Он что-то прошептал, куст дрогнул, ветви раздались в сторону, и Астерет освободилась. Эльф вытащил из ее плаща несколько оставшихся острых шипов.

— Не поранилась?

— Нет, — ответила она и покраснела под взглядом Белгора.

Путники продолжили путь. Когда эльф вновь ушел вперед, Белгор чуть придержал Астерет за локоть.

— Что произошло, Астерет?

Она с удивлением посмотрела на него.

— Ты говорила, что тебе показалось… Утром, помнишь, я сказал, что мне приснился странный сон. Мне приснился хуорн, который оплел своими ветвями всех нас и пытался задушить.

— Вот как? Знаешь, а мне пришла утром мысль в голову, что эта дорога могла быть проложена хуорнами… — Она опустила глаза в землю. — А эти борозды? Только их цепкие корни могли оставить их.

— Ты удивительно наблюдательна, — заметил Белгор. — И если ты права, в чем я мало сомневаюсь, то надо держаться от деревьев подальше. Конечно, с нами эльф, умеющий, как оказалось, заговаривать их, но сможет ли он помочь нам с хуорном… Кстати, об эльфе…

У Астерет чуть не выскочило сердце, и она задержала дыхание.

— Ты точно ничего не видела, Астерет? Или, может быть, вы о чем-то говорили?

— Я больше ничего не видела, Белгор. А говорили мы с ним только о мести…

Белгор нахмурился и с сомнением покачал головой.

Когда за вечерело, просека неожиданно резко повернула к востоку и пошла в этом направлении, сколько хватало глаз. Белгор приблизился к эльфу, в задумчивости глядевшему на восток.

— Астерет предположила, что такую дорогу могли проложить только хуорны, — заметил воин.

— Что ж, здесь они решили вернуться домой… Впрочем, холмы кончились, да и лес поредел, можем идти через него, а если повезет, найдем твою дорогу, имперец.

Они вошли в лес, нашли уютную полянку, окруженную густым кустарником боярышника. Астерет осмотрела раны эльфа, совсем уже затянувшиеся, и не стала даже накладывать повязку.

— Я караулю первым, потом ты, Эрин, Гил последним.

— Какое высокое доверие! Ты оказал мне честь, капитан, — насмешливо заметил эльф.

Белгор остался сидеть у костра, остальные легли спать. Ночь опустилась на лагерь. В вышине, в кронах деревьев, гулял ветер, но внизу было тихо и спокойно. Огонь горел ровно, его не беспокоил даже легкий сквознячок. Белгор достал карту, гадая, в какую сторону их занесло. Как бы там ни было, они идут в нужном направлении. Белгор свернул карту, спрятал в дорожную суму. Еще через два часа он разбудил эльфа, а сам тотчас провалился в темный, без сновидений, сон.

В эту ночь кошмары обошли стороной Белгора, но завладели Астерет. Провидице снилось, что она бредет по темному лесу, поспешая за мелькающим вдалеке огоньком, кусты цепляются за нее, не пускают. Хуорны тянут к ней сучья, скрипя своим древесным скелетом, гибкие лианы свистят в воздухе, пытаясь поймать и опутать ее. Но она прорывается. И вдруг лес расступается. Она оказывается на поляне на каменном круге. Посреди этого круга каменный алтарь, на котором горит мертвенно-синий огонь. Его призрачное пламя освещает мрачную фигуру — черные кости, злой оскал черепа. Перед алтарем на коленях еще одна черная фигура, и Астерет узнает эльфа. Эрин бросает в пламя какой-то порошок, что-то шепчет, и оно разгорается ярче. Потом он обнажает клинок, ранит левую ладонь, и капли его крови падают в огонь.

— Я жертвую свою кровь тебе, Мортис, — различает слова эльфа Астерет. — О ты, некогда любимая Солнцем Солониэль и погубленная им же… Пусть твоя месть принесет виновным страшные муки и будет такой же долгой, как доставленные тебе страдания…

Статуя освещается белым светом. Дух прекрасной женщины отделяется от черного уродливого остова, приближается к эльфу. Призрачные руки ласкают лицо замершего в восхищении Эрина. Она зависает над ним, ее губы касаются его, а эльф, не вынеся этой неземной красоты, опрокидывается навзничь и падает без чувств на землю.

— Ты принадлежишь мне и служишь только мне, — шепчет белесый призрак и рассеивается, как туман.

Астерет пробудилась в холодном поту, и ей с трудом удалось удержаться от крика… Но что это? Она огляделась, и внутри у нее все похолодело: Эрина не было, а остальные два ее путника мирно спали. Она едва не бросилась искать таинственный алтарь, но тут же одернула себя — в ночном лесу это было бы невозможно. Она еще некоторое время лежала, не шевелясь, прислушиваясь, а потом ее сморил сон. Утром ее разбудил Белгор. Астерет поискала глазами и обнаружила эльфа, занятого починкой своего плаща. Она едва дождалась окончания завтрака и момента, когда они отправятся в путь. Едва мужчины выстроились походным порядком, она догнала эльфа и взяла его за запястье, повернула его ладонь к себе. Но на ней не было даже царапины, не говоря уже о шраме от пореза, который должен был остаться.

— Что случилось, Астерет? — с недоумением поинтересовался Эрин.

— Этой ночью мне приснилось что-то не очень хорошее…

— Снам нельзя верить, даже если ты и провидица. — Эльф высвободил руку.

— А если это был не сон, а видение?

— Тебе лучше знать, — заметил он и прошептал: — Чего ты хочешь от меня, кроме того, что я уже пообещал тебе?

— Не оступись окончательно, — Астерет нахмурилась.

— Любопытно, — он едва заметно улыбнулся. — Два провидца рядом, и наши видения проникают друг в друга… Боюсь, что все будет выглядеть еще более запутанно…

— Я так не думаю. А ты не так давно говорил, что ты не провидец…

Он вновь чуть улыбнулся одним лишь уголком рта, и вновь смешинки заплясали в его глазах. Астерет посмотрела на него в недоумении.

— Поверь, я знаю, что делаю, — сказал эльф примирительно.

— Твой дар?

— Просто считай, что у эльфов все немного не так, как у людей. Извини, я пойду вперед, а то Белгор всю спину уже мне просверлил своим взглядом. И твой юный поклонник, кстати, тоже.

— Что? — Астерет покраснела.

Эльф лишь развел руками, мол, тут я точно ни при чем, и ушел вперед. Астерет, все еще смущенная последними словами эльфа, приноровилась к шагу Белгора и, задумавшись, пошла рядом.

Днем лес неожиданно кончился. Путники вышли на равнину. Где-то левее нашлась дорога, та ли, не та, но путники зашагали по ней и к полудню оказались в небольшой, в десяток домов, деревне. Здесь царило какое-то радостное оживление. Путников встретили приветливо, однако на эльфа все-таки бросили косые, недобрые взгляды, хотя и удовлетворились разъяснениями Белгора. Местные жители только и говорили, что о появлении небесной посланницы, которая принесет очищение и мир многострадальной земле Невендаара. К ним послана избавительница! Так сказал провидец из крепости Норт, и слова его разнеслись по округе быстрее пожара.

— Все же мы забрали гораздо западнее, — заметил Белгор, достав карту и раздумывая над дальнейшим путем. — Дорога, по которой мы шли изначально, как раз шла мимо крепости Норт, огибая Паучьи горы справа. Мы же сейчас находимся точно на юге от города Рок.

— Паучьи горы? — спросил Гил. — Почему они так называются, учитель?

— Когда-то давно там водилась всякая нечисть вроде огромных пауков. Но потом, конечно, от нее избавились, ведь до Фергала от гор рукой подать.

Однако голос Белгора прозвучал так, словно воин засомневался.

— Уверен, что нечисть перевелась? — полюбопытствовал едко эльф. — Помнится, ты и в той дороге не был уверен, давно не хаживал, а там возьми да и заведись разбойники.

— Да, я не уверен, — хмуро признал Белгор. — Может, в смутные времена горы вновь стали опасными.

— Но мы конечно же пойдем через них, невзирая на опасность, да, имперец?

Белгор изучал эльфа: острый взгляд, полный яда, смесь язвительности и презрения. Еще чуть-чуть, и они обернутся ненавистью. Что ж, эльфу любить Белгора не за что. Но что он хочет? Всего лишь издевается или ему вдруг понадобилось пройти опасным путем?

— Мы потеряем дня три, обходя Паучьи горы что слева, со стороны Санкелана, что справа — со стороны крепости Норт, — спокойно отозвался Белгор. — Но торопиться нам некуда. И ты прав, рисковать нам незачем.