась, потому что страх перед неизвестностью, пожиравший меня целый день и не дававший покоя, вымотал меня настолько, что я была готова к яростной борьбе с ним.

Андрей Иванович сидел на стуле, без рубашки, но с намотанным на бедрах полотенцем. От вида его не полностью обнаженного тела мне стало несколько легче.

Я налила свекру чай, поставила дымящийся напиток перед ним, присела поодаль от мужчины и посмотрела на его мокрые седые волосы. Даже в этом виде, с намокшими волосами и посиневшими от холода губами, Андрей Иванович выглядел великолепно. Как и любой другой качественный мужчина, который любил нравиться женщинам. Я на несколько секунд залюбовалась красивым мужским торсом, а потом испуганно отвернулась.

– Ты чуть не съела меня взглядом, – в голосе свекра послышался уже знакомый мне сарказм. Ну сколько же можно надо мной издеваться? Сколько можно за человека меня не считать?

– Извините, просто засмотрелась.

– Кирилл спит? – Андрей Иванович сменил тему, и мне стало несколько легче.

– Да, спит. У нас с ним все хорошо.

Я врала, но мне хотелось, чтобы тема моих семейных сложностей с мужем больше не поднималась в моих разговорах со свекром. Я устала оправдываться и что-то объяснять.

– А днем ты угрожала мне разводом, – сказал Андрей Иванович и отпил чай, – Странная ты девка, Саша. Странная, но очень полезная.

И снова мой свекор рассуждал обо мне так, словно я была каким-то предметом. Полезная, доступная, качественная – так обычно говорят о товаре, собираясь купить себе стиральную машинку или утюг. Я была человеком, я хотела быть привлекательной женщиной, но в свои почти тридцать все равно выглядела предметом, которым было выгодно пользоваться.

– Я не лекарство, чтобы быть полезной, – я попыталась реабилитироваться в глазах свекра, чтобы он перестал видеть во мне не человека и не женщину, а непонятное существо, приносящее пользу его сыну.

– Ты лучше, чем лекарство, – усмехнулся Андрей Иванович, а потом протянул руку и накрыл своей огромной ладонью кисть моей руки, лежавшую на столе.

Первым моим желанием было отодвинуться от мужчины, вырвать свою руку из его ладони, продемонстрировав самостоятельность и полноценность, независимую от прихотей окружавших меня мужчин. А потом я ощутила такой покой и умиротворение, сидя рядом с отцом моего мужа, что мне не то, что руку не хотелось отодвигать, вообще не было никакого желания шевелиться.

Большим пальцем руки Андрей Иванович водил по коже моей руки, а по моему телу проскальзывали разряды тока от каждого самого минимального движения его руки. Я не хотела, чтобы этот вечер заканчивался, я не хотела, чтобы наступало утро, тогда в мою жизнь снова ворвется быт, муж и связанные с мужем и бытом банальности.

Я хотела было открыть рот и сказать вслух о том, как мне было хорошо, но потом я передумала. Пусть все идет так, как шло, я больше не буду сопротивляться течению, которое все равно унесет меня в ту сторону, куда я должна была унестись.

Я не смотрела в лицо Андрею Ивановичу, я даже вздохнуть боялась. Так мы и сидели в кухне, держась за руки, и молчали. Я сама не поняла, в какой момент он ушел, оставив меня сидеть и думать о прошлом и будущем. Первое было невозможно вернуть и исправить, другое невозможно предугадать и подстроить под свои нужды. Надо было жить сегодняшним днем, а в нем оставался поцелуй моего свекра, интимность наших посиделок и тайна, связывавшая нас обоих.

Находясь в сумбурном состоянии, я кое-как добралась до постели и почти сразу же уснула. Кирилл лежал рядом, но я отодвинулась от него на огромное расстояние и некоторое время прислушивалась к шуму дождя за окном. Я размышляла о происходивших в моей жизни переменах, они были вполне предсказуемыми, но в то же время я еще не знала о том, как дальше все будет складываться.

Под утро я проснулась от кашля. Сначала мне снился сон о том, как в толпе людей, где я оказалась случайно, кто-то мучительно пытался откашляться, но никак не мог. Потом я вздрогнула, потому что кашель раздался прямо над ухом. Я открыла глаза и увидела Кирилла и его обеспокоенное лицо.

– Похоже, отец заболел, – сказал он как будто испуганно. Я похлопала глазами, а потом только сообразила, что кашель за стеной издавал никто другой, как Андрей Иванович. Я села на кровати и попыталась понять, который был час.

– Мне надо уехать, – поспешно произнес Кирилл, – У меня срочная рекламная съемка в торговом центре. Помоги отцу, дай ему что-нибудь от кашля. Или вызови врача.

Сказав это, Кирилл исчез за дверью комнаты, оставив меня наедине с отцом. Снова я оказалась в какой-то двусмысленной ситуации, когда на меня возлагалась ответственность большого уровня. Я поняла, что снова остаюсь с Андреем Ивановичем с глазу на глаз, и от меня зависит его здоровье. Я еще некоторое время полежала в постели, не решаясь зайти в комнату, где спал он. Потом все же мое сердце дрогнуло, и я решила, что пришла пора сделать чай и отыскать в завалах кладовой небулайзер, с помощью которого можно спастись от кашля.

Андрей Иванович лежал под горой одеял и продолжал кашлять. Его прогулка под дождем обернулась неприятностями, а меня так и подмывало спросить о том, какого черта он шлялся по городу в такую погоду, да еще и имея проблемы с легкими. Термометр показывал запредельно высокую температуру, а от моего свекра буквально исходил жар.