Неожиданный возглас разбудил задремавшего за партой юношу. Тот вздрогнул, а затем, оглянувшись вокруг, забавной физиономией уставился на нарушителя его спокойствия.

– Ха-ха-ха, какая у тебя всё-таки смешная рожа! – засмеялся он, подойдя к нему. – Вставай, на прогулку опоздаешь.

– Коля? Чего тебе нужно? Какую ещё прогулку? Разве уже вечер?

– Седьмой час пошёл, ей-богу. Забился, как плесень, в глубокую каморку, света белого не видишь – разве так должен выглядеть образцовый столичный студент?

– Ради Бога, оставь меня в покое, – проговорил сонный юноша, протирая глаза. – Я зачитался трудом Лилиенталя и незаметно задремал.

– Неужто настолько скучное чтиво?

– Наоборот, Коля. Впрочем, вряд ли сия наука будет тебе интересна. Можешь не звать на прогулку. И так знаю, что это будет скучнейший вечер со смолянками.

– Ошибаешься, брат, – ответил ему Николай. – Это будет преинтереснейший вечер. Да, мы пригласили благородных девиц, однако совсем не для того, о чём ты можешь помышлять. Ваня Орлов будет демонстрировать работающую модель субмарины, о которой он вычитал в «Двадцати тысячах лье» Жюля Верна.

– Неужто ему это удалось выполнить? – с удивлением и некоторым недоверием спросил юноша.

– А то! Своими глазами видал. Здоровенная машина, натуральнейшее чудо, прости Господи.

– Чудес наука не знает. Есть лишь временно необъяснимое.

– Вот и проснулся наш маленький зануда, – в шутку ласково протянул Николай. – Вот что, Саша: пойдём сейчас. Если и дальше сидеть здесь, всю жизнь за формулами прозеваешь.

– Назови хоть один аргумент в пользу того, что мне надо идти туда, – настаивал он. – Мои идеи – и есть жизнь.

– Скучновато… Ну хорошо. Во-первых, свежий воздух. Поскольку мой отец – превосходный доктор, о полезных свойствах воздуха я могу рассказывать часами.

– Пожалуй, о пользе оного я сам наслышан. Однако этого недостаточно.

– Во-вторых, демонстрация субмарины.

– Эта посудина потонет, – скептически махнул рукой Александр. – У Вани отсутствует теоретическая база. Ха, а знаешь, почему я уверен в его провале? – он злорадно усмехнулся. – Он просто не взял меня в инженеры. Если бы я руководил теоретической частью проекта, успех был бы ему обеспечен. Хм… – на секунду призадумался он. – А знаешь что? Пойдём, Коля. Я хочу посмотреть лично на то, как эта ржавая бочка пойдёт ко дну Невы вместе с его косым паровым двигателем.

– Отрадно слышать, что хотя бы это увлекает тебя, – улыбнулся Коля. – Тогда собирайся и выходи.

– Погоди… Я возьму кое-что. Не хочу, пусть даже на время прогулки, зря терять время.

Сказав это, Александр пощупал книжную полку, а затем вытащил оттуда пару листов бумаги.

– Что это? – спросил Николай.

– Это чертежи моего аэроплана. Однако они всё ещё нуждаются в доработке.

– Ты ни разу нам не показывал эти чертежи, однако…

– Это правда. Хотелось сохранить в секрете. Впрочем, основная часть выполнена, поэтому я могу лишь поправлять некоторые детали.

– Это ты молодец. Ну ладно, идём, идём скорее! Девицы уже заждались!

В жаркую летнюю пору большинство студентов желали заниматься на свежем воздухе, поскольку в помещениях становилось невыносимо душно. Вечером же территория Васильевского острова оказывалась оккупированной учащимися – гимназистами и студентами. Александр Стефенссон, о котором недавно шла речь, не любил больших и шумных обществ, предпочитая им сидение в собственной комнатке или же посещение университетской библиотеки. Юноша справлялся со всеми заданиями и сдавал практически все экзамены на высший балл, исключая, пожалуй, лишь спорт. Внешности он был типично варяжской: гордая, осанистая фигура, широкие плечи, русые волосы, выразительные черты лица и большие, вечно любопытные, голубые глаза. Его не интересовали светские забавы его сокурсников, которые, по его словам, «вечно пьяны и не способны на великие свершения». Однако даже такой его оценки избежали двое парней: Николай Кирсанов и Иван Орлов. Первый ему приглянулся за необыкновенную живость и умение поглощать знания на лету. Именно Коля мог в самые трудные моменты вытянуть его на прогулку по вечерней столице, тем самым немного снимая накопившиеся тревоги и переживания. С Ваней же у Александра отношения не задались с самого начала, поскольку тот был таким же своенравным и упрямым, как и он сам. Однако было в Орлове что-то, за что юноша хоть и сдержанно, но всё же восхищался им. Это была невероятная работоспособность, трудолюбие и практичность. Не проходило и дня, как Иван не задумал бы какую-нибудь новую машину или устройство. Чаще всего его работы терпели неудачи, однако среди сотен различных поделок и изобретений попадались и толковые. Примером плода воспалённого ума Вани является пресловутая субмарина, прототипом которой выступил аппарат, выдуманный великим французским писателем.

Стоит сказать, что Александр не столько хотел увидеть крах его изобретения. Нет, он не был злорадным или завистливым. Больше всего ему хотелось именно взглянуть на это творение, полюбопытствовать о его устройстве, узнать о характеристиках, по возможности предоставив разумную критику. Именно в этом он видел смысл общения между людьми – в обмене опытом и знаниями, в совместном решении вопросов и проблем окружающей действительности. «В конце концов, если так подумать… Его практические навыки и мой багаж знаний вместе образовали бы превосходный тандем, – размышлял он. – А Коля был бы отличным Гермесом между моим и Ваниным миром. Сколько бы мы смогли создать вместе!.. Не только аэроплан. Нет… И в космос, и на Луну мы бы полетели!»

Тем временем, двое товарищей вышли на набережную Невы. На перекрёстке Университетской и Дворцового моста скопилось много народу. Александр узнал в этой массе то знакомое, с вечно горящими глазами, выразительное лицо – Ваню Орлова. Тот держал в своих руках довольно внушительных размеров медный сигарообразный предмет.

– Пойдём поближе! – воскликнул Коля и жестом руки позвал Александра следовать за ним. – Ваня!

– Вот он, гений нашего города, – иронично молвил Александр. – Ну, коль уж позвал, нечего отгораживаться.

Иван обратил внимание на зовущего, и, протиснувшись с моделью из толпы, подошёл к друзьям.

– Привет, Ваня, – поприветствовал его Николай, пожав тому руку. – Ну и махина. Тяжёлая?

– Фунтов тридцать, не меньше, – сказал Иван. – Здравствуй, Саша.

– Да, привет, – пожал протянутую ему руку юноша. – И как же она работает?

– О, всё до боли просто, – начал Иван. – Сердце моей субмарины – большая батарейка, оббитая резиной для изоляции. Я заметил, что если пропустить ток по спирали, та начинает раскаляться. Собственно, двигателем служит простая спираль из меди, опущенная в резервуар с водой. Воду субмарина берёт из реки с помощью этого клапана, – с этими словами Ваня поднёс модель поближе к Александру и показал ему маленькое отверстие в корпусе. – Нагреваясь и испаряясь, вода приводит в действие двигатель Стирлинга, который и вращает вал с закреплённым на конце гребным винтом. Просто как всё гениальное, не правда ли? – ухмыльнулся он.

– Да уж… – призадумался Александр. – Ты действительно многое предусмотрел. Однако я готов с тобой поспорить, что без твоего вмешательства она не поплывёт.

– Что ты такое говоришь? – поднял глаза Ваня. – Поплывёт, и ещё как!

– Говорю же тебе: могу поспорить. Не на деньги, таковых не имеется, – ехидно прищурился Александр.

– Если ты так уверен, – горящим взглядом посмотрел на него начинающий инженер, – то пусть же любая нелепица будет участью проигравшего. Свидетелем же пусть выступит наш общий товарищ Николай. Согласен ли ты, Стефенссон, на такое условие?

Тут взгляд загорелся и у Александра.

– Замечательно! Пари можно считать заключённым.

– Да.

Оба изобретателя пожали друг другу руки, а Коля разъединил их своей ладонью.

– Пройдёмте же ко зрителям! – воскликнул тот.

– С удовольствием, – улыбнулся Иван. – И пусть же благодарная публика рассудит нас.