…Агния висит на ветке баньяна недалеко от меня. Она носит всё то же белое сари, давно ставшее серым, но ей всё равно. Её прекрасные волосы потеряли блеск, спутались, выглядят сальными. Это тоже ничуть её не волнует. Я стараюсь не смотреть на веталу в теле Агнии, а она на меня, наверное, потому, что это больно… Пока больно, потом пройдёт, я так думаю. Видимо, дают о себе знать остатки моей человечности.

Я иногда наблюдаю и за Лилит. Она почему-то не беспокоит нас, не заставляет служить ей. Лилит тоже не выглядит счастливой. Тоскует ли она по сестре? Не знаю. Надеюсь, что да. И пусть её холодное сердце вечно болит…

Вот так мы и живём, существуем то есть. Я занят тем, что пытаюсь вспомнить, что чувствовал, когда был живым. Жалким, мягкотелым, себялюбивым, до ужаса боящимся потерять то, что люблю… но – живым!

Я – бессмертен.

Я – мёртв.

Все три мира я отдал бы за мою потерянную короткую смешную человеческую жизнь, которая сейчас кажется мне такой яркой, чудесной, неповторимой…

Прощайте.

Ваш Лев, то есть ветала…

– Сколько лет! – радостно закричал, увидев меня, Тодоровский. – Сколько ж мы с тобой не виделись? Я лихорадочно стал прикидывать, сколько времени прошло с момента нашей с ним последней встречи. Получалось, больше ста лет! Он тогда был поручиком кавалерии, лихо обращался с саблей, всех удивлял мастерством стрельбы из револьвера, а в карточных играх так и вовсе ему не было равных. Я тогда изображал полкового священника и не мог «блистать» такими «талантами». – Давненько, давненько! Ещё в Русско-японскую! В Маньчжурии! – Точно! – Старый вампир, конечно, не выглядел на свои семьсот с лишним лет. Максимум лет на пятьдесят, если на общечеловеческие… – Хорошие времена были! И сытые, и вполне безопасные… И никто на нас внимания не обращал… – Не скажи, Дмитрий Петрович! Ещё как обращали! Особенно если мы теряли осторожность… Знаешь сколько раз ко мне приходили исповедоваться, заодно и поделиться своими подозрениями на твой счёт? – Полноте, сударь! – на старинный манер осадил мой пыл бывший князь Забубённый, он же – бывший поручик Шнырин и мало ли кто ещё «бывший». – В те времена никто даже не представлял, что быть вампиром и при этом не пить кровь – вполне нормально! В те времена ведь как считали?

– Это понятно, Петрович! Но согласись, когда их обгладывали за карточным столом, они чувствовали…

– Да бросьте, отец Егорий… Георгий… Кстати, как тебя сейчас зовут?

– Юрий Михалыч Бутылин, если интересно… Тружусь в средней школе, учителем истории. Да-да! В «очень средней» школе, «очень средним» учителем. В июне пора бы поменять школу, а то возникнут подозрения, ведь я как-то не старею…

– И не жалко детишек?

– А кем, с твоего позволения, мне работать? Водителем на самосвале? Или, может, электриком? Как ни крути, а лучшей профессии для человека с моей особенностью – не найти!

– Но ведь…

– Эмоции, Дмитрий Петрович, – это мощная энергия! И не обязательно отрицательные! Не доводилось ли читать «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара? – Петрович кивнул. – Помнишь финал? Не напрягайся! Не ручаюсь за точность, но там было что-то такое: «Все вокруг спокойны, значит, и я спокоен тоже!» Для меня это: «Все вокруг спокойны, значит, я голоден!» Не могу, если вокруг ничего не происходит! Мне обязательно нужно, чтобы кто-то вокруг волновался, боялся, нервничал… На худой конец, пойдёт и радость, смех… А где, как не в школе, эмоции проявляются столь ярко и столь искренне? А ты, Дмитрий Петрович, сейчас чем промышляешь? Как и раньше, военным?

– Нет, Юра… Сейчас быть военным – не получится. Не успел прибыть на новое место службы, а о тебе уже знают всё! И в каком училище… Как они теперь называются… Военный институт! Или военный университет? Не успеваю я за их реформами! Вкратце и где учился, и где и под чьим началом служил, и чего стоишь как офицер…

Да и возраст, знаешь ли, уже не тот, чтобы выглядеть как бравый солдат… Я теперь – актёр!

– Не может быть! – Почему же не может! Не Щепкин, конечно, даже не Райкин… Зато всё время на людях. Эмоции – через край! Правда, театр, похоже, доживает последние годы… Театралы – стареют. Молодёжь если и приходит, то лишь один раз. Придут, посмотрят… А тут что? Зрелищность? Да какая тут зрелищность? Никакого сравнения с кино! Актёрское мастерство? Кто его оценит?! Мы с минуту помолчали.

– Как я понимаю, – я начал новый виток разговора, – вампиры нашего уровня обречены на вымирание? – Пока нет, Юрий… Михалыч… Но спокойная жизнь, похоже, заканчивается. А тут ещё и биометрические паспорта ввести собираются…

– Слышал и об этом… И что? Теперь уже и поменять документы станет невозможным?

– Не думаю… Хуже другое! Собираются объединить вообще все документы! Представь себе, что есть проект – сделать в одном документе и паспорт, и водительские права, и банковскую карту, и медицинскую… В общем, всё! И плюс ко всему этому – зашить человеку под кожу небольшое устройство, которое не только объединит в себе все эти документы, но и будет отслеживать человека в любой точке Земли! Представь себе: куда бы ты ни пошёл, о каждом твоём шаге уже знают. А в перспективе будут ещё и мысли каждого отслеживать! Только подумал, мол, зря цены на электричество подняли, зря Китаю уран продают, а тут тебе – р-раз! И все твои накопления со всех счетов и заблокировали!

За спиной Дмитрия Петровича я заметил чертовски знакомую физиономию ещё одного из наших, имя которого запамятовал. Он потихоньку подкрался к бывшему князю, подмигнул мне, чтобы я его не выдавал, и протянул руку к правому плечу, хотя левое было ближе. Однако дотронуться до него не успел.

– Леонидыч! Сколько я тебя знаю, ты всегда подходишь со спины и всегда тянешься к дальнему от себя плечу! Придумай, наконец, что-нибудь новенькое!

Непонятно как замеченный Герман Леонидыч – точно! Герман Леонидович Демидов – вот как зовут этого упыря – улыбнулся во всё своё грызло.

– Те-тебя, Дми-Дмитрий Петрович, не п-проведёшь! – Герман почему-то стал сильно заикаться.

– Конечно! Сколько я тебя знаю, ты всегда так делаешь… А сейчас так глянул на часы, думаю: Герман близится, а полночи – всё нет! И точно – знакомый запашок-с!

– А ты в-всё в-время замечаешь! Ну, хо-хоть раз бы сде-сделал вид, что не за-заметил! – Леонидыч широко улыбнулся. Он почти не изменился со времён нашей последней встречи, разве что побрился наголо, да в бровях появились несколько седых волосков. Даже образ «пьян до синевы и слегка выбрит» поддерживается исправно. Ему, видимо, и невдомёк, что Дмитрий Петрович его каждый раз обнаруживает именно благодаря сильному перегару. Удивительная особенность у Леонидыча: какие бы напитки он ни употреблял, перегар всегда имеет один и тот же запах…

– Леонидыч, а ты-то здесь откуда? – Бывший князь Забубённый, насколько я помню, недолюбливает Леонидыча, надо понимать, из-за склонности к пьянству и глупым шуткам, а потому не слишком с ним церемонится.

– Да-да от-откуда мне знать? Моё дело – «по ма-ма-ленькому»! – Бритый упырь заржал со своей, в общем-то, глупой шуточки. Конечно, князю она понравиться не могла. – Велено явиться, ну я и «Вот он, как живой!»

– Всё с тобой понятно… – Бывший поручик Шнырин, а теперь – театральный актёр мастерски владеет собой. Этого у него не отнять! Ни одна жилка не дрогнула на его лице, хотя он, скорее всего, с трудом сдерживался.

– Ладно, господа упыри-вампиры-вурдалаки! Без двух минут полночь! Клуб уже открылся… Нам пора!

Мы торопливо спустились по крутой лестнице в мрачноватое подвальное помещение клуба «Бельведер» на окраине Кислопёрска…

Йозас, Магистр ордена Хрустального кортика, стоит на небольшой сцене, как самый обыкновенный человек. Ничто в его внешности не выдаёт отличий от миллиардов самых обыкновенных людей. Может, излишне высокий, около двух метров, но среди людей – это вариант нормы. Ну, бледноватая кожа, так этим никого не удивишь!