Святополк с несколькими десятками людей пешком поднимался на холм, где стоял шатёр. Холодный ветер растрепал его волосы. Когда князь Святополк поправлял их, то невольно коснулся рукой шрама.

– Позвизд, я тебя помню, – прошептал князь Святополк себе под нос, хотя на самом деле перед глазами у него стоял боярин Всебор. Почему он тогда не лишил меня жизни? Ведь ему это ничего не стоило и терять ему было нечего?

Святополк не раз задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответ.

– Остановись, Святополк! Стой! – услышал князь женский голос.

Князь Святополк остановился и поглядел на женщину, которая обратилась к нему. Княгиня Праскевия, преградив ему дорогу, смотрела на него глазами, полными отчаяния. В её взгляде он видел скорбь, и лишь маленький лучик надежды заставлял княгиню сохранять самообладание.

– Святополк! Бой окончен. Мой супруг разбит, но я верю, что Господь сохранил его и моих старших сыновей. Святополк, прошу тебя в память о том, что в тебе течёт та же кровь, что и в моих сынах и в моем супруге, сохрани нам жизнь.

Святополк ничего не ответил, лишь опустил глаза и сделал знак своим людям. Они стали обнажать мечи.

– Святополк! Остановись! Вспомни, мы все один род! Пролита кровь воинов и мечи обагрены ей! За тех, кто пал в бою, никто не спрашивает, но пощади тех, кто ещё мал!

– Праскевия, – отозвался Святополк, – я не властен так поступить. До того как пролилась кровь, твой супруг ещё мог сохранить ваши жизни и мир, но теперь, когда все холмы устланы телами, когда десятки воинов простились с жизнью, коли я пощажу вас, это будет лицемерием. Тогда они отдали свои животы просто так!

Воля оставила княгиню Праскевию, и та повалилась на пол и разразилась рыданиями.

– Делайте своё дело, – проговорил князь Святополк. Его люди, которые сначала замерли, надеясь, что им не придётся совершать это бесчестное деяние, двинулись вперёд.

Княгиня вскочила на ноги и набросилась на одного из ратников, но тот, удержал её, схватив за руки. Он был рад удерживать княгиню. Рад тому, что его меч не лишит жизни ребёнка.

Святополк стоял и смотрел, как его люди пошли к шатру. Про себя он несколько раз крикнул, чтобы они остановились, а после стал твердить сам себе, что он не человек, а порождение глубин ада. Первый детский крик заставил его вздрогнуть. За первым последовал второй. Святополк стоял молча и крепко сжимал кулаки.

Из шатра выбежал мальчишка лет семи и побежал к Святополку. Когда Святополк увидел этого мальчика, его затрясло.

– Матушка! Дядя! – закричал ребёнок.

Княгиня вырвалась из рук воина, схватила сына на руки и бросилась с ним бежать.

Воин, выбежавший вслед за ребёнком, посмотрел на князя и бросил меч на землю.

– Я не могу. Я не душегуб, а воин.

Сказав это, воин медленно пошёл прочь, так и оставив дорогой меч валяться на земле.

Святополк не выдержал и отвернулся. Закрыв глаза, он сел на корточки.

– Умертвите её! – прошептал князь.

Предсмертный крик заставил всех содрогнуться. Из шатра вышли воины. Святополк не хотел открывать глаза, не желая видеть мечи, обагрённые кровью его племянников.

– Княже, княгиня с ребёнком бросилась с холма вниз. Там крутой склон, верно, жизни лишилась. Не знаю, зачем она это сделала!

– Я не убийца, а так нужно, я не убийца, а так нужно, – твердил князь Святополк.

– Княже, княгиня разбилась насмерть, а ребёнок покалечился, но живой. Может, пощадишь его? Он даже сидеть не сможет, если даже выживет, – сказал один из воинов.

– Нет, пусть умрёт. Так будет лучше, – сказал князь Святополк, поднимаясь на ноги и открывая глаза, – пусть лучше умрёт сейчас, чем, мучаясь всю жизнь, жаждет мести. Такова воля…

Святополк не договорил, так как не дерзнул, а, повернувшись, зашагал прочь с холма.

Князь Святополк шёл по полю, устланному трупами. Его люди тоже ходили и искали раненых. Бой закончился, и теперь стоны изувеченных и израненных людей были слышны по всей округе. Раненые отгоняли стаи ворон, которые принялись пировать, выклёвывая глаза их товарищей. Те же, кого судьба уберегла, теперь сносили тела мёртвых, намереваясь предать их огню.

– Князь, – услышал Святополк голос одного из ратников, – здесь лежит твой брат Святослав! Что с ним прикажешь делать?

Святополк подошёл к телу князя Святослава Древлянского. Красивая смерть, подумал князь, смотря на человека, которого в прошлом считал своим братом. А сейчас считаю ли я его братом, задумался князь Святополк. Брат ли он мне?

Князь Святослав принял смерть в бою и, судя по ранам, доблестно. Весь обагрённый кровью и даже испустивший дух, он сохранил какое-то достоинство на лице.

– Святослав, – проговорил князь Святополк, склоняясь над его телом, – вот видишь, как Господь нас рассудил. Ты лежишь здесь, обагрённый собственной кровью, а я стою над тобой. Ты сейчас вместе со своими детьми и супругой, наверное, шлёшь мне проклятия? Я рад. Когда мы всё же встретимся на небе, прежде чем попасть в ад, я хотел бы тебя обнять и сказать тебе, что я всем сердцем желал, чтобы ты вернулся в свой удел. Святослав, пойми, я не мог поступить иначе. Я правитель Руси и не могу позволить иноземцам растерзать её. Ты хотел привести на Русь ворогов, чтобы занять Киев? Если бы я сейчас лежал на этом поле, а ты бы стоял надо мной, что ты говорил бы? Ты бы, наверное, говорил, что отомстил за братьев Бориса и Глеба.

– Князь, – перебил Святополка Путша, – Святослав на небе, в аду или ещё где. Он тебя не слышит. Встань. Ты победитель, не плачь над своим врагом. Это делает победу ненужной и оскорбляет павших за тебя воинов.

Святополк поднялся на ноги и посмотрел на Путшу, но словно не увидел его и не своим голосом произнёс:

– Похороните князя Святослава, его сыновей и его воинов как полагается. Пусть над его могилой насыплют курган и пусть он спит там. Он принял смерть, которую может желать любой сын и потомок славного Рюрика и Святослава Неистового.

Князь Святополк шёл по полю и искал тело Боривоя. Быть может, его побратим всё же смог спасти свою жизнь и уйти вместе с остатками людей князя Святослава, но Святополк верил в это с трудом.

– Княже, – проговорил боярин Талец, – ты ищешь своего побратима?

– Да. Ты знаешь, где он пал?

Талец закусил ус, а после, прокашлявшись, произнёс, словно не желая говорить этого:

– Я забрал его жизнь, но князь, за павших в бою не мстят.

– Как он умер?

– От удара копьём в спину, забрав перед этим две жизни, – ответил боярин Талец.

Святополк кивнул, а после пошёл за Тальцом, который, запрыгнув на коня, поскакал туда, где Святополк во время битвы обнимал своего побратима.

– Вот здесь, – сказал боярин, – вот здесь моё копьё пронзило его. Он упал и прополз немного.

Святополк, спустившись с коня, подошёл к лежащему на земле витязю, уткнувшемуся лицом в землю. В теле витязя торчало сломанное копьё, насквозь пробившее его. Боярин Талец спешиваться не стал.

– Князь, тебе нельзя его видеть. Таков обычай, и ты его знаешь. Коли вы в бою обнялись, то уже простились. После нельзя его видеть и разговаривать с ним, если он пал.

Святополк кивнул и запрыгнул на коня.

– Похороните этого сына князя Владимира так, как он того заслуживает.

– Князь! Воротились воины Святослава, те, что покинули битву. Они склонили свои стяги.

Святополк пустил коня галопом и вскорости оказался рядом со своими людьми, стоящими напротив дружинников князя Святослава, которые опустили свой стяг.

– Князь Святополк, – заговорил спешившийся воин, которого поддерживали двое товарищей, – я воевода Радмил и я опускаю свой стяг. Я опускаю свой меч.

– Радмил, – сказал князь Святополк, – мне довелось противостоять тебе. Хотел бы я иметь у себя такого витязя, такого воеводу!

Радмил усмехнулся и отпустил руку от живота. Чёрная кровь тут же обагрила пробитый доспех.