Табель успеваемости за ноябрь 1953-го
1955-й, в саду
«Летние каникулы будут долгой полосой скуки, каких-то микроскопических занятий, чтобы заполнить день»4.
(«Годы»)
1956-й, вторая слева во втором ряду
«Главный праздник в нашем приходе — это гуляния в начале июля, которые открываются шествием учениц нашей школы в карнавальных костюмах. Девочки, одетые цветами, наездницами и прекрасными дамами, танцуют и поют на улицах города — так частная школа демонстрирует собравшейся на тротуарах толпе свои достоинства, показывает, насколько она изобретательнее и выше классом, чем обычная, государственная школа, чьи ученицы неделю тому назад прошагали строем до ипподрома в строгих спортивных костюмах».
(«Стыд»)
Вверху: Фото на документы
Внизу: 1957-й, у Малого моста, рядом с вокзалом
«Я стала презирать социальные условности, религиозные обряды, деньги. Я переписывала стихи Рембо и Превера, наклеивала фото Джеймса Дина на обложки тетрадей, слушала „Плохую репутацию“ Брассенса, скучала. Мой подростковый бунт был романтическим, как если бы я росла в буржуазной семье».
(«Женщина»)
1957-й, в десятом классе пансиона
«После того как отгремят выпускные из девятого, вместе со старшей школой наступает всеобщая расслабленность. Учительница математики, необъятная женщина в черной накидке поверх клетчатой блузки, кричала: „Девушки, в вас нет священного огня! Вы немы, вы вялы! Священного огня мне, ну же!“»
(«Замороженная женщина»)
1957-й, с Одиль, еще одной школьной подругой
«Как и многие другие девушки, я „курсирую“ туда-обратно мимо магазинов. Мальчики тоже ходят туда-сюда под быстрыми оценивающими взглядами: этот ничего, этот совсем страшный. Порой — остановки».
(«Замороженная женщина»)
1957-й, в пансионе Сен-Мишель, у зеленого грота
«В мае мы молимся перед статуей Девы Марии, которая возвышается на пьедестале в глубине зеленого грота, имитирующего грот в Лурде».
(«Стыд»)
1957-й, во дворе у кафе
«Теперь она знает свой социальный уровень — у нее дома нет ни холодильника, ни ванной, туалет во дворе, она так и не побывала в Париже — значит, ниже одноклассниц»5.
(«Годы»)
1957-й, в саду
«Представляя самое далекое будущее — после выпускного, она видит себя, свое тело, свою походку по образцу женских журналов: стройная фигура, длинные волосы, рассыпанные по плечам, как у Марины Влади в фильме „Колдунья“»6.
(«Годы»)
1959-й, с матерью у входа в кафе
«Мама была владелицей магазина, а значит, в первую очередь принадлежала клиентам, которые нас „кормили“».
(«Женщина»)
1959-й, мой отец
«Люди фотографируются с тем, чем гордятся — свое дело, велосипед, позже четырехлошадный „рено“».
(«Свое место»)
1966-й, мой отец обслуживает посетителей
«Папа тоже отличался от клиентов — он не пил, по утрам не уходил с котомкой за спиной, его называли хозяином, и он мог строго взыскать с должника».
(«Пустые шкафы»)
1961-й, во дворе, у гаража
«Он просто смиренно наблюдал за моей странной, нереальной жизнью: двадцать с лишним лет, и всё еще за партой. „Она учится, чтобы стать преподавателем“. Чего именно, посетители не спрашивали — важно само название, да он никогда и не помнил».
(«Свое место»)
Лето 1961-го, на углу магазина и под вишней
1962-й, у входа в погреб, с Мари-Клод
«Видя ее на фотографии — красивую, спокойную, — и не подумаешь, что больше всего она страшится безумия, считая, что лишь литературный труд или, может быть, мужчина способны уберечь от него хотя бы на время. Она начала писать роман»7.
(«Годы»)
1962-й, в саду
«Будущее представляется ей огромной красной лестницей с картины Сутина: она вырезала репродукцию из журнала „Чтение для всех“ и наклеила на стену своей комнаты в студенческом общежитии»8.
(«Годы»)
ПИСЬМА МОЕЙ ПОДРУГЕ МАРИ-КЛОД
Ивто, 14-08-57
Мари-Клод, дорогая,
Это письмо будет написано в другом тоне, чем то, которое я отправляла тебе в прошлый раз. Нет, я не получала вестей от своего пресловутого «него» (и вообще, пошел он к черту!), и нет, мое сердце не вспыхнуло снова, но я опять обрела веру в жизнь, правда в данный момент эта жизнь не очень-то веселая. Мама заболела, доктор сказал, это стенокардия — так себе новости. И к тому же у нее парализовало глаз, но это пройдет.
Ты, наверное, думаешь, что я чокнутая — в семье, да и у меня самой проблемы, а я на подъеме. Но вот оно как: ничто так не восстанавливает равновесие и не избавляет от беспричинного уныния, как настоящие переживания. У меня просто не было времени думать о своих проблемах — по вечерам на меня наваливалась работа по дому, стирка, не говоря уже о тревоге за мамино здоровье. Теперь, когда она потихоньку идет на поправку, поверь, я смотрю на жизнь под другим углом. И думаю, какой же была дурочкой, что ревела из-за парня, который того не стоил.
Я говорю только о себе, прости, — не понимаю, что со мной, просто моя младшая двоюродная сестра, которая гостит у нас на каникулах и скоро должна уехать, только и делает, что меня раздражает.
