- Невероятно, как она еще красива, — согласилась я с ним. Боясь, что он перестанет говорить со мной, я не стала задавать ему вопросы.

С волнением продолжая расправлять красную мантию, он подробно рассказал мне о том, как они выкопали ее из могилы на кладбище вблизи от Курмины и принесли в дом.

Внезапно он взглянул на меня и понял, что я здесь посторонняя. Он осмотрел меня с любопытством.

— Ох, милая моя! Ну что я за хозяин? — воскликнул он. — Я все говорю и говорю, а еще не предложил тебе ни еды, ни питья.

 Он взял меня за руку и представился:  Я — Лоренцо Паз.

Я хотела сказать ему, что мне и кусок в горло не полезет, но он быстро повел меня через узкий проход на кухню.

Здесь у керосиновой плиты хозяйничала Мерседес Перальта. Она размешивала какую-то стряпню из лекарственных растений, которые принесла с собой.

- Ты лучше похорони ее поскорее, Лоренцо, — сказала она.

- Не надо слишком долго держать ее над землей.

- Она еще хороша, — уверял ее мужчина. — Я уверен, ее муж отвалил солидный капитал тем, кто бальзамировал ее в Курмине. Для большей надежности я обрызгал гроб негашеной известью, а ее тело обернул в ткань, пропитанную керосином и креозолом.

- Он умоляюще посмотрел на целительницу. — Я должен быть уверен, что ее дух последует за нами.

Кивнув, донья Мерседес продолжала мешать свою стряпню. Лоренцо Паз наполнил ромом две эмалированные кружки. Он подал одну мне, другую — донье Мерседес.

- Мы похороним ее, как только она остынет, — пообещал он и вышел в другую комнату.

- Кем была эта мертвая женщина? — спросила я донью Мерседес и села на кипу сухих пальмовых листьев, сложенных у стены.

- Для тех, кто тратит большую часть своего времени на изучение людей, ты не очень наблюдательна, — заметила она, мягко улыбаясь. — Я указывала тебе на нее несколько раз прежде. Она была женой фармацевта.

- Шведка? — ошеломленно спросила я. — Но почему…? — Конец моей фразы потонул в шумном хохоте в соседней комнате.

- Я думаю, они узнали, что ты была той, кто держал фонарь прошлой ночью, — сказала донья Мерседес и вышла в другую комнату посмеяться вместе с мужчинами.

Не привычная к спиртному, я почувствовала, что фактически засыпаю. Голоса мужчин, их смех, а несколько позже, ритмичный стук молотка доносились до меня, как будто издалека…

Ближе к вечеру мужчины ушли за гробом на кладбище, а я и донья Мерседес отправились в деревню.

- Интересно, где все эти люди? — спросила я. Кроме девчушки, стоявшей у дверей с голым карапузом на спине, и нескольких собак, лежавших в тени домов, на площади никого не было.

- На кладбище, — сказала донья Мерседес, направляясь через площадь к церкви. — Сегодня день поминовения умерших. Люди приводят в порядок могилы своих покойных родственников и молятся за них.

Внутри церкви было прохладно и сумрачно. Последние нити солнечного света, дробясь цветными стеклами узких окон, падали вниз, освещая статуи святых в стенных нишах. Распятие в натуральную величину, с разорванной вывернутой плотью и упавшей кровоточащей головой, освещенной ярким светом, возвышалось на алтаре. Вправо от распятия стояла статуя счастливой Вирджинии из Коромото, облаченная в голубую бархатную накидку с вышитыми звездами. Слева был косоглазый образ Святого Джона в узкополой шляпе и красном фланелевом плаще, рваном и пыльном, небрежно наброшенном на плечи.

Донья Мерседес потушила пламя семи свечей, горевших на алтаре, положила их в свою корзину и зажгла семь новых. Она закрыла глаза и, сложив руки, прочла длинную молитву.

Солнце едва мерцало за холмами, когда мы вышли из церкви. Малиновые и оранжевые облака, украшенные закатом, медленно тянулись к морю в золотистых сумерках. Когда мы пришли на кладбище, было уже темно.

Казалось, что здесь собралась вся деревня. Мужчины и женщины, присев возле могил, молились тихими голосами, окруженные горящими свечами.

Мы прошли вдоль низкой кладбищенской стены к уединенному месту, где отдыхали Лоренцо Паз и его друзья. Они уже опустили гроб в землю и забросали его грунтом. Их лица, освещенные расположенными по кругу свечами, превратились в абстрактные маски, чьи призрачные формы скорее годились тем, кто был погребен под нами. Как только они заметили Мерседес Перальту, они ретиво бросились устанавливать крест в изголовье могилы. Сделав это, они исчезли, быстро и беззвучно, как если бы их поглотила тьма.

— Сейчас мы вызовем сюда дух Бриджит Брицены, — сказала донья Мерседес, доставая из корзины семь свечей, которые взяла с церковного алтаря, и столько же сигар. Воткнув свечи в мягкий грунт на вершине могилы, она зажгла их и сунула в рот первую сигару. — Смотри внимательно, — шепнула она, передавая мне остатки сигар. — Когда я выкурю ее, у тебя уже должна быть раскурена следующая.

Делая глубокие затяжки, она выпустила дым в четырех главных направлениях. Она сидела у могилы и непрерывно курила, шепча заклинания низким дребезжащим голосом.

Казалось, что табачный дым выходил не из ее рта, а прямо из-под земли. Тонко струясь, он окутывал нас облаком. Очарованная, я сидела возле нее, подавала сигару за сигарой и слушала ее мелодичное, но непонятное пение.

Когда она начала передвигать свою левую руку над могилой, я придвинулась к ней поближе. Мне казалось, что она встряхивает трещоткой, но в руке у нее ничего не было видно. Я только слышала трескучий звук зерен или, возможно, мелкой гальки, которую она быстро перекатывала в руке. Крошечные искры, словно светлячки, выскакивали между ее сжатых пальцев. Она начала насвистывать странный мотив, который вскоре стал неотличим от шуршащего шума.

Из облака дыма выплыла высокая фигура, облаченная в длинную мантию и фригийский колпак. Я прижала руку ко рту, заглушая нервный смех. Я верила, что еще нахожусь под воздействием рома и принимаю участие в каком-то трюке, который, возможно, является частью дневного празднества в честь мертвых.

Полностью поглощенная, я следила за фигурой, вышедшей из дымного круга и бредущей к кладбищенской стене. Взгляд задержался на грустной улыбке призрака. Я услышала мягкий смех, такой тихий и нереальный, что, возможно, он был лишь частью пения Мерседес Перальты.

Ее голос стал громче. Звук, казалось, исходил из четырех углов могилы, каждая сторона повторяла слово эхом. Дым рассеялся, он поднялся к пальмовым листьям и исчез в ночи. Некоторое время донья Мерседес продолжала сидеть у могилы что-то тихо бормоча. Ее лицо едва виднелось в свете догоравших свечей.

Она повернулась ко мне, улыбка промелькнула на ее губах.

- Я заманила дух Бриджит Брицены сюда, но не к ее могиле, — сказала она. Взяв мою руку, она встала.

Я хотела спросить ее о странном видении, но что-то в пустом выражении ее глаз заставило меня замолчать.

Лоренцо Паз, прислонясь к огромному валуну, ожидал нас за кладбищем. Ни слова не говоря, он встал и последовал за нами по узкой тропе, ведущей к пляжу. Полумесяц ярко сиял на выбеленном плавнике, разбросанном по широкой полосе песка.

Донья Мерседес приказала мне подождать ее у ствола вырванного с корнем дерева. Она и Лоренцо Паз ушли на берег. Он снял свою одежду, вошел в воду и исчез в волнистом фосфоресцирующем седом покрывале, обшитом серебристыми тенями.

Он показался несколько раз на волне, блеснув в лунном свете, затем его вынесло на берег.

Мерседес Перальта достала из корзины банку и посыпала ее содержимым на распростертую на песке фигуру. Встав на колени рядом с ним, она положила руки ему на голову и забормотала заклинания. Она нежно массировала его, ее пальцы едва касались тела, наконец слабое свечение показалось вокруг него. Быстрыми рывками она покатала его из стороны в сторону, ее рука описывала в воздухе странное округлое движение. Казалось, что она собирала тени и обматывала их вокруг него.

Немного позже она вернулась ко мне.

- Дух Бриджит Брицены прилип к нему как вторая кожа, — сказала она, садясь рядом со мной на ствол дерева.