- Огни погасим, Юрий Александрович. Но если кочегары будут вовсю шуровать, то искры из труб точно будут лететь. А их ночью хорошо видно.
- Не будут же они лететь постоянно. А тут помимо нас и других пароходов хватает. Кроме этого, при редких периодических выбросах трудно определить место быстро идущего парохода, если он не несет ходовых огней.
- Если так, то поможет нам Господь, Юрий Александрович! Самых глазастых матросов пошлю на бак впередсмотрящими. Будут стоять парами и меняться каждые два часа. Дольше нельзя, глаз «замыливается». Сам буду на мостике в течение всего прохода. Я Ла-Манш хорошо знаю. Заодно за нашими вахтенными начальниками присмотрю. Но обнаружить нас все равно могут, если окажутся поблизости. Погода сейчас прояснилась, ночь будет лунная, и видимость хорошая. Смогут ли перехватить — это еще вопрос. Но вот обнаружить могут. Когда мимо на большой скорости проносится огромный пароход без огней, выводы сделать нетрудно.
- И что Вы предлагаете?
- Подойти к проливу уже после захода солнца и на время забыть, что «Лебедь» - пароход. Ветер сейчас зашел на норд-вест, поэтому мы можем идти в галфвинд под парусами. Англичане привыкли, что мы ими не пользуемся, и вполне могут принять нас в темноте за большой парусник. Разумеется, идти с положенными огнями, и держать машины наготове. На какое-то время нашей бутафории хватит. А там, как знать, может быть вообще до рассвета не обнаружат. И тогда мы уже далеко уйдем. Вряд ли англичане полностью перекроют пролив крупными военными кораблями. Скорее всего, пригонят туда много разной мелочи, задача которой обнаружить нас и сразу же сообщить главным силам. Бояться им нечего. Ведь знают, что на «Лебеде» нет артиллерии. Но даже если нас обнаружат, то противник мгновенно все равно не появится. И у нас будет достаточно времени, чтобы дать полный ход и уйти.
- Интересно... А я хотел в наглую полным ходом прорываться... Но давайте попробуем так, как Вы говорите. Надеюсь на вашу помощь в парусном деле, Федор Федорович! Я с парусами не дружу...
Пришлось убавить ход, чтобы подойти к Ла-Маншу ночью. А когда солнце стало клониться к горизонту, на «Лебеде» поставили паруса, из-за чего он сразу же стал похож на купеческий барк. Дымовые трубы замаскировали лиселями, насколько это возможно, а сильного дыма, если в котлах только поддерживается пар в режиме готовности дать ход, все равно нет. Днем еще можно понять, что к чему, а вот ночью вряд ли. Но согласился я на авантюру с парусами не потому, что надеялся обмануть англичан. Если только они все поголовно не идиоты, а это вряд ли, то кто-то все равно раскусит наш «маскарад», если подойдет достаточно близко. Выслушав предложение старпома, я решил им воспользоваться, чтобы выяснить, есть ли «засланый казачок» на борту. А если есть, то попытаться взять его с поличным. Чем он может дать знать своим хозяевам, что «дичь» появилась в их владениях? Каким-нибудь заметным визуальным сигналом, поскольку радио еще нет. Вот и посмотрим, есть ли в команде христопродавец...
Ночь опустилась над Северным морем. Погода тихая, дует легкий норд-вест, и мы худо-бедно идем в правый галфвинд. Старпом оказался прав, ходок под парусами из нашего «Лебедя» не очень. Несмотря на все поставленные паруса, ход всего шесть с половиной узлов. Правда, и ветер несильный. Но нам это как раз на руку. При сильном ветре я бы не рискнул заниматься такими экспериментами. Во избежание эксцессов с «мирными рыбаками» на палубе дежурят наши вооруженные «пассажиры». Пулеметы из трюма доставать не стали, слишком хорошо они припрятаны от посторонних глаз. А вот иметь на борту арсенал из нарезных ружей и револьверов мне ни одна европейская сволочь запретить не может. Если полезут — огребут. Хоть и маловероятно, что англичане решатся на такую наглую выходу, но зная их сволочную натуру, полностью исключать вариант абордажа со стороны «мирных рыбаков» нельзя.
«Лебедь» бесшумно крадется в ночи. Машины остановлены, и только поскрипывание снастей, да шипение воды за бортом нарушает ночную тишину. На баке в ночную темень вглядываются впередсмотрящие. Оба вахтенных начальника следят за окружающей обстановкой, а старпом меряет шагами мостик и поглядывает на паруса. Дыма из труб почти нет, котлы держат пар с минимальным расходом угля. Но в случае надобности их раскочегарят быстро. Впереди уже видны многочисленные огни рыбаков. Кто здесь настоящий рыбак, а кто «ряженый», пока что понять трудно. С наступлением ночи многие вышли на промысел. Но Ганс приглядывает сверху, и докладывает обстановку. Пока что впереди прямо по курсу «ряженых» нет. Ближайшие «ряженые» в полутора милях. До ближайшей группы английских фрегатов четыре с небольшим мили, и они удаляются от нас. Вторая группа патрулирует ближе к французскому берегу. Очевидно, не ждут от нас такой наглости, как пройти под парусами мимо Дувра.
Первые рыбацкие суденышки пройдены, никто на нас внимания не обращает. В том числе и ближайшие «ряженые», за которыми наблюдает Ганс. Но пока что все тихо. В ночной темноте на фоне ясного звездного неба хорошо различим силуэт большого парусника, несущего положенные ходовые огни, и это не вызывает тревоги у засады. «Лебедь» приближается к самой узкой части пролива, имеющей собственное название Па-де-Кале у французов, и Дуврский канал у англичан. Мне до их топонимики дела нет, пусть называют, как хотят. Но вот то, что три парохода снялись с якоря на рейде Дувра и пошли нам на пересечку курса, это гораздо хуже. Линия «ряженых» рыбаков осталась позади. Группа из четырех фрегатов слева чуть впереди траверза в шести милях, удаляется. Но справа приближаются три парохода, явно привлеченные нашими огнями. Если не изменят курс и скорость, то через пятьдесят шесть минут они будут у нас под бортом. То ли хотят просто проверить подозрительный корабль, то ли мы на чем-то действительно прокололись, и они идут на перехват. Дальше тянуть нельзя. Звучат боцманские дудки, и матросы бросаются к мачтам, начиная уборку парусов. Одновременно кочегары начинают «раскочегаривать» котлы. Благо, ветер в правый борт, и дым сразу относит в сторону.
Продолжаем изображать из себя порядочного «купца», неся положенные огни. Машина готова поддерживать ход, чтобы по мере уборки парусов создавать иллюзию сохранения статус-кво у окружающих соглядатаев. На палубе ни одного лишнего огонька. И тут неожиданно в ночной тьме ярко вспыхивает красный фальшфейер.
Значит есть, все-таки, «засланый казачок» на борту! Понял, что дичь может ускользнуть, и все же рискнул действовать. Судя по доносившемуся с палубы отборному мату и звукам возни, подать сигнал и тихо исчезнуть у него не получилось. Вот и поглядим, кто таков.
Я следил за окружающей обстановкой, решив, что мои «самураи» справятся сами. Тем более, фальшфейер уже погас. И это оказалось ошибкой. Неожиданно грохнул выстрел и раздался крик. А вскоре на мостике появились «самураи» с виноватым видом. Вахмистр Ерофеев доложил.
- Не смогли взять супостата живьем, Ваше благородие. Слишком резвый оказался. Вырвался и попытался за борт сигануть. Уже через фальшборт перелез, вот я его и... Звиняйте, что так вышло...
- Не корите себя, Петр Фомич. Не дали врагу уйти, это уже хорошо. Сами целы?
- Да сами-то целы, Ваше благородие. Так, пара синяков не в счет.
- Расскажите подробно, как все было.
- Ну мы, значица, несем дозор с правого борта. Смотрим, чтобы никто с воды не подобрался. И тут вижу — кто-то возле катера крутится. Думаю, с чего бы? Ведь сейчас все матросы парусами заняты, а наши с оружием на палубе следят. Решили проверить. Только туда, а там как полыхнет! Да так сильно, что сразу увидели лиходея. Попытались его живьем взять, да он гад вырвался и к борту! Уже перелез через фальшборт и прыгать собрался, вот я его в последний момент из револьвера и достал.
