Журчал фонтан.

Сразу за ним вдоль стены низвергался водопад королевы Виктории с африканской реки Замбези, символизирующий силу чувств. Водопад бушевал столь яростно, что всяк входящий вздрагивал и начинал шарить руками в поисках спасательных средств. Потом приходил в себя, нервно посмеивался, бормотал поздравления, целовал проказницу и хлопал меня по плечу, обязательно – по левому. К концу церемонии оно ощутимо болело.

Пришедшему вручали бокал, препровождали на совершенно акварельную лужайку, где и был накрыт стол.

Стол, естественно, ломился.

Над ним висели вакхические гроздья, самые настоящие, в отличие от водопада. Негромко звучала музыка старых романтиков, начиная с «Вечерней серенады» Шуберта и вплоть до Эльселя. Не того, первого, а Эльселя четвертого, младшего, из двадцать третьего столетия. Директора обсерватории Маунт-Паломар. В то время очень он мне нравился. До тех пор, пока Мод не дала мне послушать своих любимцев.

Гости явились заранее, очень им не терпелось.

Лишь Круклис дипломатически опоздал на пять минут, но сразу принялся наверстывать – хлопнул рюмочку, с хрустом закусил, потом облобызал Мод, бубня что-то насчет того, как это делается в городе Могилеве. Стало ясно, что народ в Могилеве страстный. Жизнелюбивый такой народ. Иной в городе с подобным названием, наверное, и не поселился бы.

– Пора, пора, – забеспокоился Абдид. – Рога трубят.

И толкнул Сумитомо. Он, Абдид, есть верный друг и самый надежный страж безопасности. Свидетельствую небеспристрастно и бескорыстно, но компетентно. Бывает такое.

– Какие рога? – удивился губернатор.

– Ну те, которые пора наполнить. Ты власть у нас или кто?

Абдид пометил взглядом Круклиса.

– А, вот ты о чем. Думаешь, не вижу?

– Видеть мало. Надо устранять.

– Щас.

Суми выпил чашечку саке, встал и дунул в некое подобие боцманской дудки с погибшего в Цусимской битве броненосца. Я некстати подумал, что вот надо же, когда-то наши предки стреляли друг в друга из многодюймовых пушек. А ведь это больно, дико, жестоко, неразумно. И как они не понимали?

Суми дунул еще раз.

Все заинтересовались, перестали есть и разговаривать.

– Дамы и господа! Прекрасные и благородные! Бессовестно пользуясь властью, объявляю эту парочку мужем и женой. Со всеми следствиями и последствиями. Вот этих, если кто еще не догадался. Серж, помаши левой лапкой. Вдруг получится?

Я гордо выпятился. Мод стала пунцовой. Мы посмотрели друг на друга и как-то…

– Ага, зяблики, примолкли? – обрадовался Сумитомо. – В брак вступать – это вам не какую-то дряхлую физику учить, тут способности нужны. И ответственность появляется. Мод, признавайтесь.

– В чем?

– Вы добровольно становитесь миссис с этим рычащим фамилием?

– Вот уж нет! Все видели, как он меня утащил. Средь шумного бала.

– Случайно?

– Случайно, но хищнически. Рычал и бесновался.

– Сильно бесновался?

– Аки зверь в нощи.

– Так. Активно, значит. Утащил в результате?

– Утащил.

– Утащил – тогда все, – сурово приговорил губернатор. – Теперь остается спасать честь. Раньше надо было думать о правах человека.

– С ним подумаешь, – сказала Мод.

Тут красным вдруг стал я. Научился, оказывается.

А Мод сохраняла невозмутимое выражение. Стало страшно, как бы она не сбежала из-под венца. Мы ведь были знакомы мало.

– Мод, послушай, – зашептал я, – не надо огорчать его превосходительство.

Но Сумитомо и не думал огорчаться. Приняв нравоучительную позу, он нашел для нас заветные слова, которые ему самому понравились.

– Женщина должна склониться перед самураем. Так мой дедушка говаривал. А он знаете ли, соображал. Произвел двадцать восемь потомков от девятнадцати жен. Если не считать гейш, конечно. Хотя сейчас уже потомков наверняка побольше. Но суть не в этом. Все жены ему благодарны, вот в чем дело. Ну, и подчинялись, само собой. Думаете, из-за силы? Да ничего подобного! Подчинялись потому, что лучше мужчин никто не знает, чего хотят женщины, вот! Мгм. А неплохо сказано…

Все закивали что да, мол, лучше не выразить.

– Усвоила, стрекоза? – спросил губернатор.

Стрекоза, которая вполне могла оказаться в числе жен Сумитомова предка, скромно потупилась. Как-то все перепутано в наше время, никогда не знаешь, кого почитать, а кому читать наставления. Впрочем, губернатор наш в это время и жил, ориентировался прекрасно.

– Так-то лучше, – кивнул он. – Главное – в доступной форме объяснить женщине, чего ж ей хочется, и не дать опомниться. Свидетели, быстренько ра-асписываемся! Мы-то ничем не рискуем, хе-хе. Анджела, а где пергамент?

– Да он под стол закатился, – простодушно сказала Анджела. – Парамон, подвиньтесь, пожалуйста.

Она наклонилась, извлекла беглый документ. Потом встала и развернула его на широкой спине инспектора безопасности. Сумитомо с размаху пришлепнул свиток огромной печатью Гравитона-4. Абдид поморщился.

Раздались аплодисменты. Гости встали.

– Ребятки, – с чувством сказал Абдид, потирая спину, – Спасибо!

– За что? – удивилась Мод.

– Глядя на вас, я понял, что у человечества есть будущее. И не какое попало!

– Отрадно, – согласился Сумитомо. – Да, а среди нас служитель какого-нибудь культа найдется?

– Зачем? – спросил Абдид.

– Для надежности. Ну, и ответственность всегда лучше с кем-нибудь поделить, знаешь ли.

– А! Очень мудро, ваше превосходительство.

Сумитомо любил последнюю любезность оставлять за собой.

– Дабы такое оценить, глубокий нужен ум, Абдид-сан.

Абдид церемонно поклонился. Похоже, этим двум нравилось похваливать друг друга. Но им живо напомнили, зачем все собрались, после чего губернатор вернулся к исполнению обязанностей. Он задал весьма существенный вопрос.

– Брачующиеся! Какую конфессию предпочитаете?

Мод махнула рукой. А я потребовал буддийского обряда. Индоевропеец, как-никак.

– Зер гут, – сказал Зепп. – Я есть лама.

– Давай-давай, – поощрил житель Могилева. – Как ариец арийцу.

В дальнем конце стола поднялся молоденький техник.

– А я давно знал, что они поженятся, – сообщил он. – Еще на Феликситуре Серж так на нее смотрел…

– Как? – заинтересовался Сумитомо.

– У! Ну так… лучше не подходи. Что ты! Аки зверь в нощи, точно. Ухомах, одним словом.

– А давайте выпьем за хвостоногого ухомаха, – предложил Кшиштоф.

– За ухомаха грех не выпить, – сказала Мод. – Похоже, он приносит удачу. Некоторым.

Я нашел под столом ее колено. Мод вздрогнула.

– Ох, потерпи. Не пожалеешь. Ты еще не понял, какую Бабу-ягу разбудил, Серж-царевич.

Сменив гнев на милость, Зара сочинила к нашей свадьбе сонату под названием «Счастье женщины». Бурная получилась музыка, куда там Бетховену.

– У вас так спокойно, – сказала Зара, глядя на водопад королевы Виктории. Умеет она разглядеть в явлении нечто, совершенно скрытое для других…

Тут строгая женщина Беатрис вспомнила славянский обычай кричать «горько». Соседи по столу наперебой бросились объяснять, что нужно целоваться.

– Так для того и женюсь, – сообщил я.

– Меньше рассуждай, теоретик!

Я поймал ускользающие губы жены. Почему-то они и впрямь горчили…

– Раз, два…

Сейчас мне эта свадьба кажется какой-то странной, мифической, что ли. Среди звезд плавал пустотелый шар, в котором люди женились.

– Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

Забыв о том, что находится за стенами. Все эти кванты, нейтрино…

– Тридцать пять, тридцать шесть…

…кварки, гравитационные волны. И славно, что забыли. Собственно, стены для того и нужны, чтобы не вспоминать слишком часто о том, что снаружи.

– Семьдесят семь…

Но шар-то тем временем летел к «черной дыре»…

– …девяноста два.

Мы наконец отвалились друг от друга.

– Способная молодежь, – оценил Круклис.

– Мод, – сказала Лаура, – приходи ко мне поплакаться. Водопадами нас не обманешь, правда?