– Тогда скажи, капитан у себя?

– Так точно. Почивать изволят.

– Случаем не пьяный?

– Не… Верите, вообще в рот не берет, – с отвращением сказал боцман. – И другим не дает. Одни проблемы с ним. Скряга! Кто, говорит, первым скампавей муромский заметит, тому – полпинты рома. Но только когда вернемся в Ситэ-Ройяль… Представляете?

– А ведь и правда, – сказал Абросим. – Разговаривать умеет.

И вставил в боцманский рот полфунта войлочных пыжей.

Капитан действительно оказался безнадежно трезвым. И в каюте – чистота, ни бутылок пустых, ни запаха скверного. Но спал крепко, насилу растолкали.

– Послушай, братец, что-то я тебя не припомню, – сказал он Свиристелу.

– Я тут недавно.

– Все равно не помню.

– Ничего, дело наживное, щас познакомимся. Дозвольте спросить?

– Спросить? Что?

– Вы получили приказ утопить Стоеросова, купчину такого?

– Разумеется. Он разве появился?

– Ну да, появился.

– Где?

– Да здесь я.

– Что за шутки, милейший! Что ты тут вообще делаешь и какого черта развалился в моем кресле?!

– По-моему, дурака валяет, – сказал Абросим. – Стукнуть?

– Не надо. Не проснулся еще человек.

Тут капитан все понял.

– Бог ты мой просветленный! Да вы отдаете себе отчет?! Нападение на имперский фрегат! Да вас же за это…

– Повесят?

– Без сомнения. В лучшем случае.

– Ну, если повесят, значит, не утопят, – с облегчением сказал Свиристел.

– Хотя… – тут капитан огляделся, – быть может, это случится еще не сегодня.

– Я тоже думаю, не сегодня. Если вообще случится.

На палубе грохнул выстрел.

– Ладно, – сказал Стоеросов, поднимаясь из капитанского кресла. – Мне пора. Дела, знаете ли.

– Позвольте… – ошеломленно сказал капитан. – А мне-то что теперь делать?

– Ну, для начала оденьтесь.

– А потом?

– Потом подумайте, стоит ли служить сострадариям.

– И все?

– И все. Ни топить, ни вешать вас не будут. Не душегубы, чай. Только уж ведите себя благоразумно, лады?

На палубе вдоль правого борта неровными шеренгами кое-как выстроилась команда фрегата. Против них с пищалями и трофейными мушкетами стояли муромцы.

– Некоторые сбежали, – доложил Абросим. – Бубудуски. В воду попрыгали. Пришлось пальнуть для острастки.

– Правильно, – сказал Стоеросов.

– А бриг с якорей снимается. Что делать?

– Пленных обыскать и – в трюм. Ерофеичу просигналь, пусть гребут.

– Понятно.

Свиристел прошел к левому борту и прислушался. С места стоянки второго вражеского корабля доносились крики, топот, скрип кабестана.

– С цепью-то как быть? – спросил Абросим.

– С какой?

– Да вот, – Абросим постучал рукой. – И впрямь, между кораблями натянута. Ждали они нас, Палыч.

– Очень хорошо.

– Что ж хорошего? Ерофеич напорется.

– Не успеет.

Свиристел послюнявил палец и поднял руку, определяя направление ветра.

– Ну-ка, гони матросиков передние паруса ставить. Фок и кливер. Якоря поднять! Если кто заерепенится – стреляй без разговоров, тишину беречь уже нечего.

Но забитые покаянские матросики не сопротивлялись. Подгоняемые прикладами, они разбежались по местам. Палубная команда привычно взялись за вымбовки и принялись вышагивать круги у кабестана. Якорные канаты натянулись, фрегат попятился. Свесившись за шальшборт, Абросим докладывал:

– Канат пошел. Канат панер!

Как только якоря оторвались от дна, течение подхватило корабль. Свиристел сам стал к штурвалу. Хлопнув на ветру, развернулся треугольный кливер. «Консо» начал набирать ход.

– Абросим! Глянь, цепь натягивается?

Абросим перегнулся через борт.

– Пошла понемногу.

Стоеросов поднял ко рту рупор.

– Эй, там, на фок-рее! Пошевеливайтесь.

Покаянские матросы наконец разобрались со снастями фок-мачты. Нижняя шкаторина упала, парус надулся.

– Есть! – в это же время крикнул Абросим. – Цепь выходит из воды. Только бы на бриге ее не обрубили…

– Не успеют. Щас мы устроим им развлечение!

Фрегат обогнул поросший соснами мыс и, следуя течению, увалился вправо. А позади, за мысом, над деревьями показались мачты брига. Оттуда слышались вопли, мушкетные выстрелы, частые удары судового колокола-рынды. Но все это продолжалось не слишком долго. Следуя фактически на буксире у более массивного, уже набравшего скорость корабля, бриг не смог отвернуть от берега.

Донесся глухой шум садящегося на мель судна, плеск волн, треск рангоута, хлопанье парусов. А из палубы «Консо» от резкого рывка выдрало кнехт, к которому была прикреплена цепь, связывавшая оба корабля.

– Готово, – крикнул Абросим. – Идем свободным ходом!

– Добро, – отозвался Стоеросов. – Ставьте грот!

В это время из-за мыса выскочил «Ежовень». Подправив курс, Ерофеич пальнул из кормового единорога.

– Лихо у вас получилось, – крикнул матрос с мачты. – Примете в компанию? Свой я.

– То есть?

– Муромский.

– Ага. А из какой слободы будешь?

– Из Фуфайлов. Ивашкой звать.

– Чего ж ты базилевсу служишь, Фуфайла?

– Да так, с Тихоном нелады вышли.

– А родичи чего ж не заступились?

– Хотели. Только решили, что лучше мне одному уйти, чем весь род подставлять. С Тихоном сейчас лучше не ссориться.

– Это правильно. Посадника слушаться надо. На то он и посадник, между прочим.

– Хо-хо! Так и у вас отношения с Тихоном не лучше, а, добрейшие человеки? Разве не так?

– Сообразительный, – пробурчал Абросим. – Приглядывать придется.

– А еще за Теклой присматривай, – напомнил Стоеросов. – Интересно ведь, кого встретим.

Навстречу попалась часть покаянской эскадры во главе с линкором. Фуфайла крикнул с мачты:

– «Умбаррага», Свиристел Палыч! Восемьдесят восемь пушек! А за ним следуют три фрегата!

На захваченном «Консо» к этой встрече были уже вполне готовы. По шканцам прохаживался благоразумный покаянский капитан, а Ивашка бодро отрапортовал флагами о захвате муромского скампавея «Ежовень», который очень печально и очень убедительно тащился на буксире. Картина получилась и бодрой, и красивой, и победоносной. Линейный корабль даже поднял флаг «вами доволен».

– Запроси-ка, где искать командующего, – приказал Стоеросов.

Ивашка замахал флажками. На линкоре ответили.

– «Упокоитель», флагман аншеф-адмирала Василиу, крейсирует в устье Шумацкой протоки, Свиристел Палыч!

– Очень хорошо. А теперь вежливенько поблагодари.

– Слушаюсь.

«Умбаррага» спокойно повернул в боковой пролив. На его кормовом балконе два офицера курили сигары.

– Ишь, вальяжные, – сказал Абросим. – Как у себя дома, понимаешь… Еще два-три дня, и вообще закупорят фарватеры!

Он с досадой плюнул за борт. Потому что покаянские военные корабли не имели права заходить в дельту Теклы без разрешения посадника.

– Ничего, – угрюмо проворчал Ерофеич. – Не век им тут плавать. Судьба, она девка переменчивая.

Словно подтверждая его слова, вдруг стих ветер, паруса на покаянских кораблях обвисли. Эскадра, не завершив маневра, застряла в проливе между островами.

– А ведь похоже, что засаду затевают, – сказал Абросим. – Хотят сесть на хвост померанцам еще в муромских водах.

– Да, – кивнул Свиристел. – Похоже.

– Какой план будет?

– План будет такой. Проходим мимо острова и поворачиваем вправо. Думаю, что Мак-Магон пройдет либо здесь, либо там, за Долгим островом. В любом случае мы их увидим.

– Нас могут найти и родичи Агафония.

– Не смогут. Мы ж теперь в плену у базилевса!

– А если померанцы узнают, что мы захватили фрегат? Тот бриг, что на мели сидит, уже наверняка послал шлюпку с сообщением. Если сам с мели не снялся. Скоро начнется облава и на нас.

– Тут ничего не поделаешь. Мы должны найти корабли курфюрста. Очень может быть, что завтра «Умбаррага» спугнет их в сторону моря. То есть прямо к нам. Вместе у нас будет около шестисот шестидесяти пушек, а это уже кое-что. Имперский флот сильно разбросан, можно и прорваться.