Но я смог все это преодолеть, перерасти, превзойти, подняться не просто со дна общества, а из его дренажных канав, и возвыситься над самыми высокими высотами. После такого — что мне неумелые оскорбления какого-то молодого горячего мага, который с трудом понимает, что говорит?

Тем более в тех случаях, когда то, что он говорит — правда?

Кажется, Лукасу не понравилось, что я ничего не отвечаю на его тираду, хотя она, формально, и не требовала ответа. Если бы я действительно хотел ему ответить, то он бы моего ответа не выдержал.

Внезапно Лукас поднял свободную руку, ухватил меня за воротник рубашки и подтянул к своему лицу:

— Ты что, падаль, игнорировать меня вздумал? Я с тобой разговариваю! А ну смотри на меня!

Вот как, значит.

Всё-таки придется ему охладить пыл хоть немного.

Отвернув голову от его налитых кровью глаз и раздутых ноздрей, я поднял левой рукой бутылку и демонстративно приложился к ней, отвлекая внимание Лукаса и заставляя его разозлиться еще больше.

Правая же моя рука в этот момент легла на локоть Лукаса, согнутый, чтобы удобнее было держать меня за рубашку, и аккуратно и не спеша повела его внутрь и вверх — туда, куда анатомия не предполагала движение этой части тела.

Если бы я сделал это быстрее, плечо Лукаса громко щелкнуло бы, разделяясь на сустав и суставную сумку.

Если бы я рванул со всей силы, то дополнительно к этому произошел бы разрыв связок и, возможно, даже мышц — тяжелая травма, восстановление после которой в лучшем случае заняло бы несколько месяцев.

Но я повел локоть медленно и аккуратно, поэтому Лукас, явно не ожидавший никакого противодействия, закряхтел и вынужден был сначала согнуться в левому боку, подныривая под собственную руку, потом — выпустить мою рубашку из захвата, и в итоге, потеряв равновесие в неудобной позе, просто упасть на задницу.

Бутылка выпала из его руки и завалилась набок, выплескивая содержимое на траву. Вокруг сразу распространился запах алкоголя.

— Слушай, я же предлагал по-хорошему, — напомнил я Лукасу, который ошалело ощупывал траву вокруг себя, явно не понимая, как так получилось. — Давай не будем усугублять ситуацию. День так хорошо начинался, зачем его портить?

Я опрокинул в себя остатки «пляжа».

Лукас, внимательно проследив за этим, видимо, вспомнил про свою бутылку и поискал ее взглядом. Нашел, поднял, увидел, что она почти пуста, и, кажется, рассвирепел еще больше.

— Нет, не хорошо… — пропыхтел он, с трудом поднимаясь на ноги. — Совсем не хорошо! Вот сейчас станет лучше!

Я внимательно следил за его руками, готовый при первых же искрах маны как-то противодействовать — разбить об его голову бутылку, если понадобится, — но Лукас, кажется, оконательно забыл, что он вообще-то маг, и решил все дела решить кулаками и совсем по-простому. Ну, или решил, что применять магию против меня — ниже его достоинства, справится и так. Я же деревенщина, отброс, прислуга, или кто-то там ещё…

Как бы то ни было, Лукас себя переоценил.

Он едва не упал, когда разворачивался на месте в мою сторону, а уж когда широко, по-залихватски, размахнулся и ударил прямой правый, так вообще повалился вперед, как подрубленное дерево. Прямо на меня.

Или, вернее, на стол, который стоял у меня за спиной. Никого на линии атаки Лукаса, конечно, уже не было — я просто отшагнул в сторону, даже не пользуясь ножом или магией.

Удар Лукаса провалился в пустоту. Силой, вложенной в это движение, его аж развернуло, на мгновение передо мной мелькнуло его удивленное донельзя лицо…

А потом его ноги заплелись окончательно, и он боком обрушился на стол!

Раздался жуткий грохот бьющейся посуды, а через мгновение — треск ломающейся древесины. Столешница, которая, казалось, должна была выдержать выпавшие на ее долю испытания, все же разломилась пополам, и Лукам грохнулся вторично — уже на газон!

Две половинки стола превратились в две наклонные плоскости, по которым покатились блюда и тарелки, обрушивая на Лукаса дождь из закусок и салатов и превращая его в какое-то подобие снеговика, только из еды. Едовика.

Голос Ванессы и музыка резко смолкли, будто кто-то за сценой разом отрезал провода, и воцарилась мертвая тишина. Все моментально развернулись, глядя на меня и на Лукаса, который в эту минуту пытался подняться, но у него никак не выходило.

— Марк, что происходит? — немного нервно поинтересовалась со сцены Ванесса в микрофон. — Что случилось?

— Да всё в порядке! Просто алкоголь! — Я развел руками и указал на бутылку в траве. — Уважаемый Лукас, кажется, слегка перебрал и, когда хотел что-то взять со стола, потерял координацию движений… И упал. Я даже не успел его поймать!

К Лукасу уже подскочило несколько человек, одетых не так, как остальные — в черных фраках и брюках. Я уже видел двоих таких в приоткрытые двери особняка, и, по тому, что они торчали внутри и не показывались на глаза, сделал вывод, что это слуги или официанты… Кто-то из них, в общем.

Они помогли Лукасу подняться, быстро осмотрели его, выискивая раны или синяки, и мягко, но настойчиво, повели внутрь особняка.

Лукас не особенно сопротивлялся — он, кажется, до сих пор не понимал, что произошло, — и покорно шел за ними, роняя на траву куски рыбы, половинки мидий и канапе.

— У меня все! — поспешно сказала Ванесса — Спасибо.

Она сунула микрофон в руки ведущему и спустилась со сцены.

— Аплодисменты несравненной Ванессе Тюудор! — тут же нашелся ведущий. — Ну же, больше шума!

Толпа по инерции принялась хлопать, и ведущий, уцепившись за ответную реакцию, продолжил свое дело. Он пригласил кого-то из гостей выступать на сцене, чтобы отвлечь от инцидента с Лукасом.

А Ванесса подошла ко мне, хмурясь, и встала рядом:

— А теперь честно — что это было?

— Честно? — Я тоже нахмурился. — Он попытался меня ударить, я просто уклонился. Никто не виноват в том, что он пьян как моряк в отпуске.

— Да конечно. — Ванесса прищурилась. — И ты его никак не провоцировал? Ничего ему не говорил? Не оскорблял?

— Я⁈ — А вот это меня изумило. — Дорогая, ты какого обо мне мнения вообще? Он мне кто, чтобы его провоцировать? Я его знать не знаю, мне вообще все равно, что он обо мне думает и как ко мне относится. Если бы он всю эту кашу не заварил, ничего бы и не было!

— И ты его и пальцем не тронул? — не отставала Ванесса.

Я выразительно посмотрел на нее, и она закатила глаза:

— Ладно, прости… Просто я не привыкла, чтобы мой молодой человек бил Лукаса… Обычно наоборот происходит.

— Да не бил я его!

— Ну я же условно. — Ванесса всплеснула руками. — Ладно, все, закрыли тему. Лукаса тут больше нет, а значит, неприятных сюрпризов больше не будет.

— То-то же, — кивнул я. — Кстати, классное выступление было. Я оценил.

— Да ну? — Ванесса покосилась на меня. — Не думала, что ты слушал. Думала, ты больше был сосредоточен на Лукасе. На том, что он говорит.

— Да он всякую хрень бормотал. — Я махнул рукой.

Хотя, если откровенно, то не все из того, что говорил Лукас — хрень. Что-то же меня все-таки зацепило в его словах. Что-то, за что я ухватился и попытался развернуть появившуюся мысль. Но не успел.

Я снова прогнал в голове ту фразу, которая привлекла мое внимание, и разобрал ее по словам. В основном, все было безобидно и обычно… Кроме одного момента.

«Должен быть готов отдать жизнь за свою госпожу, а потом, при одном лишь звуке ее имени — восстать из мертвых и снова выполнять ее указания!»

При одном лишь звуке имени… Восстать из мертвых…

А что, если звук — не имени?

А что если восстать — не из мертвых?

— Я сейчас. Не скучай. — Я подмигнул Ванессе и отошел подальше от толпы, чтобы вопли ведущего и шум гостей, быстро утратившей интерес к погрому и к Лукасу, не мешали мне.

Отойдя практически в кусты, где посторонние звуки путались в ветвях и мешали намного меньше, я достал из кармана телефон и позвонил Адаму.