И все бы хорошо, однако в своем новом назначении капитан третьего ранга Унзиболан де Фридо-Бранш без труда различил некую форму милости со стороны бывшей супруги, после чего стал плохо спать по ночам. Все не мог решить, что же лучше, – не самая лучшая жена, либо не самый лучший фрегат. А когда удавалось заснуть, страшно злился, если его будили. Иногда даже опускался до мордобоя.

Впрочем, во флоте Его Величества капитаном он был далеко не самым сволочным и уж точно – не самым худшим. А к мордобою там давно привыкли. И никогда не отвыкали.

8 июля 839 года де Фридо-Бранша разбудили во втором часу ночи.

– Обрат капитан, обрат капитан!

– Утопни, безумец.

– Никак не могу, – трепеща сообщил матрос.

– Это почему?

– Обрат старпом приказал вас сначала разбудить. А потом уж – к черту.

– А, – сказал капитан и открыл один глаз.

В сером сумраке каюты выделялся чуть более светлый прямоугольник двери. На комингсе настороженно замер вестовой, в любую секунду готовый увернуться от любого предмета. Это был ловкий шельма, старпом знал, кого посылать. Швыряться не имело смысла.

Де Фридо-Бранш сел в постели.

– Ну? Опять муромцы обливаются? Или померанцы больно бьют?

– Никак нет. Ни то, ни другое.

– Тогда что?

– Швыряться не будете?

– Не попаду.

Матрос успокоился и даже ухмыльнулся.

– «Гримальд» снимается с якорей, третьего ранга обрат.

– Я те щас за обрата третьего ранга…

Вестовой дожидаться не стал.

Сказать, что де Фридо-Бранш удивился, было бы мало. Уже третья неделя пошла с того дня, когда померанский корвет «Гримальд» и покаянский фрегат «Дюбрикано» демонстрировали присутствие двух соперничающих держав в порту Великого Мурома. Матросы с враждебных кораблей несколько раз успели подраться в местных кабаках, после чего в кубриках имперского фрегата стал весьма известным некий молодой кузнец Ференц из Южного Поммерна.

А де Фридо-Бранш успел выучить все выщербины на борту супостата (на абордаж его пытались брать, да явно зубы обломали) пересчитал все палубные лебедки (хороши, заразы!), не говоря уж о пушках. Корабли стояли так близко друг к другу, что по утрам, после подъема флага, Унзиболан со своей палубы не без иронии раскланивался с корветтен-капитаном Оюнтэгом Монголэ, командиром «Гримальда». В общем, попривыкли друг к другу. Казалось, ситуация складывается надолго. Зря, значит, казалось.

В светлых сумерках, заменявших в Муроме июльскую ночь, «Гримальд» был виден прекрасно. На корвете уже выбрали якорную цепь. Под марселем и кливером корабль медленно разворачивался в сторону разведенного на ночь Каменного моста.

Де Фридо-Бранш пожал плечами.

– Ну и что? – сказал он. – Пусть катятся. Наше дело – сторона. Приказа оставаться в Муроме никто еще не отменял.

И ушел в свою каюту. Но едва успел вздремнуть, как старший помощник явился лично и деликатно кашлянул.

– Да вымбовкой тебя по маковке! Что, что еще стряслось? – взревел капитан.

– Унзи, «Магденау» закрывает нам выход из бухты.

– Кто? Какая магденау?

– Померанский линкор.

– Что? Где?

– Да в паре кабельтовых от нас.

– А тебе не померещилось? Из-за белой-то ночи?

– Нет. Боюсь, что придется снова вставать, обрат мой капитан.

Де Фридо-Бранш вновь натянул тапочки. Ругаясь и спотыкаясь, он выбрался на шканцы.

Нет, старпому ничего не померещилось.

Прямо напротив «Дюбрикано» в полной красе и величии становился на якорь самый всамделишный «Магденау», головной корабль серии новых стодвухпушечных линкоров Поммерна. Своей тушей он безоговорочно перегородил фарватер. При этом его орудийные порты оказались открытыми, а в них мерцали неприятные огоньки. Де Фридо-Бранш почувствовал, что по спине у него медленно ползут мурашки. Весь сон как рукой сняло.

– Они рехнулись? В нейтральном порту?!

Сыграли тревогу. Пока сонные, разомлевшие от многодневного безделья матросы привели корабль в относительную готовность, «Магденау» раз шесть мог их всех отправить на неглубокое, но дно. Мог, но не отправил.

– Пугают, окайники – с облегчением сказал старпом.

– А зачем? – спросил капитан, настороженно разглядывая неприятеля в подзорную трубу. – Чего ради?

В этот момент он заподозрил, что у него с глазами что-то не в порядке: мачты «Магденау» вдруг начали двоиться. Де Фридо-Бранш отрегулировал фокус, но это ничего не изменило – двоились, и все тут.

– За «Магденау» вниз по течению проходит однотипный линкор «Денхорн», – доложил сигнальщик.

– Спишь, каналья? – разозлился де Фридо-Бранш. – Что, только заметил?

– Никак нет, обрат капитан! Принимал флажной семафор с «Магденау», – крикнул сигнальщик.

– Семафор? С «Магденау»?

– Так точно!

– Чего хотят?

– Ничего. Желают доброго утра.

– Издеваются, – сказал старпом.

– Не отвечать, – сквозь зубы приказал капитан.

Он начинал злиться.

– Легко им издеваться, – зудел старпом. – У нас только тридцать восемь пушек.

«Дюбрикано», самый слабый из всех покаянских фрегатов, послали в Муром совсем не драться, а только для того, чтобы посадник случайно не позабыл о существовании Пресветлой Покаяны; это была самая обыкновенная дипломатическая рутина. Сочли, что тридцати восьми орудий для такой цели вполне достаточно. Можно было ожидать равноценного ответа курфюрста, поэтому появление померанского корвета никого не удивило. Но вот то, что вослед «Гримальду» повалили еще и линкоры, – это уже ни в какие ворота не лезло.

Де Фридо-Бранш не знал, что и подумать. Неужели курфюрст всерьез решился бросить вызов империи? И где – на море? Слов нет, померанские линкоры хороши. Но их же только три, хороших-то! Между тем, только под командой аншеф-адмирала Василиу находилось полтора десятка тяжелых кораблей во главе со 116-пушечным «Упокоителем». На что при таком раскладе мог рассчитывать померанский адмирал де Фридо-Бранш не представлял. Тем не менее, факт оставался фактом – кригсмарина выползла из норы. И на этот счет у де Фридо-Бранша были самые недвусмысленные инструкции.

Согласно этим инструкциям «Дюбрикано» следовало немедленно срываться с якорей и на всех парусах лететь к адмиралу Василиу. Но как срываться, куда лететь, если фарватер загораживает коробка водоизмещением в две с половиной тысячи тонн?

– Позовите обрата эмиссара, – приказал де Фридо-Бранш.

– Я здесь, обрат капитан.

– Обрат Гломма! Нужно срочно предупредить нашего посла.

– Уже сделано, обрат капитан, – с едва уловимой усмешкой ответил бубудуск.

Между тем, сигнальщик все не унимался.

– Из-за Лодейной слободы выходит линейный корабль «Василиск», – доложил он. – Далее следуют тяжелые фрегаты класса «Такона».

– Опф-ф, – сказал старпом.

Де Фридо-Бранш ничего не сказал. Привалившись спиной к бизани, он только провожал глазами очередного неприятеля и нервно курил трубку.

За «Таконой» появился крупный, благородных пропорций корабль, размерами немного уступающий линкору. Под его верхней палубой вместо привычных орудийных портов располагался ряд прямоугольных иллюминаторов. Некоторые из них светились, а некоторые были задернуты шторками.

Старпом ахнул.

– Пресветлый Корзин! Да ведь это «Поларштерн»! Личная яхта Бернара… Неужели сам курфюрст плывет? Унзи, какая-то серьезная каша заваривается.

– Вижу, – кивнул капитан. – Трап убрать! Винц, пошлите людей на реи и к кабестану. Приготовиться к отплытию!

– Куда? «Магденау» напрочь фарватер перекрыл.

– Дорогой мой! У адмирала Мак-Магона не так уж много кораблей, чтобы ради нас оставлять здесь линкор. «Магденау» скоро уйдет. И вот тогда нельзя будет терять ни минуты, мы должны сесть на хвост померанской эскадре, а потом ее опередить. Иначе адмирала Василиу ждет неприятный сюрприз. Полагаю, перед нами он тоже в долгу не останется.