Носик смог гораздо больше. И это имело далеко идущие последствия.
На сделанную в Израиле страничку с набранными «московским химиком» стихами потянулись, чтобы дополнить, уточнить, просто разделить горе, другие «физики и химики» – из Москвы, Принстона, Нью-Йорка… И на этот раз – скинув гусарские маски. Общая боль оказалась точкой кристаллизации – необязательные и порою непристойные литературные игры перешли в ощущение общности: локоть к локтю, кирпич в стене. Завязались знакомства, которые, как обычно и бывает у целеустремлённых и умных людей, переросли в совместные проекты.
И центром этих проектов в 1996 году стала Москва, а не Принстон. Демьян Кудрявцев, вернувшийся в том же году, делился своим ощущением того времени с Петром Авеном в интервью для его книги «Время Березовского»[140]:
Ты в любом разговоре, в любом действии, в любом поступке испытывал ощущение тотальной свободы и опасности этой свободы. Свобода уже есть, а правил как бы ещё нет. Отсутствие правил увеличивает количество свободы в пространстве.
Артемий Лебедев, рыцарь прозрачного дизайна, сказал мне в интервью проще:
Я пожил один год в Америке, возненавидел её, вернулся, и мне казалось, что это совершенно естественно и очевидно: новая страна – новые возможности. Интернет для всех одинаково появился. Это было очень круто.
Я думаю, что причина [возвращения Антона] только одна: такой движухи, какая была тогда в Москве, никакой Израиль не мог обеспечить. И, собственно, сейчас то же самое.
Впрочем, может быть, Израиль ещё долго бы не отпустил – но в центре «движухи» оказывается созданный близкими друзьями Носика «Ситилайн» – не просто новый интернет-провайдер, но провайдер нового типа. Сейчас, по прошествии более чем двадцати лет, необходимо прояснить, в чём это новаторство заключалось. Напомним:
[Изначально] во многих городах [России] Интернет появился благодаря научно-исследовательским институтам, ведущим исследования в области физики, особенно ядерной физики, секретность которых никак не способствует развитию региональных рынков информационных технологий.[141]
Если перевести с академического языка на журналистский, это значит: Интернет появился в России при «почтовых ящиках», потому что яйцеголовым чудакам, сидящим в этих ящиках, дозволялось больше, чем остальным. Но когда «физики-лирики» удовлетворили свои скромные потребности в песнях Щербакова, текстах Стругацких и тому подобном, развивать дальше Интернет как бизнес им стало неинтересно: они были не по этой части, да и окружающая действительность не способствовала. И даже если под давлением обстоятельств им приходилось влезать в бизнес, у подавляющего большинства, как мы увидим дальше, получалось «не очень».
Этим пришлось заниматься людям совсем другой формации.
В июне 1999 года Дмитрий Бутрин и Андрей Солдатов (сын одного из создателей «Релкома» Алексея Солдатова и будущий соавтор книги «Битва за Рунет») опубликовали в журнале «Компания» резкий памфлет «Трест Рунет», в котором выдвинули два основных тезиса:
1. «Ситилайн» сумел выкатить свой революционный и прямо-таки демпинговый тариф «$36.6 за безлимитку» благодаря финансовой поддержке Березовского.
2. Вокруг «Ситилайна» собралась некая сплочённая мафия, знакомая между собой с детства благодаря «хорошим семьям», – «трест», как назвали её авторы, – которая заправляет в Рунете абсолютно всем, от коммерции до политики.
Подробно разбирая (и последовательно разбивая) эти обвинения в передаче «Эхонет», Демьян Кудрявцев, в то время – генеральный директор продюсерского центра «Нетскейт», вычленившегося из «Ситилайна» для решения креативных задач, выдвинул со своей стороны три тезиса:
1. Весь предыдущий российский Интернет был создан сотрудниками одной-двух лабораторий, закончившими 1–2 института, знакомыми между собой много лет и до сих пор пьющими пиво по пятницам.
2. Группа упомянутых здесь [в статье «Трест Рунет»] людей, компаний, персонажей действительно может быть объединена по определённому признаку. Это новая группа людей, новая формация деятелей в Интернете. Люди, которые воспринимают Интернет как СМИ, а не как технологию.
3. Эта группа – люди, которые пришли в этот бизнес надолго и с пониманием того, что он – бизнес. С пониманием того, что российский медиарынок в Интернете – это рынок.[142]
В моих терминах: советские шляхтичи, «дворяне ВПК», – против гуманитариев, выходцев из «артистической аристократии».
Но неужели это противоречие было настолько остро?
Оказалось – да. Оказалось, что стилистические разногласия могут возникать не только с советской властью.
Позднее, в интервью Юлии Идлис, Носик изложил историю создания «Ситилайна» и своего появления в нём прямо-таки библейским слогом:
Мой друг Емеля Захаров захотел сделать интернет-провайдер. Потому что они, мои московские друзья, подключались к «России Онлайн», она с них брала 7 долларов за час, а сервис давала при этом чудовищный и хамский. И они решили, что сделают интернет-провайдер для нормальных людей. Взяли денег, создали провайдерскую фирму. А потом им пришло в голову, что этой фирме нужен сайт. И oни позвонили мне в Израиль: «Слушай, а вот сайт, например. Кто делает сайты?» «Сайты делает Тёма Лебедев, – сказал я, – вот вам его телефон». <…> Следующим шагом «Ситилайна» было осознание того, что мы, конечно, продаём людям доступ в Интернет и берём с них деньги, но хорошо бы приложить усилия к тому, чтобы людям было что делать в этом Интернете. Потому что, если им там нечего делать, они там недолго просидят, а мы с них берём почасовую оплату. Соответственно, следующая задача – создание контента. И тут Емеля и Дёма вспомнили, что есть у них в Израиле друг, который сидит и пишет ежедневную колонку об Интернете в русской газете, откуда многие люди эту колонку вырезают и складывают на будущее, понимая, что у них сейчас Интернета нет и они не понимают, о чём это, но когда-нибудь поймут, и им это пригодится. И они мне позвонили ещё раз и сказали: «Слушай, вот ты колонку пишешь. А давай ты её будешь писать не в газете, а в Интернете?» Так родился «Вечерний Интернет».
И, родившись, притянул своего создателя в Москву: Носик вернулся в «город, знакомый до слёз», в конце марта 1997 года, и следующие десять лет – до начала зимовий в Гоа – надолго его не покидал.
Сейчас мы можем несколько расширить этот выдержанный в духе библейского «Авраам родил Исаака» рассказ. Во-первых, Емельян Захаров – не просто «мальчик из хорошей семьи» (сын директора БЗК[143]) и однокашник Носика и Ревазова по 3-му Меду, но и партнёр Медкова по компьютерным бизнесам рубежа девяностых; во-вторых, «взяли денег» в том числе и у Березовского. В изложении «Meduza.io»:
Один из учредителей «Cityline» Георгий Шуппе был женат на Екатерине Березовской, младшей дочери от первой жены олигарха Бориса Березовского. Тот был в хороших отношениях с зятем. Когда Шуппе в 1998 году предложил Березовскому войти в перспективный проект, тот сразу согласился – и стал акционером «Cityline».[144]
Сам Кудрявцев в уже упомянутом интервью «Эхонету» в июне 1999 года категорически отрицал, что «Ситилайн» был создан на деньги Березовского, да ещё и полученные в качестве своего рода приданого за дочерью. По его словам, изначально участники совета директоров Демьян Кудрявцев, Емельян Захаров, Егор Шуппе, Михаил Бриджиди и Рафаэль Филинов вкладывали исключительно собственные средства (умалчивая, откуда они их брали, – но, например, не секрет, что галерея Захарова «Триумф», одна из наиболее успешных коммерчески в России, размещалась в доме приёмов принадлежавшего Березовскому «Логоваза»). Правда, в этом же интервью Кудрявцев уверяет, что Березовский стал тестем Шуппе только в 1999 году, когда «Ситилайн» уже вовсю работал (в то время как официальный сайт Шуппе указывает годом начала его брака 1997-й[145]) и что Березовский никогда не входил в число акционеров «Ситилайна». Но в беседе с Авеном почти двадцать лет спустя Кудрявцев «к слову» признался в обратном:
