— Ксю, моё возьми, — заявил он, возможно, считая это верхом благородства. — Василиса Михайловна, что вы себе позволяете? Это что такое?

— А что я такого сказала? — сделала вид, что она очень удивлена, Василиса Михайловна, и тут же быстро-быстро заморгала, всем своим видом показывая — да ведь она чиста и невинна, не замешана ни в каких преступлениях, а если кого-то что-то не устраивает, ну так что она может поделать? Она вообще тут ни при чем, так, мимо проходила!

Судя по выражению лица Воронцова, её оправдания точно не были приняты. Он с таким холодом смотрел на женщину, что даже я поежилась.

— Ксения — не прислуга, — прорычал он. — А моя помощница! Или вы какого-нибудь директора тоже прислугой назовете, а мне потом разгребай проблемы, потому что у кого-то слишком длинный язык?!

Василиса Михайловна аж позеленела в ответ, причем непонятно, от обиды или от страха. Уточнять, что именно вызвало у женщины столь бурную реакцию, я не стала, вместо этого медленно обошла стол и спокойно направилась к выходу с кухни. Успела даже выбраться в коридор и дойти до лестницы, даже поднялась на три ступеньки выше, когда услышала оклик:

— Ксю, стой!

— Чего тебе? — я обернулась.

Воронцов стоял в дверном проеме, что вел на кухню, и держал в руках тарелку со своей нетронутой едой. Наверное, если б у меня перед этим не было занимательной истории знакомства с Кириллом, я бы даже умилилась, но так почему-то особенного восторга не проявила, только спокойно взглянула на него и ухмыльнулась, не особенно сдерживая своё торжество и превосходство.

Зацепила-таки.

Надо же, я думала, у этой мести будет другой привкус. Теперь даже терпения не хватало, так сильно хотелось послать его к чертям собачьим и больше никогда, никогда в жизни его не видеть. Пусть бы делал всё, что в голову ему взбредет, только подальше от меня, пожалуйста. Наверное, и Анжелику Пантелеевну с её вознаграждением послать надо.

— Возьми, — Кирилл подошел ближе. — Ты же голодная наверняка.

— Спасибо, джентльмен, — закатила глаза я, — но в подачках я, благо, не нуждаюсь.

— Это не подачка!

— Кирюша, — я усмехнулась, — если б я хотела есть твой салат, твоё мясо и твой кус-кус, я б устроила скандал там, на кухне, и Василиса Михайловна бы выслушала всё, что я о ней думаю. А так, спасибо, в защите не нуждаюсь.

Я отвернулась от него и поднялась ещё на несколько ступенек выше, когда Воронцов, наконец-то вспомнив о том, что, помимо языка, у него ещё есть ноги, подбежал ко мне и схватил за запястье, рывком разворачивая к себе. Выглядел он действительно растерянно, и я почти поверила — но вовремя вспомнила, как он мило улыбался под луной, рассказывая сказки о всяких плюшевых слонах.

Спасибо, мне больше не девятнадцать.

— Слушай, — прошептал он, — прости меня, Ксю. Я таким придурком пару лет назад был, правда. Я не понимал, что я творю. Но сейчас-то я искренен. Нельзя терзать меня только за прошлое… Дай мне шанс, пожалуйста, Ксю. Это ведь совсем несложно, правда? Переступить через то, что было. Я всё исправлю…

Я не смогла сдержать улыбку, глядя Воронцову в глаза. Симпатичный же, зараза. Бывают и краше, конечно, но что-то в нём было такое необычное, завораживающее… Сразу вспоминалась юность, казавшаяся мне тогда счастливой случайность, что столкнула меня с Кириллом…

Действуя по наитию, я приняла тарелку из рук Ворнцова. Он обнял меня одной рукой за талию, наклонился ко мне чуть ближе, заглядывая в глаза. На его губах играла мягкая, нежная улыбка, такая, что перед нею не устоит ни одна девушка. Он наклонился ко мне поближе, собираясь украсть поцелуй, и в этот миг забыл и о том, что нас случайно могут увидеть, и о том, что он вроде как моё начальство, а целоваться с подчиненными — не есть правило хорошего тона… Наши губы почти соприкоснулись…

Но кус-кус, салат и мясо с головой Воронцова соприкоснулись раньше.

Он отшатнулся от меня и ошалело провел ладонью по волосам. Я усмехнулась и вручила ему уже пустую тарелку, содержимое которой только что вывернула Кириллу на голову.

— Ты, — задохнулся он от возмущения, — ты с ума сошла, что ли? Ксю?!

— Послушай, Воронцов, — я ухмыльнулась, — все свои приёмчики можешь испытать на ком-нибудь другом. И помни, что два раза в одну реку не войдешь, — я поднялась на несколько ступенек и теперь смотрела на него сверху вниз. — Так что оставь эти уловки для Аси и Василисы Михайловны, возможно, для них они ещё работают. А я уж как-нибудь обойдусь без твоей большой и чистой любви, честное слово. До комнаты можешь не провожать.

— Постой!.. — окликнул меня Кирилл, но тщетно. Возвращаться я точно не намеревалась, хоть бы что он там кричал мне в спину.

— Поищи себе другую дуру! — крикнула я напоследок. — А ко мне забудь путь-дорогу, добрый молодец!

— Но…

— И не забудь передать Василисе Михайловне, что ей ещё надо убрать на ступеньках, — мстительно добавила я, прежде чем взлететь вверх по ступенькам и запереться в своей комнате.

Пусть делают что хотят, но я в его играх не участвую. И на взаимность Воронцов может даже не рассчитывать.

Под стойкой атакой не в меру жаркого лета не устоял даже огромный дом Воронцовых. Все надежды на то, что хотя бы ночью наконец-то станет прохладно, разбились о показатели градусника. Плюс тридцать один — и никакого кондиционера в комнате. Я открыла окно настежь, но даже это не до конца помогало. Дышать было тяжело, и я полночи прокрутилась в кровати, а потом, смирившись с собственным поражением, села на кровати.

Если верить мобильному, показывавшему два часа ночи, единственным разумным решением было бы лечь обратно в постель и попытаться задремать, но даже когда я натянула на голову подушку, противный звук, как будто какие-то мыши скребутся, никуда не делись.

— Боже упаси, — проворчала я, — если тут живут эти грызуны. Приличный дом, а сам как общага.

Пришлось перевернуться на вторую сторону, закрыть ухо подушкой, но это тоже были только временные меры. Дышать было всё так же тяжело, и я отшвырнула подушку в сторону, почти с блаженством втягивая носом воздух.

Что-то вновь заскреблось, и я села на кровати. Звук повторился во второй, третий раз, и я с удивлением осознала, что источник совсем рядом, где-то под шкафом. Нет, обыкновенная мышь не может производить такие ужасные звуки, она же, в конце концов, маленькая! А чтобы так скрести по полу, надо, наверное, весить, как шкаф…

Не удержавшись, я включила фонарик на мобильном и посветила по комнате, боясь вылезти из постели и случайно наступить на грызуна, решившего заняться перебежками в моей комнате. Луч света прыгнул по паркету, по ковру, потом по тумбочке, но крыса обнаружена не была. Я уж было совсем успокоилась, но ещё один ужасный звук заставил буквально подпрыгнуть на месте от ужаса. Я посветила в направлении шкафа…

И едва сдержалась, чтобы не завизжать.

Шкаф двигался.

Просто медленно лез по полу вперед. Уверенно так, по миллиметру. Скрипел жутко, наверняка оставлял следы на паркете, но сдвигался.

Это какого размера должна быть крыса, чтобы сдвинуть эту махину?

Как теленок, что ли?!

Крыса — точнее, подозреваемый в принадлежности к крысам, — издал странный пищащий звук, и я наконец-то заставила себя вылезти из кровати. Надо с этим разобраться. Ступать босыми ногами по полу было не слишком приятно, учитывая то, что я всё ещё подозревал грызуна в проникновении в свою спальню, потому быстро натянула тапочки и подкралась к шкафу. С одной стороны он выглядел как обычно, а вот со второй, с которой отодвигался, образовалась уже немалая такая щель.

Что-то внезапно загремело, и я, испугавшись, отпрыгнула в сторону. Подул ветер, раздался грохот, подобный грохоту закрывающейся двери, и я попятилась, пытаясь нащупать выключатель и наконец-то зажечь свет.

Лампочки вспыхнули не сразу, подарив мне несколько секунд отличных эмоций страха и попыток с ним бороться, а потом я вдруг обнаружила, что я в комнате не одна.