– Так точно, ваше превосходительство, – твёрдо ответил Александр, чувствуя, как жар окатывает его с головы до ног. – Мой аэроплан полетит, и полетит так высоко, что увидеть его станет возможно лишь птицам.

– Красиво говорите, мой друг. Вы прошли то испытание, что я вам – грешен! – приготовил. По правде говоря, ваш друг Иван Орлов мне рассказал о вашей разработке. Я сперва не поверил, решив, однако, вас расспросить подробнее. Вы же сами понимаете – такие высоты могут нам только сниться. Что же… Славно, господин Стефенссон! Теперь ваше пожелание, после чего мы можем считаться квитами.

– Что вы… Я не вправе просить у вас что-либо, – смутился Александр.

– Я настаиваю, мой друг, – усмехнулся Можайский. – Надеюсь, служба в рядах эскадрильи «Золотые крылья» пройдёт для вас с пользой. Им требуются такие умы, как вы. Согласны ли вы с сегодняшнего дня состоять в ней? Ведь это, по словам Ивана Николаевича, кажется, было вашим вожделением?

– Так точно, ваше превосходительство, – ответил Александр. Со стороны стало заметно, как загорелись его глаза. – Я согласен.

– Славно! И всё-таки ваше желание так и не было высказано.

Тут-то Александр и вспомнил о своём друге, который тоже изъявил желание вступить в ряды эскадрильи. К тому же, именно так он и представлял совершенный тандем: втроём – и никак иначе. Можайский уже доставал лист бумаги, как юноша сказал:

– Ваше превосходительство… Пожелание касается моего друга – Кирсанова Николая Андреевича. Если вам сие будет не в тягость – не соблаговолите ли вы написать рекомендацию и на него? Он так же, как и мы с Ваней, достоин, по моему мнению, должности в рядах эскадрильи.

– Какие же у вашего друга превосходные стороны?

– Он понимает меня с полуслова и во всех моих задумках готов поддержать меня. Он живой и умный, ему по плечу любые знания, которые он может поглощать так, как поглощает воду паровой двигатель.

– Что же, я не должен просить у вас иного. В ряды эскадрильи войдёт и ваш друг Николай Кирсанов.

– Благодарю вас, ваше превосходительство, – встал и склонил голову Александр.

– Ныне мы квиты, – усмехнулся Можайский. – Прошу обождать меня несколько минут, пока я буду писать рекомендательные письма. По окончании полугодового курса и сдачи по нему экзаменов вы будете направлены в Ш-бург для занятия инженерной работой.

– Вас понял, ваше превосходительство.

– Вашим наставником и куратором инженерного отделения назначен мой давний знакомый – Герр Фридрих Браун, ein bekannter Ingenieur in seiner Vaterland5. Командиром всей эскадрильи является Корнилов Роман Иванович. Будем надеяться, что в январе-феврале всё будет спокойно! Покамест учитесь, мой друг, получайте знания, работайте. Дерзайте, господин Стефенссон, – и полетите. Обязательно полетите!

– Благодарю вас, – сказал Александр.

Его сердце ликовало. То, к чему он так долго стремился, наконец, открылось ему. «Следующие полгода пролетят незаметно, – подумал Александр. – Господи, слава Тебе! Как всё неожиданно повернулось…». Он не мог дождаться, когда Можайский допишет письма. Ему казалось, что всё должно было происходить по одному лишь мановению – быстро и легко. Время шло своим привычным темпом, но Боже мой, какое оно, оказывается, медленное! Как долго водит перо Александра Фёдоровича по бумаге, выписывая слова вежливости и просьбы! Едва написав письма, Можайский поблагодарил юношу за визит, а тот, откланявшись, проследовал к выходу. Предстояло долгих шесть месяцев томления в застенках аудиторий, библиотеки и квартиры. Впрочем, как ощущал себя Александр, эти мелочи полностью заслуживают того, чтобы их перетерпеть. Выйдя из кабинета, он направился по длинному университетскому коридору ко дверям, ведущим на Университетскую улицу…

Поезд равномерно выстукивал ритм своими колёсами. За окнами простирались заснеженные поля и хвойные леса. Несмотря на лютый мороз, в купе ощущалось приятное тепло. Александр сидел ближе к окну, всматриваясь в живописные пейзажи. Тишина между путниками нарушалась посапыванием Коли, который, спустя несколько толчков и покачиваний, опустил голову на плечо Стефенссону, чем не мог сконфузить того. Сидящий напротив них Ваня Орлов широко улыбнулся. До приезда в Ш-бург оставалось немногим более часа. Расписание сего пригородного поезда прекрасно совпадало с жизненным ритмом Александра, поэтому он не чувствовал себя уставшим. Близилось пять вечера.

– Вот уж не думал, – нарушил молчание Ваня, отвлёкшийся от книги, – что окажусь вместе с вами в одном купе, господа.

– Я – тем более, – ответил Александр. – Не думал, что буду сотрудничать с тобой.

– Однако я не вижу ничего в том зазорного.

– А я, думаешь, вижу? Знаешь, Ваня, я бы хотел сохранить дружбу с тобой.

Орлов промолчал и вновь уставился в окно. За окном повалил крупными хлопьями снег. Начинавшиеся сумерки погружали местность в волшебную, чарующую атмосферу. От осознания красоты пейзажа Александр почувствовал, как его окатило мурашками. Он бросил взгляд на купейный столик. На нём очень органично расположился свежий выпуск «Le Petit Journal6», принесённый проводником экземпляр «Коммерсанта7» и недопитая Колей кружка чая. «Как жаль, что эта поездка длится столь недолго, – отметил про себя Александр». Вскоре до приезда на станцию назначения оставалось немногим более двадцати минут. Коля, зевая и потягиваясь, проснулся и блаженно уставился в окно.

– Ты бы хоть волосы причесал, – отметил Александр.

– Отстань, ради Бога… – ответил заспанный Коля. – Ты не представляешь… Какое блаженство спать в поездах!

– Тем не менее, скоро мы прибудем, – сказал Ваня. – Причешись, на тебя смешно смотреть!

– Где-то был мой гребешок…

Пригородные деревеньки зажигали свои вечерние фонари, а на улице темнело всё более и более. Вскоре перед путешественниками загорелись первые огни Ш-бурга…

***

На город медленно спустился туман. Стелясь в десятках метров от поверхности, он напоминал некий потолок, что распластался над жилищами людей, укрывая их от грозных ударов старины Мороза. Синева неба становилась всё более тёмной, и чем дольше путники шли по улочкам Ш-бурга, тем явнее вступала в свои законные права ночь. Из ориентиров у трёх приятелей была лишь записка с адресом и телефоном, посему до цели они прошли по многим переулкам. Как назло, ни в одном из них не встретилось ни одного прохожего. Горящий в окнах свет и городские фонари всё яснее и яснее красили кружащиеся снежинки в жёлто-пламенный оттенок. Атмосфера приозёрного маленького городка была поистине чарующей. В Александре она вообще пробудила странное давнее чувство чего-то родного и тёплого его сердцу. Он то и дело жмурил глаза, представляя свои северные края. Ему показалось, что когда-то давно он гулял ровно в такую же погоду по улицам родного города. Так же падали снежинки, так же мгла накрывала небо, и так же рядом с ним были его тамошние приятели… Впрочем, открывая глаза, Александр так или иначе оказывался в незнакомом городе, с новыми друзьями и новыми целями. Путь, судя по записке, был практически полностью пройдён – троица вышла на нужную улицу. Александр решил для себя, что сейчас не место и не время предаваться бесцельным мечтаниям, и вернулся в действительность.

– Хоть бы один пьяница попался! – посетовал Николай.

– Спокойствие! Мы на нужной улице. Итак, – вгляделся в темноте в записку Ваня, – дом 21.

– Оно уже где-то рядом… Где-то на той стороне улицы… – пробормотал Коля и вгляделся в номерные таблички. – 17, далее 19… Вот! Нашли!

Здание из тёмного кирпича, скудно оформленное в фасаде, располагалось на противоположной стороне улицы за двумя соснами.

– Хорошее обиталище для немца, – сострил по поводу внешнего вида дома Ваня.