– Безмясая щедра к своим слугам, – продолжил уговаривать вампир. – Мортис ценит преданность и талант тех, кто покорился ей. Такой шанс дается только однажды. Подумай, ты сможешь поделиться бессмертием с тем, кого любишь.

Вернер вспыхнул, поняв, что вампир прочитал в его сердце о том, в чем он сам себе не желал признаваться. Джайден говорил об Ивонне.

Вампир подошел ближе, его голос сделался совсем тихим, так что теперь его мог слышать только Вернер. Ледяное дыхание нежити коснулось кожи человека.

– Жизнь несправедлива. В Империи власть между людьми поделена не по талантам, а по праву рождения. На что можешь претендовать ты, юноша из низшего сословия? Ты знаешь, что тебе никогда не быть с той, кто рождена в замке и привыкла есть с золотых тарелок. Для Мортис неважно происхождение, она награждает всех по способностям. Подчинившись ей, ты сможешь обрести власть. Больше ничто не будет стоять между тобой и твоей возлюбленной…

Щека Вернера, повернутая к вампиру, совсем занемела от холода, льющегося из уст Джайдена. Этот холод, казалось, проникал в самое сердце, покрывал коркой льда все радостные воспоминания, так что они тускнели, становились абсолютно неважными… Из последних сил противясь этому наваждению, Вернер попытался представить лицо Ивонны, но пред ним предстала лишь застывшая маска – по-прежнему красивая, но лишенная жизни и тепла, что делало лицо Ивонны похожим на Кармиллу.

– Перед Мортис все равны. Смерть уравняет вас, бессмертие сделает вашу любовь вечной. Каков срок у земной любви? Пока не состарятся тела, пока смерть не разлучит их. Вас же смерть, наоборот, соединит. Соединит навеки. И твоя любимая никогда не состарится, ее красоты не коснется увядание. Спустя сто лет она будет так же хороша собой и молода, как сегодня. Ее уста будут так же сладки и свежи, а волосы – густы и не тронуты сединой.

Не-жизнь уравняет его с Ивонной, думал про себя Вернер, он сможет сделать ее своей. Но разве не свет ее сердца привлекает его? Смерть убьет это, оставив лишь красивую оболочку.

– Вечная юность, которую ты ей подаришь, будет для нее самым желанным подарком. Уж поверь, женщины, особенно красивые, крайне болезненно воспринимают старость. Взгляни на Кармиллу, – продолжал нашептывать вампир, – она служит мне лишь потому, что ее старшая сестра уже превращается в старуху, а она сама до дрожи боится постареть и подурнеть. Я пообещал сделать ее вампиром, когда она это заслужит. И посмотри, она, не задумываясь, обрекла весь ваш отряд на смерть ради сохранения молодости.

Вернера раздирали сомнения. На одной чаше весов было служение Мортис, которая внушала ему ненависть. На другой чаше – власть и высокое положение, о которых он так мечтал, и любовь Ивонны. И если за власть и славу он еще может побороться в этой жизни, то любви Ивонны ему никогда не получить. Она предназначена в жены другому, и не ему в его нынешнем положении тягаться с племянником инквизитора Себастьяна.

Даже если когда-нибудь он добьется славы, заработает состояние и вернет себе благородное имя, Ивонна будет для него безнадежно потеряна: намного раньше она станет женой Дамариса и матерью его детей. Приняв предложение вампира, Вернер получит все и сразу. Отказавшись, почти наверняка сложит голову. Разве Джайден оставил ему шанс сказать «нет»? Смерть и безвестность против вечной жизни, славы и любви Ивонны.

– А что станет с остальными? – Он кивнул на своих спутников.

– Они пополнят армию Мортис, – как само собой разумеющееся изрек Джайден. – Хотя не все…

Взгляд вампира остановился на Бенедикте.

– Монахиню я оставлю себе. Она родит мне дхампира.

Девушку передернуло от омерзения.

– Недавно люди убили одного из моих детей, – с равнодушием пояснил вампир. – Жаль. Моя кровь, текшая в его венах, делала его послушным моим повелениям. Мне нужен новый слуга.

Вернер содрогнулся. Несмотря на то что к Бенедикте он теплых чувств не испытывал, но и такой участи он ей не желал. Впрочем, гордая монашка скорее выбросится из окна, чем подпустит к себе вампира.

– Так что, скрепим наш союз? Убей одного из своих спутников, принеси жертву Мортис и докажи ей свою преданность.

Вернер похолодел от ужасных слов вампира. А тот внезапно усмехнулся, посмотрев куда-то в сторону:

– Хотя нет, – заметил он, – придется тебе пропустить Кармиллу. Она так давно ждала этого момента.

Девушка с фанатичным блеском в глазах шагнула к Джайдену.

– Правда, господин? – От ликования ее голос вибрировал. – Мой час настал? Что я должна сделать?

Глядя на нее, можно было не сомневаться: она недрогнувшей рукой убьет любого, на кого ей укажет Джайден. «А я сам? – вдруг с неприязнью подумал Вернер. – Чем я лучше нее? Я такой же. Готов служить Мортис ради исполнения своей мечты и не считаясь с жизнями и желаниями других. Захочет ли Ивонна провести со мной вечность? Ее жених богат, знатен и хорош собой. Она наверняка влюблена в него и мечтает выйти за него замуж и растить его детей. Откуда вампиру знать, что у нее на сердце? Если Кармилла помешалась на вечной молодости, у Ивонны вполне могут быть другие мечты. И человеческой жизни, проведенной рядом с любимым мужем, ей может быть вполне достаточно для счастья. А Хартвиг? В замке Ивонны его ждут жена и сыновья. Его смерть и их горе ради исполнения моей мечты – не слишком ли высокая цена? А остальные воины?

Дин и Ральф немногим старше меня, Дин даже семьей обзавестись не успел, а Ральф недавно женился. Как можно обречь их и других на служение Мортис? Может, завтра Безмясая отправит их разорить деревню, в которой живут их родные, и они равнодушно исполнят ее волю?»

Вернер содрогнулся от подобной картины и едва не упустил момент, когда Джайден вложил стилет в подрагивающие от нетерпения руки Кармиллы. На черной рукояти вилась серебристая надпись: «Во имя Мортис».

– Мортис ждет твою жертву, – обронил Джайден.

С торжествующим возгласом Кармилла сжала рукоятку и, окинув безумным взглядом пленников, выбрала Дина.

– Я буду жить вечно! – пробормотала она, устремившись к молодому мечнику.

Вернер вспомнил, как вчера Дин рассказывал, что в родном городе у него есть любимая, Алиша, и, получив вознаграждение от Ивонны, он планирует купить дорогих подарков и просить у родителей ее руки. Получается, всему этому не сбыться, потому что Кармилла уже занесла стилет, готовясь нанести смертельный удар и отправить Дина в армию Мортис. Раздумывать было некогда. Вернер выбросил руку, и синяя молния пронзила спину Кармиллы.

Девушка со стоном раскинула руки и с глухим стуком упала на пол. Облако черных волос погребальным саваном накрыло мертвое тело. Вернер согнулся от судороги, пронзившей правую ногу до колена. Затрещала ткань брючины, сквозь прореху показалась серая жесткая шерсть – заклятье Гидеона не замедлило откликнуться на убийство. Как он мог о нем забыть? Магия Мортис – магия смерти. Заклятье убьет его раньше, чем Вернер освоит хотя бы первую ступень некромантии.

– Глупец, – процедил Джайден. – Я дам тебе последний шанс подумать… Решай – хочешь ли ты постигнуть некромагию по собственной воле и получить свою возлюбленную? Или погибнешь сам, и тогда твоя любимая разделит ложе со мной?

– Боюсь, что выбора у меня не осталось, – выдавил Вернер, и черные глаза вампира полыхнули торжеством.

А в следующий миг Вернер что было сил ударил в вампира молнией. Джейдена отбросило к стене, некромант отвлекся, ослабив действие морока, и воины Хартвига с ревом вскочили с мест, перевернув тяжелый стол. Закрыв собой Ивонну с Бенедиктой, они обнажили мечи и ринулись в бой. Зал наполнился звоном оружия, с хлюпаньем полетели на каменный пол отрубленные кисти и головы нежити.

Некромант направил вперед посох, и Вернер едва успел отбить магическую атаку. Руки повисли, как плети, – заклинание отняло много сил. Некромант в ярости повернулся к нему, но Джайден, вскочивший на ноги, отшвырнул его в сторону:

– Он мой! Займись лучше ими.

От нового заклинания Вернер защитить воинов уже не смог. Стальные доспехи на глазах прогрызла ржавчина, клинок живого мертвеца теперь легко пробил доспех ближайшего к Вернеру мечника Ральфа. Заклинание уравняло неуклюжих солдат Мортис с ловкими бойцами Хартвига. Покачнулся Кельс, держась за плечо, из которого хлынула кровь. Вскрикнул Дин, с яростью обезглавив мертвеца, задевшего его товарища. Взмахнула руками Бенедикта, торопясь исцелить раненых.