Так, может, оккультист допустил еще одну ошибку, сделав меня невосприимчивым к его собственной смерти?

Придя к такому выводу, я принялся думать, как быть. До того мига, когда тело мое сгниет окончательно, пройдут долгие годы. К людям мне теперь нельзя, к эльфам или гномам — тем паче. Жить отшельником в глуши тоже не по мне.

Решив положиться на судьбу, я поднялся и, оставив бивуак нетронутым, а оккультиста со Свендром — не похороненными, отправился в путь.

Дорога вела вниз, к подножию гор. Интересно, что ждет меня внизу. Земли варваров, каганат орков. Или, может, я выйду к одному из множества раскиданных вокруг Тимории эльфийских альянсов? Что ж, пусть случай выберет за меня…

Я шел день и ночь, без остановок — мертвые не нуждаются в отдыхе. Вот уже и знакомое ущелье, и снег постепенно сходит на нет…

Да это же Алкмаар! Я вернулся обратно. Вот так сюрприз.

Вот только в воздухе пахнет не весенним цветом, не скошенной с лугов сочной травой и даже не опавшим сухим листом; ветер, долетавший до гор, несет отчетливый запах пожарища. Я прибавил шаг, спеша скорее увидеть, что же произошло.

…И вместо цветущей, богатой страны увидал пред собой безрадостный пейзаж: сухие, измученные деревья, ни травы, ни цветов. Вдали, почти у горизонта, виднеются дымы множества костров. Сердце мое, пусть мертвое и небьющееся, сжалось от страха. Отец, Леда, мои друзья… Что с ними, миновала ли их неведомая опасность?

Я с ужасом обозревал открывшуюся мне картину. Что же тут произошло?

Прибавив шаг и соблюдая осторожность, чтоб не попасться никому на глаза, я направился к родной своей деревеньке.

Временами на дороге мне попадались беженцы с нехитрым скарбом, и тогда я, завидев их, сворачивал с дороги и обходил их стороной — признать во мне зомби издалека было сложно, а вот вблизи разве что слепой спутает мою сухую сероватую кожу с живой человеческой.

Мне нестерпимо хотелось остановить кого-нибудь из беженцев, чтоб расспросить, что же тут произошло, но я всячески сдерживался — ни к чему пугать и без того перепуганных живых. Тем более что едва ли хоть кто-то из них станет слушать мои расспросы — саданут по голове чем потяжелее, и вся недолга.

Лишь дойдя до деревни, я понял, наконец, что же приключилось с моим любимым Алкмааром.

Единственная улица была заполнена умирающими людьми. Их тела покрывали страшные язвы, некоторые стонали и просили о помощи, другие лишь бессильно провожали взглядом загадочных личностей в длиннополых плащах, чьи лица скрывались под капюшонами. Они ходили среди умирающих, временами наклоняясь к кому-то из них, после чего иных из них (в основном тех, на ком было поменьше язв) грузили на стоящие поодаль телеги.

Остальных же, не слушая ни стонов, ни мольбы, заживо стаскивали к большой куче заготовленных загодя дров.

Люди, сумевшие избежать чумы, в панике бежали в соседние королевства, трупы — обычные, не оживленные, не нужные даже загадочным плащеносцам, лежали прямо на улицах, там, где смерть настигла их…

Понадеявшись, что хоть Альзония устояла перед бедствием, я с утроенной силой поспешил туда, а в голове была лишь одна мысль — как там моя Леда?

Я больше не прятался от встречных — не до того. Но и они, завидя меня, не спешили бежать назад, лишь крепче сжимали в руках топоры и палки да провожали меня недобрым глазом.

Но самый ужас я испытал, лишь достигнув Альзонии. Некогда прекрасный торговый город постигла участь еще более жуткая, нежели чума. Вернее, смертоносная хворь уже отбушевала тут, собрав свою дань, а теперь…

В распахнутых настежь воротах неподвижными изваяниями замерли два зомби. В отличие от меня, оба они были одеты в отличные доспехи и хорошо вооружены. Как же так, ни один оккультист не доверится мертвяку настолько, чтоб дать ему в руки оружие. Или… Или этих зомби создали не оккультисты? Но кто тогда?

Подобравшись поближе и вглядываясь в пересечение грязных улиц, где сновали беспорядочные тени и раздавались беспорядочные вопли, я замер.

— Мортис, Мортис! Да здравствует славная Мортис! — неслось из ворот.

В кустах справа от меня зашуршало. Я бросился на звук.

— Поганый нелюдь! — Подо мной, извиваясь всем телом в попытке выбраться, лежал мужичок.

— Леда! — выдохнул я ему в лицо. — Где она? Что с ней?

Мужичок прекратил извиваться, закашлялся, попытался прикрыться грязным рукавом. Я посильнее придавил его к земле.

— Говори, а не то быстро к мертвякам отведу, — пригрозил я, вспомнив зомби в воротах.

— Какая Леда, не знаю никакой Леды, — забормотал мужик.

— Дочь торговца тканями, что живет на перекрестке Поварской и Купеческой улиц, — прохрипел я, хватая его за грудки.

— Ах, эта Леда, — вспомнил мужик и попытался ударить меня ногой. Я встряхнул его, и он, заикаясь и поминутно клацая зубами, продолжил. — Дак, н-нету ее больше, Л-леды той. Она, того… В-весной, как-к ж-женишок-то ее пропал, слегла с хворью непонятной… Не пила, не ела… Так и померла…

— Как померла? — спросил я и понял, что больше не смогу произнести ни слова. И все-таки выдавил через силу. — Когда?

— Да вот, недавнось совсем. Как раз перед тем, как чума приключилась-то…

Глаза мои заволокло кровавым туманом. Значит, пока я там, в горах, с мерзким оккультистом, моя Леда…

Я сам не заметил, как отпрянул от мужичка, и тот, с громким воплем: «Мертвяк, спасите!» бросился прочь. Не заметил, как на крики его один из стоящих в воротах зомби просигнализировал куда-то взмахами рук, и из города на роскошном коне выехала сопровождаемая толпой свежих зомби фигура. Часть мертвяков бросилась вслед за мужичком, всадник же, поведя головой, направил коня в мою сторону.

«Ненавижу, — подумал я, — всех вас ненавижу, оккультистов проклятых». И даже не поднял головы, когда надо мной нависла мрачная фигура.

— Чей ты воин? — раздалось надо мной. — Кто тебя создал?

Я не пошевелился.

— Отвечай, когда тебя спрашивает славнейший из рыцарей Смерти армии великой Мортис! — В гулком, не могущем принадлежать человеку голосе мне послышались гневные нотки. — Встань! Смотри на меня!

Тело подчинилось само собой. Я медленно встал и поднял голову.

На меня со спины угольно-черного коня смотрела жуткая маска, отдаленно напоминающая лицо. Целое мгновение я глядел на сидящее в седле существо.

Две красных искры, протянувшись из глаз рыцаря Смерти, забрались мне под череп и начали перекапывать мысли, чувства, воспоминания…

Ну уж нет! Я тряхнул головой, прогоняя назойливые искорки.

— Тебя создали не наши маги, — удивленно сообщил рыцарь.

— Меня создал оккультист, чьего имени я не знаю, — слова дались тяжело, но я постарался, чтоб они звучали отчетливо и нисколько не напоминали обычное для зомби мычание.

— Твой хозяин оставил тебе разум? — удивился рыцарь, никак не ожидавший от зомби членораздельного ответа. — Где он теперь?

— Он мертв. Я убил его.

— Зомби умирают вслед за создавшим их магом, — назидательно прогудел рыцарь. — Почему ты не умер?

— Не знаю, — прошептал я.

Изданный рыцарем звук более всего напоминал гулкий смешок.

— Мы ненавидим оккультистов и уничтожаем их одного за другим, — неожиданно сказал он. — Ты очень необычный зомби. Как звали тебя при жизни?

— Кор, — собственное имя показалось мне чужим, однако же в устах рыцаря Смерти оно зазвучало неожиданно уместно.

— Что ж, Кор, — рыцарь на мгновение задумался и продолжил: — Идти тебе теперь некуда. Живые не примут тебя, а тело твое будет разлагаться столь долго, что ты успеешь сойти с ума от одиночества и бессмысленности своего существования.

Я вновь опустил голову, признавая его правоту.

— Я предлагаю тебе примкнуть к воинству славной Мортис. Мы огнем и мечом пройдем по всем землям, уничтожая также и оккультистов. Нам не помешает такой солдат, как ты. Что скажешь на это, немертвый?

Настала моя пора хорошенько поразмыслить. Убивать невинных людей, уничтожать города и селения… Но ведь так я смогу отомстить каждому встречному оккультисту, всему их поганому роду за себя самого. И пусть зомби, служащие этой неведомой Мортис, тоже кого-то любили и были любимы — мне нет до них дела. Леда умерла из-за того, что я не вернулся. Мой отец наверняка мертв — его некрепкое здоровье вряд ли могло устоять против чумы.