– Я же не знал, что лекарь безумен… – пробормотал Нибур в оправдание.

– Тихо! – цыкнул Ламберт, пытаясь осечь двух похожих на кумушек болтунов.

У Лукая как-то ловко получилось опалить обоих таким осуждающим взором, что разговаривать мгновенно расхотелось.

И вот за спиной остался жидкий пролесок. Мягкая земля под ногами хлюпала, а травы расползались под стопами. Давно опавшие листья перегнили, превратившись в сырую грязь, но смрадный воздух казался невероятно прозрачным и тихим. Рядом с огромным дубом, в три человеческих обхвата, Лариэлл остановился, внимательно изучил черный мох, похожий на дорогой бархат.

– Сюда. – Мальчик указал рукой на голый кустарник оглянулся на соратников, нервно прикусив губу.

Лукай вытащил меч и несколькими взмахами прорубил в сплетенных колючих ветках проход.

– А говорил, кузнецом был, – сам от себя не ожидая, протянул Бигдиш. Признаться, от напряжения у него всегда развязывался язык и звук собственного голоса успокаивал. Мечник окинул друга неодобрительным взором. – Ты так ловко кусты прорубил. Вот я и подумал, а не лесорубом ли ты зарабатывал на жизнь?

– Бигдиш, – сдержанно отозвался Лукай, – напомни, чтобы после я не только Вогнару, но и тебе язык укоротил.

На том шутки-прибаутки и закончились, зато лес зашептал. Чем дальше воины углублялись в чащу, следуя за юным проводником, тем отчетливее слышалось шипение змей и шорохи. Огонь факелов отпугивали нежить, и вслед отряду неслось неясное злобное рычание. Нибур, замыкавший процессию, то и дело оборачивался, размахивая горящей веткой, чтобы отпугнуть врагов.

Все чаще попадались деревья, сплошь окутанные мхами и мягкими, будто дышавшими, наростами. Когда зловоние усилилось, Лариэлл испуганно оглянулся и прошелестел, едва шевеля губами:

– Источник скверны где-то близко.

Полянка явилась взорам воинов неожиданно, но чтобы пробраться к ней, пришлось очистить путь от затянувшей ветви упругой, как тетива, паутины. Огромные паучьи сети висели на ветвях кустов, словно покрыв их густым кружевом. Они растягивались меж голых сучьев деревьев и, похожие на занавеси, прятали источник скверны от нежданных гостей. Высокие черные травы доставали почти до пояса, и от них шел запах гнили. Мягкий грунт проваливался под ногами, как в трясину засасывая сапоги, вылезавшие с громким чмоканьем. Казалось, что страшный пейзаж перенесли сюда из самого Нифльхейма, царства Мортис.

– Здесь, – едва слышно произнес Лариэлл, и на его лице отразился едва сдерживаемый ужас.

Мальчик стал белее полотна, как-то резко под глазами обозначились фиолетовые тени, черты лица заострились. Он мелко и часто дышал, будто щенок, закончивший яростную драку с противником.

– Зажигаем с разных сторон, – приказал Ламберт, ступая на поляну.

От тепла по высоким травам прошла возмущенная волна, словно в них запутался ветер. Капитан продвигался к центру источника скверны, и вокруг него образовывались пустые круги, открывавшие черную землю.

Два вспыхнувших во тьме угля, а точнее – чей-то злобный взор, резко заставили Ламберта остановиться. В одно мгновение капитан выставил меч, а вместе с ним и факел, от которого с визгливым звуком съеживались травинки. В этот раз звери не убоялись пламени, пять взрослых перерожденных волков выступили с разных сторон. Маленький отряд пятился к центру, и нежить медленно направлялась в их сторону. Теперь каждый смог разглядеть страшных чудовищ во всех подробностях: и проплешины на боках, и шерсть, свисавшую клоками, и оскаленные желтоватые клыки с тягучей слюной, стекавшей с черных губ и языков.

– Лариэлл, держись за мной, – приказал Ламберт.

Мальчик, разглядывавший волков, нервно вздрогнул и неожиданно с громким воплем кинулся вперед. Воины и опомниться не успели, а Лариэлл уже размахивал мечом и потухнувшей черной веткой перед огромным зверем. Тварь злобно рычала, поджимала хвост, пятясь, чтобы через мгновение рявкнуть и щелкнуть пастью перед хрупким врагом. Лариэлл отпрянул, выставил меч, стараясь поразить противника. Мальчик совсем растерялся, ведь озлобленный волк, прижимая к большой голове уши, дико зарычал, готовясь прыгнуть.

– Бросайте ветки в паутину! – выкрикнул Ламберт.

Лариэлл вмиг пришел в себя. Когда огромная тварь взвилась на два фута вверх, он ловко присел и что было силы рубанул мечом, держа рукоять двумя руками. От тяжести обмякшего пораженного зверя ноги мальчика подкосились, и он рухнул в порченую траву, придавленный мертвым телом.

– Лариэлл, не шевелись! – приказал Бигдиш, выпуская в сторону нежити стрелку.

Безумные волки набрасывались на воинов, они мельтешили и рычали, делали ложные выпады. То и дело мелькали клинки воинов, бесполезно вспарывая воздух. Между тем искры, попавшие на паутину, возгорались, огонь перекидывался с кустов на деревья. Поляну заволокло густым дымом, пламя лезло по веткам до самых верхушек, будто бы хотело сжечь и преддождевое небо.

Волки, позабыв про жертвы, с жалобным визгом бросились в гущу, но, встреченные огнем, отскакивали обратно. Они метались, а пожар гудел. С каждой секундой неестественная тишина леса наполнялась болезненным писком съежившихся трав и живых мягких наростов на деревьях.

На шерсть одной из тварей попала искра, и нежить вспыхнула факелом, словно старое пыльное чучело, позабытое в углу имперского трактира. Найдя прогал, волки бросились в заросли. Из кустов донеслись бессильные злобные стоны зверей, словно гибли люди. Лариэлл с трудом выбрался из-под зверя и тут же закашлялся от едкого дыма.

– Вставай! – Бигдиш поднял мальчишку за шкирку, когда опасность в лице нежити миновала. – Нужно торопиться.

Мальчишка оголтело крутил головой, не узнавая вмиг почерневшую поляну с горевшими клоками паутины и деревьями. Словно теперь из Нифльхейма они перенеслись в подземную темницу демона Бетрезена. Огонь уже перекинулся на высокий ворсистый ковер из трав, и растения льнули к земле, словно старались нырнуть в мягкий грунт и спастись.

– Уходим! – вместе со словами Ламберта воины припустили в крошечную щелку между кустов, до которых огонь еще не успел добраться. В первый момент маленький отряд смешался, не разбирая дороги.

– Нам направо! – ткнул в сторону Лукай, и они бросились в указанном направлении.

– Не отставай! – гаркнул Нибур, дергая замедлившегося Лариэлла за рукав. Рыцарь резко оглянулся, пытаясь понять, что же отвлекло мальчика, и замер, увидев нового противника.

Лица этих воинов закрывали забрала шлемов, их кожа под хорошо прилаженными, словно вросшими в тела доспехами, сияла алым светом. Мечи со сложными, украшенными резьбой рукоятями и широкими клинками не оставляли сомнений – все схватки, которые происходили прежде, покажутся имперским рыцарям лишь разминкой.

Ламберт развернулся, словно заранее почувствовав приближение врача, и уже вынул из ножен карающий меч, оборвавший жизни многих врагов. Лукай и Бидиш остановились в нескольких шагах от капитана, выставив перед собой оружие. На лицах воинов проявилась свирепая решимость.

Пятеро Проклятых Демонов изучали маленький отряд с пренебрежением во взорах. Они почти не ждали отпора со стороны затерявшихся в лесу имперцев, в спину которым жарко дышала стена огня…

Когда Ламберт, а вместе с ним и четверо добровольцев растворились за частоколом пролеска, то между оставшимися в лагере воинами воцарилось молчание. Они чувствовали неловкость за собственную трусость.

Больше всех за капитана беспокоился Стаффорд, он стоял между маленькими кострами и изучал лесной массив. Миссия, которую он разделял с имперским капитаном, сейчас легла на его плечи тяжелой ношей. Он должен был направлять и помогать имперскому воину не допускать ошибок, охранять жизнь Ламберта и Иноэль, чтобы Посланница выполнила свое предназначение! Когда имперский капитан вместе с соратниками, готовыми идти за ним даже на смерть, скрылся за деревьями, щерившимися острыми черными сучьями, то Стаффорду стало не по себе. Как же вышло так, что он, справедливый небесный воин, превратился в обычного имперца, к тому же отличавшегося предвзятостью суждений, и почти провалил задание Всевышнего?